Впереди, как в хорошо организованном войске, шли разведчики, определяя наиболее удобные маршруты движения и места стоянок. Позади них двигалась тысяча воинов, готовая принять на себя удар любого противника, замыкала движение ещё тысяча бойцов. Остальные люди шли отдельными группами вместе со стадами и табунами. А ещё одна сотня воинов двигалась далеко впереди, она должна была выяснить, что ждёт их на новом месте, правда его ещё требовалось найти.

   Сам Канит в одиночестве двигался несколько в стороне и впереди первой группы переселенцев. Ему нужно было одиночество, вернее то единение с окружающей степью, которое оно давало. И сейчас Канит находился именно в таком состоянии. То, что это происходило во время движения верхом, не имело никакого значения, любой скиф с самого рождения чувствует себя единым со своим скакуном, может на нём проводить целые сутки, спать, есть, воевать и просто отдыхать.

   А сейчас перед внутренним взором скифского царя появлялись многочисленные видения, словно сама Степь разворачивала настоящее представление, напоминая ему об истории народа, его появлении и прошедших годах, ближайшем и возможном отдалённом будущем. Ему виделись степные просторы, по которым свободно разгуливал ветер, заставляя поверхность травяного моря колыхаться и гоняя по ней необычные волны, рождаемые его прихотью и покровом растительности. А рядом вода - большая, просто огромная по меркам степного жителя, река.

   И по этому простору двигаются стада животных, охраняемые пастухами и воинами скифов, с малых лет впитывающими в себя свободу, даваемую степью. Но она, свобода, требует постоянной борьбы за выживание, своё и своих животных, с окружающим жестоким, но таким прекрасным миром степи. Мороз, солнце, ветер, хищники - всё может быть твоим противником, но и они же, если суметь их понять и подружиться, обеспечат тебе жизнь.

   По мере увеличения количества людей, всё больше их уходило в другие земли, давая начало многим народам. И в видениях Канита появляются отряды воинов, бывших когда-то едиными, а сейчас готовых вцепиться друг в друга из-за новых пастбищ. Чтобы не допустить смертей, пусть и отдалённых, но всё же сородичей, кому-то приходится уступить.

   И опять в навеянных степью картинах видны движущиеся в сопровождении пастухов и воинов табуны и стада, но только идущие на заход солнца. Снова встречи с другими, ещё более отдалёнными родственниками, но в этот раз выбор предстоит сделать местным жителям - уйти на новые места или присоединиться к пришельцам, тем самым увеличив их силу. Большинство местных решили уйти. В результате этого все степи, расположенные между двумя морями и тянущиеся далеко за заход солнца, теперь принадлежат скифам.

   Но не все встречи с новыми людьми заканчиваются миром. В видениях Канита одно сражение сменяет другое, мчатся кони, небо закрывают тучи стрел, горят чужие города и поля. И всегда, ну почти всегда, победа остаётся за скифами. Сказывается их превосходство в верховой езде и стрельбе из лука, а особенно умение стрелять на скаку. А напоследок царь увидел себя, движущегося в места, откуда в давние времена ушли предки - в степи, окружающие широкую реку.

   Встряхнув головой, Канит попытался избавиться от навеянных степью видений. Но как ни тряси головой, получается, что заканчивается когда-то, в отдалённые времена начатая предками дорога, племя возвращается в те места, откуда всё началось, а значит, ему предстоит вступить на новый, ещё неизвестный путь, где впереди будут битвы, встречи с неизвестными народами и новая жизнь.

   Кузнец сунул железную заготовку в рдеющие угли и начал качать меха. Когда железо раскалилось добела, ухватил его клещами и перенёс на наковальню. Заготовка представляла собой металлическую пластину в форме трапеции. Несколькими ударами молота края, прилегающие к узкой стороне, были загнуты вверх, и их концы соединены между собой. Ещё несколькими ударами была оттянута кромка вдоль большего основания, в результате чего она приобрела необходимую остроту. Вот и получилась мотыга, а ручку уж хозяева насадить сами смогут.

   Ош отложил готовое изделие в сторону, подошёл к стоящему на деревянном обрубке кувшину, отпил воды и вышел на улицу. Смеркалось, можно сказать, наступил вечер. Присев на лежащий у входа камень, кузнец оглядел городище. Оно было небольшое, размером где-то пятьдесят на сорок метров и располагалось на высоком берегу реки. Со стороны леса проходили ров и земляной вал с установленной поверх него городьбой, со стороны реки только городьба.

Внутри огороженного пространства стояли три больших дома, длиной двадцать и шириной пять метров. Каждый такой дом представлял собой полуземлянку, яму, углублённую в землю где-то на полметра, поверх которой была установлена двускатная крыша. Она держалась на нескольких вкопанных столбах, удерживающих кровлю и деревянную обшивку, располагающуюся между ними и земляными стенами.

   Пространство в центре оставалось свободным, там в линию размещались шесть очагов, а вдоль стен - деревянные лавки. В каждом таком доме проживало около шестидесяти человек, как правило - одна семья, ну и все те, кто был в неё принят.

   Оставшееся в городище свободное место занимали хозяйственные постройки и загон, в котором держали скотину. Вот её и гнали пастухи на ночёвку. Пришло время, и в поселение возвращались все, кто в течение дня занимался делами за оградой. Шли охотники с добычей, женщины и дети с травами и клубнями, найденными в лесу, от реки поднимались рыбаки, неся корзины со своим уловом.

Таких поселений было много, и располагались они сравнительно недалеко друг от друга. Жители многих из них находились в родственных отношениях между собой, как-никак, мужчины и женщины часто переходили из одной семьи в другую. Однако всё было не так просто, за этим строго следили мудрые старухи. И хотя их власть уже не была такой, как прежде, и большую силу заимели мужики, но в вопросах родственных отношений все беспрекословно подчинялись женщинам.

   И как в каждой семье, во многих из них порой не обходилось без ссор, ругани и обиды. За каждым родом тянулся длинный шлейф уже установившихся отношений с соседями, порой мирных и дружественных, порой враждебных и неприязненных. Но до кровавых столкновений, убийств и войн между поселениями доходило редко. Однако в последнее время всё стало меняться, и порой не в лучшую сторону. Теперь каждое поселение обзавелось городьбой, хотя старики рассказывали, что раньше такого не было.

   От огорчения Ош даже головой помотал, надеясь прогнать навязчивые мысли, одолевающие его уже не в первый раз. И дело не в тех опасностях и угрозах, что таит в себе лес. Хотя по мере увеличения количества скотины, её охрана, особенно в зимнее время, становилась крайне необходимой. Но в первую очередь имело смысл охранять свою жизнь от посягательств людей из отдалённых поселений. Во многих из них появились военные вожди, собирающие под своей рукой всё больше и больше воинов.

   Происходящие изменения привели к тому, что власть мудрых старух начала уменьшаться, и силу стали забирать старейшины. Это и понятно, для выживания рода важнее работы, с которыми лучше справляются мужчины. А сильный всегда берёт себе самый сладкий и большой кусок, даже если он ему и не нужен. Если этого не сделать, то значит, кто-то начнёт сомневаться в твоём праве взять его. И первыми среди сильных стали старейшины и воины.

   А им многое нужно, и порой значительно проще не обменять нужную тебе вещь на добытую шкуру зверя, а просто отнять. Или отобрать у соседа скотину, женщин и меха. А сосед, чтобы сохранить своё добро, тоже начнёт готовить воинов и ставить стены вокруг своих поселений. И чем больше становится нового железного оружия и инструментов, тем больше появляется людей, готовых отобрать нужное им у других.