Райнер поднял голову и огляделся, щурясь на свет. Казалось, его лицо распухло вдвое и стало невыносимо тяжелым. Вокруг него люди валялись, как сломанные куклы, у подножия огромной каменистой осыпи, поднимающейся куда-то в темноту. Очевидно, это было то самое место, куда рабы сбрасывали пустую породу, которую откалывали во время добывания руды. Он оглядел своих товарищей, одного за другим.

Павел сидел, прикрыв ладонью рот, с пальцев капала кровь. Халс был рядом, со свечой, одна нога согнута под неестественным углом. Франц лежал ниже по склону, свернувшись клубочком и держась за бок, и дрожал. Лица его не было видно. Оскар лежал на спине, глядя вверх, прижав руку к груди. Густав склонился над своими пожитками, перебирая инвентарь. Его полотняная куртка на левом боку была изодрана в клочья, и кожа под ней наверняка тоже. Из сотен мелких царапин сочилась кровь. Джано сидел голый до пояса, промокая рубашкой порез на бедре. Его руки, плечи и грудь пестрели синяками. Райнер был уверен, что под одеждой все выглядят примерно так же. Наконец обнаружился и Ульф — как раз там, куда доходил свет, он неподвижно лежал у подножия холма.

— Густав, — Райнер снова опустил голову, — пожалуйста, проверь, жив ли мастер Уркарт.

— Есть.

Густав осторожно спустился, скользя и утопая ногами в гравии. Он склонился над Ульфом, ощупал шею и грудь, оттянул веки.

— Жив. Но он ударился головой. Не знаю, придет ли в себя. Возможно, и нет.

Райнер застонал. Этого только не хватало.

— Просто чудо, — невнятно сказал Павел, пока Густав карабкался по склону к Джано, который потерял больше крови, чем остальные. — Все живы. Должно быть, Зигмар бережет нас.

— Если бы Зигмар нас и впрямь берег, — сухо заметил Халс, зажигая факел от свечи, — он в первую очередь не дал бы нам грохнуться с этого проклятого утеса.

— Если бы ваш бог с молотком хоть чуть нас поберег, — сплюнул Джано, — не дал бы нам встрять в эту дурацкую миссию.

— Не могу тут работать, — сказал Густав. Он уже перевязал рану Джано, но его аптечка сползала по склону, а сам он увяз почти по колени. — Надо найти место поровнее.

Райнер со стоном сел и огляделся. Остальные медленно, с трудом поднимались. Оказалось, что они упали в расселину природного происхождения, глубокую и широкую, которая расходилась в темноте направо и налево. Холм из гравия, на котором они лежали, представлял собой нечто вроде полукруга на неровном грязном дне, при виде которого Райнер решил, что тут иногда течет вода. Он как раз думал, куда лучше податься, когда вдруг заметил круглое отверстие в противоположной стене расселины. Опять решать. Ну и куда теперь?

И тут он вспомнил о компасе Вирта, который в свое время забрал у погибшего капитана из кошелька на поясе. Он достал прибор и нахмурился. Стрелка указывала на юг — прямо в сторону отверстия.

— Значит, попробуем пойти туда.

Павел и Халс двинулись вниз по склону, обхватив друг друга за плечи, шипя от боли и что-то ворча. Райнер чувствовал себя, в общем, не лучше. Ребра начинали болеть при каждом вдохе, каждый сустав ломило чудовищным образом. Они с Джано развернули одеяло и положили на него неподвижное тело Ульфа, затем с помощью Густава потянули импровизированные носилки вниз.

Оскар и Франц замыкали шествие. Оскар поддерживал левую руку правой, Франц хватался за ребра, сгибаясь чуть ли не пополам. Его куртка была разорвана на спине, штаны почернели от крови.

— Эй, малый, — сказал Райнер, — ты точно в порядке?

— Ерунда, — отозвался мальчик сквозь стиснутые зубы. — Точно.

Волочить Ульфа по засохшей грязи было не так-то просто, у Райнера нещадно ныли ребра и мышцы, но, как только они вошли в туннель, сразу стало легче. Грубо отесанные стены были, однако, почти округлыми, и пол за много веков утоптали и вытерли так, что он стал довольно гладким. К тому же все тут было покрыто какой-то маслянистой субстанцией, мерзкой на ощупь, зато позволяющей тащить Ульфа почти без усилий.

