— Теперь ты мне должен ещё одну кружку этого подобного моче людского пойла, Снорри Носокус, — произнёс Готрек, мрачный голос которого прозвучал даже более презрительно, чем обычно.

— Снорри считает, нам следует продолжать до двадцати семи побед, — заметил Снорри.

— Ты всё равно проиграешь, — уверенно заявил Готрек.

— Возможно, Снорри удивит тебя, Готрек Гурниссон, — произнёс Снорри.

— Пока у тебя не очень получается.

— Всё когда — то происходит в первый раз, — немного обиженно, как показалось Феликсу, ответил Снорри Носокус.

— Ты во что — то вляпался, человечий отпрыск? — поинтересовался Готрек. — Это у тебя на лице написано.

Феликс быстро поведал историю о мёртвой девушке и том, как избежал когтей стражи. Готрек слушал с каким — то неоправданным интересом, что показалось Феликсу плохим знаком. Даже Снорри ловил каждое его слово. Закончив рассказ, Феликс произнёс:

— Кажется, ты совсем не удивлён тому, что от меня услышал.

— За последние несколько дней я слышал несколько историй, похожих на твою. Похоже, где — то там шатается озверевший убийца. Которого следует завалить.

— Считаешь, что это твоя задача? — с опаской осведомился Феликс.

Если уж подобная идея втемяшивается в голову Истребителя, Феликс обычно оказывается вместе с ним в каком — нибудь мрачном и мерзком месте. Готрек пожал плечами.

— Если ублюдок попадётся мне на пути, я с радостью это сделаю, человечий отпрыск, однако я пока что не собираюсь заниматься его розысками.

— Пока что? Это хорошо.

— Снорри гадает, не может ли это всё же оказаться демоном, — заявил Снорри. — На взгляд Снорри, тот солдат говорил вполне разумно.

Готрек покачал головой.

— Будь то демон, уже каждый волшебник в городе выкрикивал бы свои заклинания, а каждый священник с церковной крыши распевал экзорцизмы.

— Что же это может быть? — спросил Феликс.

— Твои предположения будут не хуже моих, человечий отпрыск, — заметил Готрек и сделал долгий глоток из свой пивной кружки. — С уверенность можно утверждать лишь одно. Ничего хорошего.

«„Лук и певец“, возможно, лучшая таверна Праага, — думал Адольфус Кригер, оглядываясь по сторонам, — но это ещё ни о чём не говорит». В любом из небольших городков Империи он видел таверны и получше. Он понимал, что ему следовало бы оставаться в особняке Осрика, однако странное беспокойство, снедавшее его с недавних пор, снова погнало его вон на ночь глядя. Когда это настроение накатывало, Кригер даже своего верного слугу Роча едва выдерживал.

Он запахнул на себе плащ и изучал собравшуюся в таверне толпу. Кригер мог различить каждый отдельный запах, расслышать биение каждого сердца, ощущать алый поток, струящийся по каждой вене. «Столь много людей, — думал он, — столь много крови». Он ощущал себя чревоугодником, обозревающим тилейский пир.

«С чего начать? — думал Кригер. — Может, с той молодой аристократки, расположившейся вон там со своим любовником?» Она была почти красавицей, однако он находил в ней что — то слегка отталкивающее. Адольфуса, как правило, не волновали женщины — кислевитки с их невыразительными крестьянскими чертами лица и короткими мускулистыми телами. «Нет, не с неё».

Официантка одарила его широкой улыбкой и предложила принести ещё вина. «Возможно, — предположил Кригер, — так она отреагировала на мой приглядный внешний вид, хотя куда вероятнее, что на покрой одежды. Чует деньги, либо в виде чаевых, либо за иное, не связанное с работой обслуживание». Адольфус покачал головой и приветливо улыбнулся. Он только что незаметно выплеснул на пол половину своего очередного бокала. Много времени прошло с тех пор, как Адольфус употреблял вино. Официантка двинулась дальше с нахальной усмешкой на губах. Когда — то давно она бы могла заинтересовать его, но сейчас он даже в роли жертвы её не рассматривал.

Адольфус покачал головой и принялся рисовать кончиком пальца по столешнице, используя для этого пролитое вино. Настроение у него необычное, а он не прожил бы столь долго, не научившись осознавать опасность подобных ситуаций. Он становился жертвой разнообразных необычных побуждений и гадал, что же это предвещает.

