Прежде Ульрика никогда не видела так близко столь многих гномов. Тут их должно быть сотни и даже тысячи, и большинство из них в лёгком, по меньшей мере, подпитии. Все они были решительно настроены праздновать в собственной суровой манере. Похоже, что возвращение молота Огнебородого стало для них событием великой важности. Хотя и непохоже, что гномам требовалось какое — либо оправдание, чтобы пьянствовать. В этом они были похожи на людей Кислева. Дела у торговцев пивом шли отлично, но от них не отставали кузнецы и торговцы оружием. Похоже, что торговаться, покупать и продавать почти столь же нравилось гномам, как и выпивать.

— Ты красивая девчушка, — раздался глубокий громыхающий голос возле локтя Ульрики.

Она поглядела вниз и увидела стоящего рядом гнома. Тот был приземистым, мускулистым и отталкивающе безобразным. У него был расплющенный нос, на конце которого находилась огромная бородавка, поросшая волосами. Над его бритой головой возвышался хохол окрашенных волос, растущих пучками. В ушах висели огромные золотые кольца.

— А ты Истребитель.

— Столь же умна, как и красива, как я погляжу. Не желаешь ли прилечь в кустах? — гном вкрадчиво указал на ближайшие заросли зелени.

Ульрика не сразу поняла, на что тот намекает. А когда поняла, то не знала, что делать — то ли злиться, то ли хохотать. Олег и Станда потянулись за оружием. Ульрика успокоила их взглядом. Она и сама вполне способна разобраться с этим.

— Я так не думаю.

— Сделав это, довольно скоро ты думала бы иначе. Ещё ни одна девушка не пожалела, что раздвинула ноги для Бьорни Бьорниссона.

На этот раз Ульрика расхохоталась. Если это и задело Истребителя, он не подал вида.

— Если ты передумаешь, дай мне знать.

— Обязательно, — произнесла она, поворачиваясь, чтобы уйти.

— Ты знакома с Готреком Гурниссоном, — сказал Истребитель. — А с Феликсом Ягером?

Это её остановило.

— Да.

— Как я слышал, они собираются охотиться на драконов.

— Ты слышал верно.

— Тогда я полагаю, что могу к ним присоединиться. Мы сможем видеться чаще, красавица.

Истребитель повернулся и пошёл прочь. Ульрика изумлённо смотрела ему вослед. В итоге она увидела, как тот растворился в толпе рука об руку с двумя накрашенными и немолодо выглядящими человеческими девками.

— Никогда ранее не видел ничего подобного, — заметил Станда, на круглом лице которого отразилось недоумение.

Олег, соглашаясь, подёргал свои длинные свисающие усы.

— Ручаюсь в том, что прежде чем наше путешествие закончится, вы увидите немало странных вещей, — произнесла Ульрика. — А теперь пошли. С тем же успехом мы можем возвращаться во дворец. Лошадей нам тут не найти.

Она до сих пор не могла поверить тому, что только что наблюдала своими глазами. То, несомненно, был самый необычный Истребитель из тех, что ей когда — либо встречались.

„Дух Грунгни“ лежал неподвижно. Это было впечатляющее зрелище даже для страдающего от похмелья Феликса. Огромный воздушный корабль лежал в чистом поле у стен Карак Кадрина. Место было огорожено, чтобы удерживать толпу на расстоянии, и окружено стражами — гномами, которые не подпускали посторонних слишком близко. Гондола фактически лежала на земле, привязанная канатами, которые удерживались крюками, заглублёнными в землю, словно колышки для палатки. Множество канатов поднимались к аэростату, проходили через поручни, что шли вдоль его верхней части, и спускались вниз с обратной стороны. Даже сквозь гул толпы наблюдателей, Феликсу было слышно, как скрипели канаты, когда воздушный корабль слабо покачивался. Это зрелище напомнило Феликсу когда — то прочитанную старую сказку о спящем великане, которого, пока тот спал, опутав паутиной канатов, привязали к земле и обездвижили.

