Странный человек, имя которого местные жители, следуя своим привычкам, сократили до Набиб, был из Багдада. Но так уж сложилась судьба, что он был вынужден бежать подальше от своей родины, и при этом благодарил Аллаха, что ему подвернулась русская ладья, позволившая оставить между ним и его преследователями море и непроходимые неизвестные земли. Попав к этим людям, не в плен, а в качестве учителя, он продолжил свои попытки познания мира и изучения различных веществ.

   Ему в этом нисколько не мешали, тем более, он здесь такой не один, их было много из самых разных стран, все нашли прибежище в этой земле, спасаясь от своих бед. Они казались вполне безобидными, и чудаки, каковыми их считали местные жители, никаких дополнительных хлопот им не доставляли.

   У каждого из живших здесь умников оказалась схожая судьба, многим из них пришлось срочно покинуть свою родину, хотя были и такие, кто после длительного раздумья переехал сюда добровольно. Русский царь давал всем жильё, кормление и возможность свободно заниматься любимым делом. За это он только просил готовить учеников, обучать их известным чужакам наукам, передавать им свои знания и умения, и если будут интересные открытия, сообщать самому царю.

   Несмотря на довольно большое количество учёных и мастеров, мало у кого получалось обрадовать русского царя. И вот Набиб был близок к тому, чтобы попасть в число тех, кому это удалось. А всё как произошло - решил он земляное масло, как описывал мудрый Джафар ал Софи, подвергнуть перегону. И получил какую-то воду, которая хорошо, ярко и жарко, горит.

   Гораздо лучше, чем масло. И можно её в светильниках использовать, а можно в горшки заливать и метать во врагов, тогда они сразу загорятся, испугаются и убегут. Вот какую воду получил Набиб, и об этом он расскажет русскому царю.

   С берега ладья выглядела ничуть не хуже, чем смотрелась во время движения. Она была достаточно большой, двадцать один метр в длину, пять в ширину, шестнадцать весёл, по восемь с каждого борта, одна мачта с косым парусом, легкая, быстрая, ходкая - это была лучшая ладья, созданная Ермилом. В неё он вложил всё, что узнал о ладьях за всю свою жизнь. Плавал он много, по самым разным водам и морям, и везде смотрел на ладьи, в каждой из них, пусть даже выглядевшей разбитой и неуклюжей, находя множество достоинств.

   Восхищали его северные лодки своей крепостью и простотой; южные галеры - быстроходностью и удобством, защищая своих пассажиров от капризов моря; арабские - манёвренностью и способностью ловить любой ветер. За свою жизнь ему приходилось побывать в самых неожиданных местах, идя порой с караванами по пустыням и занимаясь не тем, чем должен настоящий корабельщик.

   И везде он учился у местных мастеров - как делать корпуса, какой использовать парус и как им управлять, как должна двигаться лодка при любой погоде. Многое сумел перенять у заморских мастеров Ермил и вот теперь построил ладью своей мечты, в которую вложил всё, чему научился за эти годы. Её корпус был сделан из отдельных досок, лежащих друг на друге, и скреплён вицей, так поступали мастера на севере, у ладьи было две палубы, одна нижняя, закрывающая трюм с грузом, на которой располагались гребцы, и верхняя, закрывающая все внутренние помещения от волн, непогоды и случайных стрел.

   Груза ладья могла принять до двухсот тон, правда садилась при этом достаточно глубоко и значительно теряла манёвренность и легкость хода. Косой парус позволял легко двигаться в любом направлении, хоть против течения, даже при незначительном боковом ветре. Для движения ладьи хватало двадцати человек, но она могла перевезти дополнительно сорок-шестьдесят воинов и несколько лошадей в трюме.

   Лучше всего она подходила для походов в дальние края, в том числе и по морям, но это ещё предстояло доказать. А пока Ермил ловил восхищённые взгляды купцов и воинов, очарованных новой ладьёй, и завистливые - других корабельщиков, приготовившихся потерять заказы на свои изделия. А Ермил обдумывал, как он назовёт подобные ладьи, просилось название струг - скользящий по волнам. Или можно сделать его меньше размером, без палуб, и назвать стружок.