Джано с подозрением принюхался:

— Пахнет крысолюдьми.

Райнер засмеялся:

— Не дури, старина. Крысолюди — это миф.

— Неправда. Они есть.

Павел оглянулся, ухмыляясь:

— Гигантские говорящие крысы? Да ну тебя, тильянец. За кого ты нас принимаешь?

Джано весь подобрался, он явно чувствовал себя оскорбленным.

— Они есть, говорю тебе. Перебили всю мою деревню. Маму с папой. Вышли из земли и всех убили. Я поклялся отомстить им.

— Хм, непросто, учитывая, что они не существуют.

Джано фыркнул:

— Люди Империи думают, что знают все.

— Капитан, — позвал Халс, — тут что-то вроде комнаты. Подойдет для приемной врача.

Он ткнул факелом в круглое отверстие в стене туннеля. Райнер выпустил носилки и заглянул вместе с ним внутрь. Там и правда оказалось круглой формы помещение с выгнутыми стенами и восемью комнатками поменьше, расположенными наподобие пальцев у перчатки. Райнер забрал у Халса факел и вошел. По спине у него пробежали мурашки. Когда-то комната была обитаема, но вот кто тут находился… или что находилось, он не имел ни малейшего представления. Стены покрывали неровные геометрические рельефы совершенно непонятного назначения. На нескольких покосившихся деревянных полках беспорядочно располагались потрескавшиеся глиняные кружки и кувшины. Райнер поднес факел к каждому из ответвлений. Помещения были маленькими и почти круглыми, пол усыпан обрывками холстины и соломой чуть не по колено. Райнер поморщился. Здесь пахло пылью и звериной шерстью и было как-то тревожно и неуютно, зато сухо и, по всей вероятности, безопасно.

— Отлично, — сказал он с несколько притворным энтузиазмом и помахал остальным. — Давайте заходите.

Первыми прихромали Павел и Халс, за ними — Густав и Джано, которые тащили Ульфа. Джано скривился:

— Вот видите. Крысолюди. Мы гнездо нашли.

— С чего ты взял? — отозвался Райнер. — Этих дыр кто угодно мог понаделать.

— Больше похоже на орочью работу, — сказал Густав, отбрасывая носком сапога разбитый кувшин. — Никакой тонкости.

Павел и Халс обменялись тревожными взглядами.

— Только орки? — спросил Халс. — Какое счастье.

— Вы не видите? — Джано показал на стены. — Смотрите. Крысиные морды. Крысиные тела.

Появились Франц и Оскар. Райнер снова поглядел на рельефные картинки. Они вполне могли сойти за изображения крысиных голов с широко посаженными глазами и острыми зубами, но были так абстрактны и так халтурно выполнены, что ничего нельзя было утверждать наверняка.

Он только отмахнулся:

— Орки, крысолюди, какая разница, тут давно никого нет. — Он установил факел в горлышке уцелевшего сосуда и повернулся к Густаву. — Хирург, каковы наши дальнейшие действия?

Он как мог старался быть рассудительным, как хороший капитан, но голова невыносимо болела, а желудок выворачивало — слишком много крови натекло туда из разбитого носа.

Густав оставил Ульфа на одеяле посреди комнаты и открыл аптечку.

— Разберитесь, кто пострадал больше всех. С них я и начну. Будет неплохо, если кто-то наделает шин из этих полок. Ну и пожертвуйте кто-нибудь рубашку, у меня бинты кончаются.

— Думаю, сначала надо осмотреть Франца, — сказал Райнер. — Он истекает кровью.

— Нет, — отозвался мальчик. Губы у него были совершенно белыми. — Я в порядке и сам о себе позабочусь.

Он торопливо захромал к одной из маленьких комнат и исчез внутри.

— Эй, пацан, вернись, — окрикнул его Райнер. — Ты совсем не в порядке.

Он недовольно заворчал и последовал за мальчиком.

Франц опирался о стену дрожащей рукой, голова поникла на грудь. Дыхание было неровным, левый локоть прижат к боку. Ткань рубашки влажно хлюпала.

— Иди отсюда! Оставь меня в покое!

Райнер пригвоздил его взглядом:

— Не валяй дурака. Ты серьезно ранен. Густав должен тебя осмотреть.

— Нет, — всхлипнул Франц, — он… нельзя ему. Никому…

— Но ты же…

У мальчика подкосились ноги, он сполз по стене и растянулся на полу.