Дрова в камине трещали, но труба не дымила, хотя мы не топили в гостиной уже несколько недель, с того дня, когда выдалась сырая, туманная погода. Я стоял перед камином, посматривая на огонь, пока не согрелся. Потом я сел и взял со стола книгу. У Кэй появилась мода оставлять в гостиной несколько самых новых книг. Мне попался какой-то роман, я же, по правде говоря, терпеть не мог новых романов. Начиная с двадцатых годов нашего века герои романов вечно переживают какие-то душевные конфликты, проявляющиеся во всяких сексуальных извращениях, и совсем не похожи на людей, которых я знаю в жизни. Это или фермеры из засушливых районов американского Запада, или коммивояжеры, или люди, живущие на Палм Бич и Ривьере, причем среди них не было ни одного порядочного, простого и честного мужчины или женщины. Я не мог заставить себя сосредоточиться на романе. Книга «Воспитание Генри Адамса» находилась наверху, в нашей спальне, но я не испытывал желания читать и Адамса.

Никогда еще дом не казался мне таким тихим.

«Вы и не заметите, — говорят люди, — как вырастут дети».

В те дни, когда Джордж ползал на четвереньках или благим матом ревел в детской, это утверждение звучало не очень правдоподобно, но сейчас оно невольно приходило на ум. Многое свершается еще до того, как вы успеваете это осознать. Вы женитесь, появляются дети, потом они вырастают и уходят от вас. Настанет время, когда и мы с Кэй останемся одни, а я вот уже и сейчас одинок. Я нажал, кнопку звонка, расположенную около камина. Не так уж обязательным казалось мне иметь в доме звонки, однако Кэй придерживалась иного мнения.

В комнату, вытирая о фартук руки, вошла Элин — единственная из многих служанок, ухитрившаяся задержаться у нас надолго.

— Элин, где Джордж и Глэдис?

Элин ответила, что мастер Джордж на пляже, на пикнике, а мисс Глэдис отправилась обедать к одной из девочек Фрэйров. Джерри заедет за ней на форде, а потом захватит и Джорджа.

— А где Битси?

Ответив, что Битси спит в кухне под столом, Элин спросила, не нужно ли мне чего-нибудь еще. Я взглянул на часы, некогда стоявшие в кабинете отца, а теперь украшавшие камин. Часы показывали почти половину девятого. Кэй должна была вернуться не раньше чем через три четверти часа, и до ее возвращения мне ничего не требовалось.

— Нет, — сказал я. — Это все. Я просто не знал, где дети.

— Надеюсь, сэр, вы чувствуете себя лучше? — спросила Элин.

— Спасибо. Значительно лучше. Извините, что причинил вам столько хлопот.

— Что вы, сэр! Никаких хлопот. Мы были рады и мистеру Кингу. Он такой веселый, такой щедрый джентльмен.

Уже давно я так не скучал о Кэй. Я принялся расхаживать взад и вперед по комнате, потом вышел на веранду, взглянул на море, послушал стрекотание цикад, посмотрел на освещенные окна других домов. Вернувшись в комнату, я снова взял книгу и попытался читать. Потом послышался шум подъезжающей машины, я услышал, как Кэй поставила ее в гараж и выключила мотор. Открыв наружную дверь, я стал поджидать Кэй. Она вошла, держа руки в карманах пальто. Спутанные ветром волосы обрамляли ее чистое, свежее лицо.

— Вот ты и вернулась домой, — указал я.

— Где же мне еще быть, как не дома. — Кэй сняла пальто и с легким вздохом бросила его на кресло. — Я поставила машину в гараж. Дети еще не вернулись?

— Нет, но Джерри съездит за ними. Я чувствовал себя страшно одиноким в пустом доме.

— Одиноким? — переспросила Кэй. — Но ты же все время твердишь, что, если бы тебя оставили хоть на минуточку одного, ты мог бы почитать что-нибудь.

— Знаю, и все равно я очень рад, что ты вернулась. Как Биль уехал?

— Что? Ах да, да, Биль уехал.

— Что бы ни случилось с ним, он всегда остается прежним.

— Да, но давай прекратим этот разговор.

— О чем это мы должны прекратить разговор?

— О Биле и вообще обо всем. Гарри, у меня болит голова. Ты не возражаешь, если я лягу? Ты подождешь детей?