   - Идут вороги, там, где мы и думали, - сообщил мне сотник последние вести от разведчиков.

   - Ладно, значит, потом там поставим ещё один острог, чтобы другой раз неповадно было. Сколько народу отправилось в поход?

   - Тысяч десять, может быть, немного больше. Идут мадьяры, печенеги, хазары.

   - Значит, в набег пошли, решили пощупать, где ударить можно.

   - Похоже на то, - ответил сотник.

   - Ну что же, пора и нам показать, что мы можем воевать. Значит, отправляй гонцов в острог Заставный, пусть готовят свой отряд и выходят через два дня. Сам поведёшь такой же из нашей крепости. Что делать - вы знаете, мы про это говорили. Напоминаю - вы должны держаться позади кочевников и ударить им в спину в подходящий момент. Вас не должны найти.

   Я отправлюсь в острог Тушна, там собраны вои, которые должны встретить орду, рассчитываю, что это произойдёт в одинокой пади, там место подходящее, его никак не пройти, кругом леса, и там самая удобная дорога. Разведчики должны следить за кочевниками и знать о каждом их движении. Ко мне с новостями тоже постоянно отправляй гонца.

   - Понял, воевода, через два дня оба отряда выйдут вдогон кочевникам.

   Тысячник Ждан стоял на холме и оглядывал выстроенные у его основания войска. Первой врага должна была встретить пехота, три тысячи воинов в кольчугах, прикрытые щитами и ощетинившиеся длинными копьями. Перед ними, на расстоянии ста пятидесяти метров, в несколько рядов было устроено заграждение из толстых жердей, не позволяющее разогнаться кавалерии. Лошадь - умное животное, она не пойдёт на забор или препятствие, а остановится.

   Этого и будет достаточно. Атаковать ощетинившуюся копьями пехоту можно только пехотой, а её у степняков нет. Ну а вставшую кавалерию пехота сама расстреляет из луков и самострелов. В тех же местах, откуда может стрелять вражеская конница, рассыпан чеснок, да и сама пехота сможет обстреливать стрелков со своего места.

   На холме стояла артиллерия, баллисты и метатели. Ну а по бокам располагались отряды легкой кавалерии, готовые расчищать дорогу для тысячи латных конников, стоящих в засаде. Так что всё должно было получиться как задумано, тем более, что разведчики уже не один день не давали покоя орде. Вот и сейчас из-за леса выскочила сотня конных стрелков, ведя стрельбу по чужакам и уходя от любой непосредственной атаки.

   Правда, кочевники нападали только для вида, их главной задачей было отогнать лучников и прекратить обстрел. Стрелки действовали вполне привычно - налетали, выпускали несколько стрел и уходили обратно, не ввязываясь в бой. Несколько раз степняки пытались их преследовать, но сами попадали в засаду. Так что вся орда уже не один день шла под постоянным обстрелом днём и ночью, не зная покоя. Но конец этому казался близок, кочевники, выйдя из леса, увидели ровные ряды пехоты, перекрывающие дорогу дальше вглубь земель русских.

   Значит, надо их смять, завалить стрелами, и тогда будет открыта дорога к богатым поселениям, где усталых воинов ждёт сытная еда, добыча и пленные девки. Но что происходит? Отряды, попытавшиеся выйти на удобные для обстрела места и закрутить привычную карусель, засыпая противника стрелами, вдруг лишились всех коней. Вернее, кони есть, но не могут ступить и шагу. Да и сами стрелки находятся под ливнем стрел со стороны пехоты. А тут ещё и камни летят, выбивая за один раз по несколько воинов.

   Ждан смотрел на согласованную атаку и оценивал действия своих воинов. В конечном результате он не сомневался, не этой орде тягаться с воинами, занимающимися своим делом не один год и подготовленными именно к такой войне. А храбрости и доблести русским воям не занимать. Теперь врага уже серьёзно потрепали, и он находится в смятении. Значит пора, сигналы из рога перекрывают крики воинов и скрежет железа.