Феликс разыскивал Ульрику, но, как и всех остальных, его влекло на площадь, окружающую воздушный корабль. Он улыбался самому себе. Феликс уже настолько привык к „Духу Грунгни“ за время поисков Караг — Дума, что просто позабыл, насколько впечатляющ огромный воздушный корабль. А о зрителях такого не скажешь. Те пришли поглазеть на судно, как могли бы глазеть на какого — нибудь пойманного дракона.

Стражники узнали Феликса, когда тот протолкался к огороженному верёвками пространству, и позволили ему пройти. Подходя к „Духу Грунгни“, Феликс слышал, как зеваки, перешёптываясь, произносят его имя. Подобная известность была для него необычной.

Гномы столпились у фюзеляжа воздушного корабля, обмазывая аэростат смолообразным веществом, которое закупоривало прорехи. Феликс понимал, что вещество изготовлено по какой — то алхимической формуле, известной лишь Макайссону и его подмастерьям. Механики и кузнецы трудились над двигателями и вмятинами на корпусе гондолы, усердно стучали молотами, огромными гаечными ключами закручивали гайки на места. Металлический лязг был оглушающим. Сквозь иллюминаторы Феликс мог видеть, что внутри гномов ещё больше. Похоже, ремонтные работы продвигаются быстро. Борек Вилобородый склонился на свою трость и наблюдал за выполнением работ. Он выглядел старее и печальнее обычного, но когда Борек заметил приближающего Феликса, по его лицу скользнула улыбка.

— Ты видел Ульрику? — спросил молодой воин.

— Мне кажется, я видел, как она с телохранителями направлялась обратно в город.

Феликс подавил своё разочарование. Он не ощущал необходимости прямо сейчас отправляться обратно во дворец. Возможно, следует принять пивка. Сие может помочь от похмелья. Феликс быстро обдумал и решил воздержаться. Это, вероятно, не поможет, а ему потребуется ясность мыслей, когда он снова увидит Ульрику.

— Как идут дела? — спросил Феликс.

Борек кивнул головой. В его зубах была зажата нераскуренная трубка. Феликс понимал, что таким образом сказывается сила привычки. Борек не станет зажигать её так близко к аэростату.

— Медленно. Вчера сюда приходил Макайссон и сказал, что пройдёт несколько недель прежде чем воздушный корабль будет готов.

— А почему здесь нет его самого? Несомненно, он сам должен наблюдать за работами.

— Он заявляет, что его подмастерья знают всё, что необходимо. Перед тем, как мы отправились, команда была хорошо вымуштрована. Мы понимали, что он может не выжить, чтобы наблюдать за ремонтом, который может нам потребоваться.

По выражению лица старого гнома, Феликс мог предположить, что тот думает о ком — то другом, кто сейчас не может наблюдать за работами — о своём племяннике. Учёный продолжил:

— Макайссон одержим идеей убийства дракона. Он вошёл в раж. Закрылся в своей мастерской и конструирует оружие для убийства зверя. Макайссон отказывается от еды и питья, а сюда вчера пришёл посмотреть на ход ремонта лишь потому, что я целый час стучал в его дверь.

Феликс заглянул в глаза учёному.

— Даже ты думаешь, что Макайссон может создать что — нибудь, что будет способно уничтожить Скьяландира?

Борек пожал плечами.

— Если кто — то и сможет, то он. Макайссон — гений. Многие столетия сообщество гномов не порождало столь замечательного инженера, как он.

— Тогда жаль, что он стал Истребителем.

— Да. В противном случае он мог бы изменить мир. Если бы его теории были приняты. Если бы его не преследовала Гильдия Инженеров. Но его имя так и так попадёт в историю. Сооружение этого воздушного корабля — деяние, достойное Предков. И Макайссон довёл его до Караг — Дума, а это означает, что если не он сам, то имя его будет жить вечно.

— Это настолько значительное событие?

— Более, чем ты в состоянии представить. Твоё имя тоже будет жить столь же долго, как сами горы, Феликс Ягер. Твоё участие в уничтожении демона и возвращении молота Огнебородого стало тому порукой.

Феликс нашёл подобную мысль необычной. Он был не уверен, что чувствует, располагая знанием о том, что имя его будут помнить в грядущих столетиях, долгое время после его смерти. Прямо сейчас Феликсу не хотелось думать о смерти. Подобные мысли он не находил приятными.