«Слова о том, что я тебя любил…» © Перевод Ю. Ряшенцев Слова о том, что я тебя любил, Сетей тоски с души моей не снимут. Рожденные для горестей не имут И в счастье радости. Тот странный пыл, Который звали мы любовью, — бред. А ты найдешь рожденного для счастья, — Они встречаются, пускай нечасто. Лишь он тебя поймет, а не поэт, Чьи строки, точно слезы, оросили Родную землю… Но не пой, не пой — О, в этой песне, начатой тобой, — И сила памяти, и времени бессилье… Сентябрь 1912 ВЕРНИТЕ
© Перевод А. Кушнер Кто горного беспомощней орла, Коль крылья гордой птицы перебиты? Как лодка без руля и без весла Жалка, а волны грозны и сердиты… Вот и душа — пустыня без любви, Немая и безлюдная, уныла. Душа жива томлением в крови, Любовной жаждой горечи и пыла… Следами Дэва заклинаю свод Небесный, звезд сверкающим потоком, — Пусть мне судьба любовь мою вернет, Любовью же сожженную жестоко. Верните мне то время, не мила Мне жизнь без детской той любви и страсти, Когда душа бы как в раю жила, Чиста, как грех, в его счастливой власти! Февраль 1913 НОЧЬ ПЕЧАЛИ © Перевод Ю. Даниэль Унылой ночью, в тишине печальной, Я слышу звук поющего чонгури, Играющий горюет, что внезапно Цветок любви увял в осенней хмури. И черною цепочкой черных мыслей Украсилась души моей сутулость, И тени похороненные встали, И прошлое забытое проснулось. А я-то думал, что плитой забвенья Придавлено навеки все, что было, А я-то думал — глубока, надежна Ушедших чувств сердечная могила. О женщина, чего еще ты хочешь? Моей ты кровью грелась без опаски, Покой души беспечно унесла ты, И вот теперь ничьей не жду я ласки. Что ж, разве жертвы не хватило этой? Нужны иные — без конца и края? А тень ее в ответ смеется звонко, Зовет и манит, ласку обещая. И сердце чары колдовские гложут, И сердце в клетке усидеть не может… А музыкант играет на чонгури, Аккорды струн летят в ночные дали, И грустную рассказывает повесть О том, как все цветы любви увяли. Февраль 1913 ГОЛУБОЙ ЭДЕМ © Перевод Ю. Ряшенцев Рай потерянный и милый!.. …Нас взнуздало, как коней. Время — демон серокрылый — И глумится над могилой Голубой любви моей. Но неверие нелепо. Верю в сад, в его рассвет! Незабвенна юность. Слепы, Кто забыл о ней. И склепом Предстает пред ними свет. Как хохочет откровенно Грех, безумный и нагой… Страсть темно и дерзновенно Завывает, как гиена, Над могилой дорогой. Но любовь не знает смерти, Не горит в огне страстей. В край влюбленных и детей — В островок зеленый верьте! Ведь любовь не знает смерти… О, Эдем! И чистых глаз Блеск. И небывало сильный Пламень чувства — в первый раз! И ведет надежда нас, О, в Эдем, зеленый, синий… Май 1914 «Ни молнии, ни ливень проливной…» © Перевод Н. Соколовская Ни молнии, ни ливень проливной, Ни этот мир, где злые ветры дуют, Они не смогут справиться со мной: Не окольцуют и не околдуют. Пусть буйствуют! Я обращусь назад, Туда, где не слышны грозы раскаты. Там зазвучал опять фруктовый сад, Который голос ставил мне когда-то. Между 1909 и 1914 гг. «Зачем я здесь, зачем пришел сюда я…» © Перевод Ю. Даниэль Зачем я здесь, зачем пришел сюда я, Скажу ли вслух, как сердце жмут тиски? Поет предсмертный лебедь, пролетая, И песня бьется в уши и в виски. Пройдут и сгинут времена и люди, Эвксинских вод исчезнет влажный след, Но в атоме стиха вовек пребудет И с горлом перерезанным поэт. О, как когда-то плакалось Назону, Как Пушкина никто сдержать не мог! Ведь для поэта не нужны резоны, Для уст отверстых не найти замок. Казбек с Эльбрусом вечно в блеске света, И только им ответ правдивый дан: Какой же пламень сердце жжет поэта И отчего рыдает Тициан! Между 1909 и 1914 гг. «Тихой музыки слезы льются в ночное небо…»
© Перевод Ю. Даниэль Тихой музыки слезы льются в ночное небо И упрекают тучи, что нависают слепо. Молодости и страсти дни уходят за днями, Жизни врата закрыты наглухо перед нами. Что же мне делать дальше? О, научи, скажи мне! Резок могильный ветер, воющий в смертном гимне. Небо печально, хмуро, тучами воздух горбит, Сеет тоску, как дождик, струями черной скорби. Тишь наступает в мире: музыки звуки, где вы? Вот проступает смутно абрис скорбящей девы — Падает ниц на землю в горечи стародавней… Сколько еще терпеть нам, сколько еще страданий?.. Февраль 1915 Москва |
