Было очевидным, что замок столетиями пролежал в руинах и был взят осадой. В стенах остались огромные бреши, пробитые осадными орудиями. Лица многих статуй были изуродованы, и кто — то явно поработал молотом, стараясь уничтожить символы на каменной кладке. Это добавляло свой вклад в атмосферу былого величия сего места и к зловещему ощущению нависшего над ним зла.

Немного шокирующим было обнаружить столь грандиозное сооружение в глубоком лесу. У Феликса уже сложилось мнение о Сильвании, как об обедневшей стране, где всё было мелким и жалким по сравнению с остальными уголками его родины. Такого он не ожидал. На что и указал Максу.

— Это лишь свидетельство того, что можно сделать силами нежити, — произнёс волшебник.

— Что ты имеешь в виду?

— Без сомнения, строение это было воздвигнуто с помощью некромантии, теми, кого обыватели называют ожившими скелетами и зомби. Им не требуется еда, сон и жалование. Нужно лишь обеспечить строителей материалами и те будут работать, пока всё не будет сделано. Поискав в округе, мы бы обнаружили каменоломни, из которых добыт этот камень. Возможно, и древесина была местной, но за два столетия лес мог вырасти снова.

Феликс бросил на волшебника изумлённый взгляд.

— А как насчёт тех орнаментов? Сомневаюсь, что они могли быть сделаны безмозглыми автоматами.

— Феликс, графы — вампиры обратили в рабство всё население Сильвании. Они подчинили его страхом, суеверностью и колдовством. Без сомнения, в их распоряжении имелись умельцы, которые могли выполнить такую работу в обмен на собственные жизни и жизни своих семей.

— Вы правы, Макс Шрейбер, — подтвердила графиня.

Феликс вздрогнул. В сгущающихся сумерках вампирша — аристократка приблизилась столь неслышно, что он её не заметил. Хотя Макс не выглядел удивлённым. Либо у волшебника имеются свои способы заметить её приближение, либо он скрывает свои чувства лучше Феликса. Возможно, и то и другое.

— Я могу вспомнить, как это место было столицей всей Сильвании, где аристократия ночи потягивала кровь из хрустальных бокалов в дрожащем свете канделябров. Где самые прекрасные юноши и девушки в белых одеяниях ожидали, когда отведают их крови, всё это время надеясь, что будут избраны и станут одними из нас.

— Нет необходимости говорить об этом с такой ностальгией, — заметил Макс.

— То было прекрасное и ужасное время, — сказала Габриелла, и в её голосе слышалась печаль. — С самого момента падения Ламии Восставшие не правили смертными столь открыто, неограниченно потакая своим желаниям. Это чётко отражено в хрониках бессмертных. Мало кто из побывавших здесь когда — либо это забудет. А некоторые никогда не перестанут мечтать о возвращении тех времён.

— Вы, разумеется, не из таких.

— Я из сомневающихся, Макс Шрейбер. Я полагала, что из всех людей вы — то проявите хоть немного сочувствия. Волшебники тоже были изгоями, избегаемыми теми, кто боялся их и подвластных им сил. Вы можете представить, каково это, не скрывать своей истинной природы, но гордиться тем, кто ты есть?

— Волшебники никогда не пытались создать собственное царство, и никогда не пытались притеснять тех, кто не обладал их силами.

Смех Габриеллы был мелодичным, чистым и весьма пугающим.

— Как вы упрямы и наивны, господин Шрейбер. История изобилует примерами того, как волшебники стремились урвать себе владения. Кем был Нагаш, как не волшебником, а ведь он завоевал величайшую империю древности. У моего народа есть причины помнить это. Многие другие чародеи преуспели в присваивании себе владений, пусть и временных. Поверьте, я достаточно стара, чтобы помнить кое — кого из них.

— Возможно, но как раса, или класс, или вид, мы никогда не стремились возвыситься над остальными.

