— Не знаю, как это получается, — продолжал Боджо с коротким смешком, — но вечно на меня все взваливают и вечно мне приходится работать за всех. Вот и сейчас, когда мы готовимся отпраздновать двадцать пятую годовщину со дня окончания университета, все приходят ко мне и говорят: «Ну что ж, давай начинай, мы же выбрали тебя!» И я, конечно, начну. Безусловно, будут созданы всякие там комиссии по организации развлечений и все такое прочее, но в конце концов работать придется выпускникам, которые проживают здесь, у нас, или по соседству. Только от нас самих зависит, проведем ли мы наш юбилей так, чтобы потом было о чем вспоминать. После долгих размышлений я пришел к выводу, что было бы неплохо создать для начала неофициальный небольшой комитет из людей, которые не любят болтать, хорошо относятся к своим школьным товарищам и не боятся работы. Вот почему я и остановился на вас. Мы как раз и составляем такой комитет и, клянусь богом, начнем работать засучив рукава!

Все молчали.

— Вы, я вижу, озадачены. Но уверяю вас, стоит нам только начать, а там работа пойдет как по маслу. Все мы дружно возьмемся за дело, доведем его до конца и, не сомневаюсь, чертовски хорошо проведем время. Конечно, порядок таких встреч давным-давно разработан. Съедутся наши товарищи по выпуску с женами и детишками, и мы разместим их по дортуарам. Правда, жен нужно чем-то развлекать, и кому-то придется заняться этим, как и детишками, чтобы они не перепутались. Разумеется, ребятишек мы поручим нашим женам. Меня особенно беспокоит заключительный вечер, в котором должен принять участие весь наш выпуск, наши жены, дети и все остальные. В прошлом году на вечере оркестр исполнял популярные мелодии, а дети пели наши старые песни. Все провели время на славу, хотя некоторых детишек пришлось потом разыскивать… Ну так у кого есть какие-нибудь предложения о программе развлечений?

Все снова промолчали.

— Давайте, давайте, — поторопил Боджо и, не дожидаясь ответа, продолжал: — Разумеется, будут устроены игры в мяч, обед только для мужчин и пикник где-нибудь в загородном клубе или у кого-нибудь в Бруклине, если найдется владелец подходящего имения. Но больше всего, повторяю, меня беспокоят развлечения. Так что вы можете предложить, ребята?

— Не напишет ли кто-нибудь ревю? — заметил Кэртис. — Я слышал, во время одной из таких встреч поставили ревю.

— Было бы неплохо, — согласился Боджо. — Но кто напишет либретто? Кто-нибудь из вас возьмется написать?

Никто, видимо, не чувствовал себя способным на это. Спокойный и уверенный взгляд Боджо остановился на Крисе Ивансе, сидевшем наискось от него, у противоположного конца стола.

— Как думаешь, Крис? — спросил он. — Ты сумел бы написать либретто?

Крис поставил локти на стол.

— Я не умею писать либретто, да и времени у меня нет.

— Ну так попытайся! — воскликнул Боджо. — Попытаться всякий может.

— У меня нет желания заниматься этим, — раздраженно ответил Крис. — А времени у меня нет потому, что я должен зарабатывать на жизнь.

— Ну знаешь, всем нам придется немножко потрудиться и выкроить какое-то время, — возразил Боджо, — тем более что это будет нечто вроде каникул. Ведь мы же хотим почувствовать себя снова студентами и тряхнуть стариной. В самом деле, ребята, разве может кто-нибудь отрицать, что четыре года, проведенные в Гарварде, были счастливейшими в его жизни?

Все промолчали, но трудно было понять, является это молчание знаком согласия или нет.

— Есть еще одно обстоятельство, — продолжал Боджо, — и тут, я знаю, вы все согласитесь со мной. Наш выпуск, черт возьми, самый лучший выпуск Гарварда, и объясняется это тем, что мы всегда были заодно. Так вот, есть предложение поручить кому-нибудь из нашего выпуска написать либретто ревю. Что ж, предложение дельное, мы для того и собрались, чтобы обсуждать всякие предложения. Кто же сумеет написать? Может, кто-нибудь из тех, кто сотрудничал в «Лампуне»[4] или писал для «Пудинга»? Черт побери, ведь наши обозрения в «Пудинге» были лучшими из всех, какие я когда-либо видел. Помните, как Спотти Грэйвс ходил по канату? Мы обязательно должны включить Спотти в наше ревю.

