— Он говорил правду, — сказал Хеф, набивая курительной травой свою трубку. Феликс заметил, как нервно играют его пальцы с чубуком. Хеф наклонился вперед и выхватил из огня головешку, чтобы раскурить трубку, а потом продолжил:

— Гейстенмундские Холмы — недоброе место. Легенды рассказывают, что много веков назад из Бретонии пришли волшебники, некроманты, сосланные Солнечным королем. Они нашли курганы людей, пришедших сюда в Древние Дни, и использовали свои заклинания, чтобы поднять целое воинство. Они были готовы завоевать все побережье Порубежных Княжеств, но местные правители вступили в союз в гномами и отбросили их назад.

Феликс почувствовал, как дрожь пробежала по его позвоночнику. Он поборол желание оглянуться на тени.

— Говорят, волшебники и их рати ушли в курганы. Они были запечатаны камнями гномов и могущественными рунами победителей.

— Но это же было много веков назад, — сказала госпожа Винтер. — Хотя бы те маги и были сильны, смогли они выжить?

— Не знаю, госпожа. Но грабители могил никогда не возвращались из Гейстенмунда. Иногда по ночам в холмах видны неестественные огни, а в двойное полнолуние мертвым не лежится спокойно в могилах. Они приходят за живыми, потому что свежая кровь может оживить их темного повелителя.

— Разумеется, это чушь, — сказал доктор Стокхаузен.

Однако сам Феликс не был так в этом уверен. В прошлый год в Ночь Волшебства он видел по-настоящему жуткие вещи. Он постарался отбросить от себя эти воспоминания.

— Если мы пойдем на запад, то столкнемся с опасностью и можем не найти ничего подходящего, — сказал барон. Его лицо казалось угловатым и костлявым в бликах костра. — На юге, как говорят, мы найдем свободные земли, хотя, возможно, и охраняемые враждебным колдовством. Думаю, нам стоит отважиться и пойти на юг. Это может быть правильно. По течению Гремящей реки.

В его голосе не слышалось большой надежды. Он говорил как человек, который отдает себя в руки судьбы. «Неужели барон сам ищет смерти?» — подумал Феликс. Под впечатлением от мрачной истории охотника он почти поверил в это. Поэт пообещал себе узнать больше о проклятии фон Диела. Затем он заметил выражение черт Манфреда. Молодой дворянин завороженно смотрел на огонь, на его лице угадывалось почти что восхищение.

— Похоже, это вдохновит меня на новую пьесу, — сказал с энтузиазмом Манфред фон Диел. — В ее основу ляжет та жуткая история, которую рассказал вчера вечером охотник.

Феликс с сомнением посмотрел на него. Они шли с западной стороны каравана, держась между повозками и голыми, зловещими холмами.

— Это может оказаться чем-то большим, чем охотничьи байки, Манфред. Во многих легендах есть правда.

— О да! О да! Кто знает об этом лучше меня? Я думаю, что назову эту пьесу «Там, где бродят мертвецы». Представь себе: серебряные кольца позвякивают на костлявых пальцах, высохшая кожа неупокоенного тела поблескивает в дьявольском свете. Вообрази себе их короля: его тело не тронули черви, и он ежегодно восстает в поисках крови, которая может продлить его мрачное царствие.

Феликсу не составило труда представить что-то подобное, глядя на безжизненные, мрачные вершины. Среди четырехсот человек, сопровождавших барона, только трое отважились отправиться в холмы. В течение всего дня доктор Стокхаузен и госпожа Винтер искали целебные травы среди покрытых мхом валунов, усыпавших склоны. Пару раз, возвращаясь попозже, они бы могли наткнуться на Готрека Гурнисона. Победитель троллей бродил по ночам в окрестных холмах, словно испытывая терпение темных сил.

— Подумай, — сказал Манфред заговорщицким тоном. — Подумай, как ты лежишь, засыпая, в своей постели и вдруг слышишь мягкий звук приближающихся шагов и не слышишь дыхания, которое бы ожидал услышать… Ты можешь только лежать, слушать удары своего сердца и знать, что ни одного звука не раздастся из груди приближающегося…

— Да, — торопливо ответил Феликс. — Я уверен, что это будет блестящая работа. Ты должен дать мне ее почитать, когда закончишь.

Он решил сменить тему, думая о том, что же так привлекает этого странного молодого человека.