— Возможно пока, однако я считаю лишь вопросом времени, когда кто — нибудь додумается попробовать. Смертные постоянно экспериментируют с формами своего правления. Рано или поздно кто — нибудь задумается: «А почему бы страной не править тем, кто владеет магией? Разве в большинстве своём они ни умнее и ни образованнее своих сородичей, не говоря о том, что они куда могущественнее?»

— Я стану противодействовать таким волшебникам, — заявил Макс.

Феликс почувствовал в воздухе напряжённость. Волшебник и вампир сердились друг на друга, отчасти возможно и потому, что в некотором смысле были так похожи.

— Может, нам стоит отложить эту дискуссию до утра? — предложил Ягер. — Там будет полно времени для подобных споров. А прямо сейчас, когда перед нами логово нашего общего врага, мы лишь тратим время попусту.

Оба некоторое время смотрели на него так, словно готовили колкий ответ. Он как можно сдержаннее встретил их взгляды, и напряжение потихоньку спало.

— Ваше предложение не лишено смысла, господин Ягер, — согласилась графиня.

Макс кивнул в знак согласия. Феликс заметил, что остальная часть их отряда уже скрывается среди деревьев под склоном холма.

— Тогда давайте поспешим присоединиться к остальным, пока они далеко от нас не оторвались, а то придётся пробираться через этот проклятый лес в одиночку.

Пока они всё ближе подходили к мощному замку, у Феликса усиливалось ощущение, что он идёт в тени какого — то ужасного великана, который в любой момент может очнуться и сокрушить его.

Вид масштабных руин был гнетущим. Они созданы ещё в те времена, когда древние деревья были всего лишь семенами. Их древность заставляла его ощущать себя подёнкой. «Что за человек мог выбрать такое место для обитания? — гадал он. — А может на мои чувства просто действуют защитные чары, о которых предупреждала графиня?»

Воины устало брели в направлении зияющего входа в здание. Казалось, их прежнее мужество испарилось. Все молчали. Тишину нарушали лишь редкие стоны раненых, когда сани наскакивали на корень в земле.

Холодный ветер рвал плащ Феликса. Хлопья снега летели в лицо. В других обстоятельствах он поспешил бы попасть внутрь, чтобы укрыться от ветра и стужи. Но сейчас его ноги еле передвигались, словно не испытывали желания приблизить его к месту назначения.

Когда тьма сгустилась, спереди донёсся крик. Подняв глаза, он увидел причину суматохи. В одной из высочайших башен появился зловещий зелёный колдовской свет. Недолго померцав, он потух. Похоже, место населено, хотя не хотелось думать о том, что за создания могли пользоваться тем зловещим светом.

— Похоже, нас ждали, — произнёс Феликс.

Готрек бросил на него взгляд.

— Экая неожиданность, человечий отпрыск.

— Что думаешь об этом месте?

— Кладка грубая даже по стандартам людей.

— Я не это имел в виду.

— Думаю, войдя внутрь, мы увидим то, что увидим. А до того нет смысла гадать.

Феликс покачал головой, изумляясь тому, как гном сохраняет невозмутимость перед лицом опасности и ужаса. Нет, не совсем так. Он довольно хорошо узнал Истребителя, чтобы распознать в его голосе нотки предвкушения. В единственном целом глазу гнома появился неистовый блеск. Его лицо могло, как обычно, оставаться суровым и равнодушным, но Феликс знал, что Готрек, как он сам, испытывает возбуждение. «Он вполне на такое способен», — подумал Феликс.

— Это место окутано чарами, — заметил Макс.

Он какое — то время стоял, оперевшись на посох, похоже, обдумывая собственные слова.

— Нет. Не совсем так. В стенах присутствуют самые обычные защитные чары, которые можно ожидать в замке подобных размеров, но они выглядят какими — то извращёнными.

— Ты о чём? — спросил Феликс.

— Не уверен, что смогу объяснить это тому, кто не является чародеем.

— Попробуй! — поддел его Готрек.

Чародей продолжил движение, легко подстроившись под шаг товарищей. Феликсу показалось, что он заметил небольшой поток тепла, обволакивающий волшебника. «Он пользуется магией, чтобы согреться?» — недоумевал Феликс. Это явно многое объясняло.