Пятнадцать минут спустя на площади появилась делегация Зандри. Амн-назир присоединился к своим царственным собратьям, приняв вид оскорбленного достоинства. Царь-жрец Зандри был приземист и коренаст и ходил раскачивающейся походкой моряка. Он уже достиг почтенного возраста — ста двадцати лет, и годы, проведенные на море, были далеко позади, однако царь-жрец по-прежнему оставался подтянут и крепок. В отличие от него, близнецы — повелители коней были людьми высокими и стройными, с пронзительными глазами и резкими угловатыми чертами лица. Полоски чеканного золота украшали их тонкие руки, черные волосы были завязаны в конский хвост. Правители обоих городов были богаты: в Зандри занимались торговлей рабами с дикого севера, а на равнинах вокруг Нумаса разводили прекрасных лошадей.

Раамкет не тратил времени на церемонии. Как только Амн-назир подошел к ним, визирь молча поклонился и направился мимо высоких колонн во Двор Сеттры. Статуи Асаф и Гехеба терялись в тени, ноги их были засыпаны почерневшими обломками камней.

В большом зале было темно, как в гробнице. Свет исходил лишь от царя-жреца Кхемри, сидевшего на старинном деревянном троне в окружении беспокойно мерцающей призрачной свиты.

Раамкет быстро вошел в зал, едва слышно шурша сандалиями по мраморному полу. Три царя неуверенно переглянулись, совершенно забыв о соперничестве, и по молчаливому соглашению одновременно вступили в зал. Телохранители шли сзади. Их шаги эхом отдавались в огромном пространстве. Ушебти нервно нащупывали оружие, ощущая, как чьи-то невидимые глаза наблюдают за ними из тьмы.

Подойдя к возвышению, Раамкет упал перед владыкой на колени. Светящиеся призраки пустыми глазами уставились на трех царей, испуская слабые испуганные стоны. В их мертвенном мерцании вырисовывались ноги огромной статуи Птра за троном; на золотых пластинах, покрывавших песчаник, были заметны царапины и вмятины. Справа от Нагаша виднелся край трона царицы. Время от времени мистический свет выхватывал костлявое плечо, обтянутое безупречной парчой, или великолепный золотой венец.

Нагаш ссутулился на богато украшенном троне Сеттры, задумчиво подперев щеку ладонью. Он холодно посмотрел на вошедших; его глаза напоминали куски отполированного обсидиана.

— Приветствую вас, цари севера и запада, — проскрипел некромант. — Добро пожаловать в Живой Город.

Царственные близнецы Нумаса побледнели, услышав голос Нагаша, и не сумели вымолвить ни слова в ответ. Амн-назир, старший по возрасту и более смелый, справился со страхом и произнес:

— Твое приглашение оказалось для нас большой неожиданностью. Мы думали, ты далеко на юге, отвечаешь на вызов Ка-Сабара.

— Обстоятельства потребовали моего возвращения, — ответил Нагаш. — Вы наверняка уже слышали про сражение у Врат Рассвета.

Амн-назир искоса глянул на царей-близнецов Нумаса.

— Ходили слухи, — согласился он, — будто Стража Гробниц уничтожена и цари-жрецы Разетры и Ливары захватили Белый Дворец.

— Это не слухи, — объявил Нагаш. — Хекменукеп и Рак-амн-хотеп, этот вероломный сын Кхемри, нарушили древние правила ведения войны, установленные еще Сеттрой, и лишили Кватар законного правителя. Теперь они намерены выступить против Живого Города. — Царь-жрец Кхемри медленно выпрямился на старинном троне и внимательно посмотрел на своих гостей. — Эти безрассудные люди посеяли хаос в Неехаре, и мы должны дать им отпор!

— Но… но какого ответа ты ждешь от нас? — заикаясь, спросил Нунеб. — Твои воины во многих днях пути отсюда, так?

— А у нас нет ни золота, ни времени, чтобы собрать армию, — добавил Сехеб.

— То же самое и с Зандри, — сказал Амн-назир. — И тебе это прекрасно известно, о великий.

— Стоит крокодилу отведать человеческой плоти, и он больше ничего другого не захочет, — прорычал Нагаш. — Эти цари-изгои захватили Кватар и теперь намерены захватить Кхемри. Думаете, они на этом остановятся? Если мы все вместе не поднимемся против них, они наверняка завоюют нас одного за другим.