К примеру, прошлой ночью Кригер полностью осушил ту девушку, хотя собирался сделать лишь небольшой глоток. В этом не было необходимости. Её кровь была пресной и жидковатой, без какого — то было намёка на интерес. И сама девушка была просто коровой, едва ли стоившей его внимания. Зачем же он так поступил? Зачем выпил столь много, что она умерла, и зачем зубами разорвал ей горло в жалкой попытке замести свои следы?

Это едва поддаётся пониманию. Помутнение рассудка накатило на него так, словно опыта многих столетий как не бывало. Он высосал кровь девушки, словно юнец в свою первую ночь после обращения. Так случилось и ночью ранее, и в ночь до того. Вспоминая свои лихорадочные действия теперь, Кригер находил их крайне неестественными. Словно бы его охватывает какое — то безумие, и безумие это усиливается.

Адольфус всегда презирал Восставших, что убивали без разбора. Это было грубо, бесхитростно и крайне, крайне неэффективно. Этот путь ведёт к охотникам на ведьм, волшебникам и жрецам с их смертоносными заклинаниями, по крайней мере, до той поры, пока Адольфус не исполнит древнее вампирское пророчество. Один на один, и даже один на десять, Восставший более чем достойный противник для любого смертного, однако скот многочисленнее и у них имеется магия и могущественные союзники.

Совсем не похоже на прежние дни, о которых с пиететом рассказывают Прародители. Род человеческий стал гораздо сильнее с тех пор, как представлял собой одетых в шкуры варваров, на которых охотились в лесах.

Разумеется, ситуация может измениться. И раньше человеческая цивилизация скатывалась в анархию. Адольфус мог припомнить времена трёх императоров и попытки фон Карштайна восстановить превосходство Восставших. То была отважная, но обречённая попытка.

Фон Карштайн не был ни достаточно могуч, ни достаточно умён, чтобы победить в той войне. Адольфус знал, что когда придёт его время, всё произойдёт иначе. Он избранный. Он Повелитель ночи. Глаз и трон будут принадлежать ему!

Если только тот старый дурень отдаст ему талисман, никаких недоразумений не произойдёт. Адольфус подавлял желание отправиться прямо в особняк старика и завладеть вещью, однако это слишком шумно, слишком заметно, и такой поступок раньше намеченного привлечёт к Адольфусу внимание в определённых кругах. Нежелательно, чтобы графиня или кто — либо из её трусливого окружения обнаружили, что он собирается предпринять. «Нет, — решил Кригер, — лучше подождать».

Он снова обратил внимание на аристократку. «В действительности, не столь уж она плоха, — подумал Кригер. — Среди собравшегося сегодня стада она явно лучшая». Он заметил, что она почувствовала его взгляд и посмотрела на него краем глаза. Не раздумывая, Адольфус привёл в действие свою силу воли. Женщина застыла и уставилась на него так, словно видела впервые. Адольфус улыбнулся ей, и она улыбнулась в ответ. Он снова опустил взгляд на стол и позволил ей освободиться. На сегодня достаточно. Связь установлена. Он воспользуется ей после, когда придёт время, возможно, не сегодня, но в другую ночь, если почувствует жажду. Кригер заметил, что её спутник, молодой аристократ, судя по его платью, смотрит на него, а затем на неё. Тот явно заметил их обмен взглядами, и, весьма вероятно, ревнует. Он склонился вперёд и что — то взволнованно прошептал на ухо женщине. Та покачала головой, словно что — то отрицая. Если бы Кригер пожелал, то мог бы услышать их разговор простой концентрацией на нём своих мыслей. Как и все Восставшие, он обладал фантастически острыми чувствами. «Скот всегда слишком предсказуем», — подумал Адольфус.

Он выбросил смертных из своих мыслей. Это к делу не относится. Что беспокоило Кригера, так это недостаток самоконтроля. Он не мог себе такого позволить. Не сейчас, когда столь близки к осуществлению все его планы, и то, над чем он кропотливо трудился, уже почти в пределах досягаемости. Сейчас ему требуется всё его здравомыслие. Требуется вся его хитрость и изворотливость. Нужно держать свои планы в секрете, пока у остальных Восставших или кого — нибудь ещё, кого это затронет, не останется времени, чтобы остановить его. Вместо этого он ударился в кровавый кутёж, насыщаясь и убивая без разбора, оставляя след, по которому специально обученный охотник может последовать с лёгкостью лесника, выслеживающего мамонта. Это просто не укладывалось у Кригера в голове. С ним такого не случалось с того момента, как все эти столетия назад его первая госпожа даровала ему кровавый поцелуй. Почему же это с ним происходит? И почему сейчас?