— Я тоже подумываю написать поэму. Ты можешь рассказать мне побольше о проклятье фон Диела?

Лицо Манфреда окаменело. Его злобный взгляд заставил Феликса вздрогнуть, но затем Манфред покачал головой и улыбнулся, вернув себе дружелюбный вид.

— Почти нечего рассказывать, — он слегка хихикнул. — Мой дед был очень набожным человеком. И чтобы доказать это, постоянно сжигал ведьм и мутантов. Однажды в Ночь Ведьм он поджаривал прекрасную девушку по имени Ирина Траск. Все его слуги пришли посмотреть на это, так она была красива. Как только вокруг нее взвилось пламя, она призвала силы ада отомстить за нее, убить моего деда и принести проклятье Хаоса на его отпрысков, и слуг, и всех их детей. «Силы тьмы и ее порождения возьмут вас всех», — сказала она.

Он замолчал и уныло уставился на холмы. Феликс поторопил его:

— И что было дальше?

— Вскоре после этого мой дед был убит на охоте сворой зверолюдов. Затем его сыновья поссорились. Старший, Курт, был наследником старика. Мой отец и его брат восстали и изгнали его. Говорят, что Курт стал разбойником и пал от руки воина Хаоса. Хотя другие утверждают, что он отправился на север, и там его постигла куда более мрачная участь. А мой отец получил баронство и женился на моей матери Катерине фон Витгенштейн.

Феликс посмотрел на него. Витгенштейны были семьей с дурной славой, изгоями из приличного общества. Манфред не обратил на его взгляд внимания.

— Дядя Готфрид стал их полководцем. Моя мать умерла, когда рожала меня, а мой отец пропал. Готфрид захватил власть. С тех пор нас преследует неудача.

Феликс увидел фигуру, приближающуюся по склону горы. Это была госпожа Винтер. Она, казалось, очень торопилась.

— Пропал? — в смятении спросил Феликс.

— Да, исчез. Но не так давно я выяснил, что с ним случилось.

Госпожа Винтер приблизилась, смотря на Манфреда.

— Плохие новости, — сказала она. — Я обнаружила пустошь там, наверху склона. Она покрыта рунами, но я почувствовала, что там таится огромная опасность.

Что-то в тоне волшебницы заставляло ей верить. Она поспешила к лагерю. Манфред гневно посмотрел ей вслед.

Феликс взглянул на него.

— Вы не любите друг друга, правда?

— Она ненавидит меня с тех пор, как дядя провозгласил меня своим наследником. Она думает, что ее сын должен быть следующим бароном.

Феликс поднял бровь.

— О, вы не знали? Дитер ее сын. Он незаконнорожденный отпрыск моего отца.

Лунный свет отражался в водах Гремящей реки, превращая ее в жидкое серебро. Старые шишковатые деревья, свесившие свои кроны по берегам реки, казались Феликсу троллями в засаде. Он нервно оглянулся. Что-то рассеяно в воздухе сегодня, решил он, какое-то напряжение. Ощущение, что что-то идет неправильно.

Ему с трудом удалось побороть ощущение, что поблизости крадется какое-то злое существо, охотящееся за его жизнью и жизнью всех людей барона Готфрида.

— Что-то случилось, Феликс? Ты выглядишь очень озабоченным сегодня, — сказала Кирстен.

Он взглянул на нее и улыбнулся, радуясь ее присутствию. Обычно он получал большое удовольствие от их вечерних прогулок вдоль реки, но сегодня что-то зловещее пробежало между ними.

— Нет. Просто устал. — Он не мог отвести взгляд от близлежащих холмов. В свете обеих лун пустошь выглядела как разверзнувшаяся утроба.

— Это то самое место, да? Здесь есть что-то неестественное. Я это чувствую. Так бывает, когда госпожа Винтер произносит одно из самых опасных заклинаний. Тогда у меня волосы встают дыбом. Но сейчас все гораздо хуже.

Феликс увидел, как по ее лицу проскользнула тень страха. Она посмотрела на воду.

— Что-то древнее и злое зарыто под этими холмами, Феликс. И голодное. Мы можем здесь умереть.

Феликс взял ее за руку.

— Мы в безопасности. Мы все еще у реки.

Его голос осип, и слова не прозвучали уверенно. Он говорил как испуганный мальчик. Они оба вздрогнули.