— А как насчет Ламии? — спросил Сехеб. Взгляд юного царя беспокойно метнулся к согбенной фигуре Неферем. — Где сейчас Ламашиззар?

— Или Махрак? — добавил Нунеб. — Жреческий совет наверняка откажется признать то, что сделали Разетра и Ливара.

— Жреческий совет?! — Нагаш засмеялся презрительным булькающим смехом. — Хекменукеп и Рак-амн-хотеп — пешки в их игре. Они твердо намерены уничтожить меня, а поскольку вы мои союзники, то и вас тоже.

— Это из-за того, как ты обошелся с храмами Кхемри? — спросил Амн-назир. — Или это связано с тьмой, накрывшей Неехару несколько недель назад? Той, что убила столько юных жрецов и послушников?

— Из-за того, что Жреческий совет Махрака видит во мне угрозу своему продажному правлению, — отрезал Нагаш, прищурившись и сердито глядя на царя-жреца Зандри.

— Потому что ты — Живой Бог? — насмешливо осведомился Амн-назир.

В темных глазах некроманта мелькнуло торжество. Он ответил:

— Потому что я победил саму смерть.

— Может, и так, но это не меняет того факта, что армии Разетры и Ливары находятся на расстоянии нескольких недель ходьбы от Кхемри, — непреклонно произнес царь-жрец Зандри. — Воины Зандри не принимали участия в сражениях несколько столетий! Наше оружие затупилось, наши доспехи развалились.

— И с Нумасом дела обстоят не намного лучше, — добавил Сехеб. — Наша знать бедна, наша сокровищница опустела. — Он беспомощно развел руками. — Нам потребуются годы, чтобы восстановить армию.

Царь-жрец Кхемри выслушал их и кивнул.

— И они у вас будут, — заявил он. — Я готов удерживать врага на расстоянии столько времени, сколько вам потребуется, чтобы подготовить ваши города к войне.

Сехеб и Нунеб встревоженно переглянулись и посмотрели на Амн-назира. Царь-жрец Зандри настороженно взирал на Нагаша.

— Как такое возможно? — спросил Амн-назир.

Нагаш поднялся на ноги и усмехнулся, глядя сверху вниз на троих царей.

— Возвращайся домой и спроси своих жрецов, Амн-назир. Спроси, как их боги наказывали тех, кто бросал им вызов, и подумай, как тебе повезло, что ты стал союзником Кхемри.

Несколько часов спустя все три царя уехали. Они возвращались домой, так и не вручив свои дары, а мысли их были только о грядущей войне. На Живой Город опустилась густая тьма. Приближалась полночь, и дюжина бледных, едва волочивших ноги рабов несла паланкин черного дерева из Дворца Сеттры по пустым улицам в сторону Ворот Усириана. На востоке мерцали странные перемещающиеся огоньки и вспыхивали молнии цвета индиго.

В паланкине, скрестив ноги, сидел на подушках Нагаш. Сбоку от него лежал Посох Веков, а перед ним — большая раскрытая книга. Темные иероглифы и загадочные символы проступали на хрупких страницах пожелтевшего папируса, освещенных аурой духов, окружавших царя Живого Города. Некромант задумчиво водил пальцем по извилистым линиям, готовясь к ритуалу.

Рабы несли своего хозяина по длинной дороге в сторону некрополя, шлепая по чисто выметенным камням. Широкие поля с левой стороны дороги, когда-то колосившиеся пшеницей, теперь стояли невозделанными. На противоположной стороне, вдоль берега реки, буйно рос тростник.

Наконец процессия приблизилась к городу мертвых. Древние усыпальницы были заброшены и уже обветшали, и рабы, испуганно вглядываясь в темноту, гадали, какие злые духи наблюдают за ними из теней. Гробницы мерцали под перемещающимися потоками света: зловещие завесы зеленого и пурпурного, возникавшие словно из самого воздуха, сливались, образуя причудливые узоры над громадной пирамидой. Она была больше, чем гробница Сеттры, даже больше, чем Великая пирамида Кхемри. Сложенная из черного мрамора, добытого в Горах Рассвета, черная пирамида Нагаша казалась чернее ночи, и жутковатая буря огней, бушующая над ней, не отражалась на ее матовой поверхности. Ленты молний цвета индиго вспыхивали над четырьмя сторонами — гранями пирамиды, соединяясь над острой как игла вершиной. От монумента волнами исходила почти осязаемая мощь, омывала окружавшие его гробницы и стекала по извилистым тропам некрополя.