— Конечно, не возражаю. Тебе дать что-нибудь — аспирин или что-нибудь еще?

— Не нужно. Я усну, и все пройдет. Пожалуйста, не провожай меня наверх.

— Ты очень переутомилась из-за Биля.

— Гарри, прошу тебя, — не нужно. К утру все пройдет.

На следующий день холод и густой туман над морем окончательно подтвердили, что лето прошло, хотя снег еще и не выпал. Я побрился и оделся и вдруг понял, что на меня нашло то, что я назвал бы осенним настроением. Оно представляет собой причудливую смесь самых разнообразных воспоминаний, связанных с осенью, — о запахе дождя, монотонно шуршащего по опавшим листьям, и запахе горящих дров, о новой одежде, о сборах в школу, о Шкипере и футболе. Нет ничего похожего на нашу осень. Она не только не печальна, но, наоборот, самое приятное время года — время надежд, время, когда в доме наводится чистота и порядок перед зимой, время подготовки в дорогу. В последние годы наступление осени означало переезд семьи и горничных в город — процесс настолько сложный, что я всегда старался приурочить свои отпуск к этим дням, когда Кэй, Элин и все остальные закрывали на зиму один дом и открывали другой.

Кэй обычно предпочитала приезжать в город вместе с Элин за два-три дня вперед, чтобы нанять нескольких женщин, или, как она их называла, уборщиц. Кэй считала своим долгом подробно рассказать мне, чем она занималась эти два-три дня вместе с Элин и уборщицами, но я всегда считал, что она делает много бесполезной работы. Мне никак не удавалось понять, зачем ей нужно было наводить чистоту в доме после нашего отъезда весной, если все начиналось сначала перед нашим возвращением осенью, но Кэй отвечала, что не может допустить, чтобы «летняя пыль накопилась на зимней». Бесполезно было говорить, что зимой уборщицы раз в неделю наводили в доме порядок и никакой зимней пылью там и не пахло. Во всех случаях, когда я возвращался в город с детьми, все в доме блестело безукоризненной чистотой, однако Кэй выглядела измученной. Каждую осень я надеялся, что мы с Кэй поговорим об этом и придумаем что-нибудь более разумное, — но все оставалось по-прежнему, и каждый новый переезд сопровождался теми же ненужными хлопотами.

Итак, утром я почувствовал, что на меня снова надвигаются тучи. Наступило время заняться делом, время выполнить все то, что мы собирались сделать все лето. Кэй была еще в постели, но не спала. Как только я встал, она отбросила упавшие на глаза волосы и вздохнула.

— Гарри! — крикнула она, когда я брился. — Пожалуйста, не свисти. Я хочу подумать.

— Я тоже пытаюсь думать. Нам пора уже готовиться.

— Готовиться? Боже мой, к чему еще готовиться?

— К возвращению в город. Ты, наверное, поедешь вместе с Элин числа двенадцатого?

— Давай, Гарри, не будем сейчас разговаривать об этом.

— Если мы поговорим сейчас и ты дашь мне список всего, что я должен взять с собой в машину, у нас не будет никакой путаницы потом.

— Все тяжелые вещи Джерри отвезет на грузовике своего брата. Тебе останется взять в «паккард» только детей, кухарку, Битси, электрический утюг и электрический тостер.

— Но чего ради перевозить в легковой машине какой-то хлам!

— Разве машина когда-нибудь пострадала от того, что в ней перевозили?

— Кэй, но из-за чего тут нервничать? Если бы мы заблаговременно все распределили…

— Не будем сейчас разговаривать об этом. И не нужно, Гарри, вечно быть таким надоедливым.

— Не понимаю, что тут надоедливого — попытаться составить какой-то разумный план.

— О Гарри, прошу тебя! Едва мы успеваем устроиться здесь, как уже приходится думать о возвращении. Мы все время едем и едем, а приехать никуда не можем.

— Но все, кого мы знаем, постоянно то уезжают за город, то возвращаются в город.

— Вот именно. А мне осточертело быть одной из «всех». И я не понимаю, почему меня нужно будить из-за всякой мелочи?

— Но я же не сделал ничего плохого, Кэй!

— Нет, нет, нет, нет! Отправляйся вниз завтракать и скажи Элин, чтобы она подала мне завтрак сюда. Я буду завтракать в кровати.