— Спотти Грэйвс преставился, — сообщил Боб Ридж.

— Представился? Кому? — не понял Боджо.

— Не представился, а преставился — умер в позапрошлом году, — пояснил Боб Ридж. — После него остались жена с четырьмя детьми и страховой полис всего на пять тысяч долларов. Этих денег не хватило даже, чтобы привести в порядок его дела.

— Ах да, да! — закивал головой Боджо. — Теперь и я припоминаю. Но это не имеет отношения к делу… Если пораскинуть мозгами, то можно найти в нашем выпуске немало писак, всяких там тихонь, которые ничем себя не проявили. Кстати, вот одна из причин, почему я терпеть не могу Иэля. Они постоянно носятся со своими «иэльскими поэтами», «иэльской литературной группой». Да в нашем выпуске такого добра сколько угодно, но мы же не хвастаемся… Ну, так кто же напишет либретто ревю?

— Может, Биль Кинг? — предложил я. — Голова Биля вечно набита всякими идеями.

— Лично я полагаю, что Биль Кинг ублюдок, — заявил Боджо, — и нисколько бы не удивился, если бы он оказался коммунистом. Нам не нужны его заумные, плоские шуточки, нам нужно что-нибудь этакое задорное, добродушное. Так кто у нас есть еще? — Боджо обвел всех взглядом. — Ну что же вы? Неужели никто не может назвать кого-нибудь? Жаль. В таком случае, я скажу, что надо сделать. Мы поручим дело Крису. Крис, собери фамилии пяти человек, которые могли бы написать либретто, и сообщи мне в начале недели.

— Ладно, — кивнул Крис.

— Но и сами мы должны пошевелить мозгами, — продолжал Боджо. — Есть еще предложения?

— А что, если нам обратиться к какому-нибудь профессионалу, из тех, кто ставят такие ревю с пением и танцами? — спросил Кэртис Коул.

— Ну что ж, — удовлетворенно кивнул Боджо. — Вот мы и заговорили. Займись-ка ты этим делом, Кэрт, и в начале недели перешли мне список из пяти фамилий… А сейчас я хочу внести предложение.

— Давай, давай, — поддержал Чарли. — Это, должно быть, что-нибудь интересное.

Боджо устремил взгляд на потолок и стряхнул пепел сигары в чашку из-под кофе.

— Как мне кажется, — снова заговорил он, — наша основная задача состоит в том, чтобы создать у всех соответствующее случаю настроение. И, по-моему, ничто не приводит людей в такое отличное настроение, как добрая потасовка.

— Потасовка? — удивился Боб Ридж. — Какая потасовка?

— Бокс. Два хорошо натренированных темпераментных легковеса, показательный матч из десяти раундов… Боксеры возьмут недорого — они ведь заинтересованы в рекламе.

Чарли Робертс с интересом взглянул на Боджо.

— Ты серьезно? — спросил он.

— Удивляешься, да? Я и сам удивился, когда эта мысль впервые пришла мне в голову. Но чем больше размышляешь над этой идеей, тем больше она нравится. Два здоровых молодчика изо всех сил лупцуют друг друга на ринге в университетском дворе Гарварда. Боже, да все зрители спятят от восторга! Они войдут в такой раж, что забудут, где находятся.

— А я-то думал, что главная цель встречи как раз в том и состоит, чтобы каждый помнил, где он находится, — вмешался Крис Иванс.

— Это к делу не относится, — оборвал его Боджо.

— Уж если мы решим приглашать боксеров, — заметил Чарли Робертс, — то почему бы не остановиться на тяжеловесах?

— А это вот к делу относится! — воскликнул Боджо. — Я подумывал об этом, Чарли, но тяжеловесы нам не по карману.

— Хорошо, но тогда почему не пригласить с десяток негров, чтобы они устроили настоящую драку? Вот тогда бы наши ребята и девушки действительно спятили от восторга.

Боджо нахмурился.

— Знаете, ребята, мы собрались сюда вовсе не для того, чтобы высмеивать хорошие предложения. Для этого большого ума не требуется… Боб, тебе нужно зайти в гимнастический зал Майка на Сколей-сквер. Просто зайди туда, повидай самого Майка и спроси у него имена парней, заинтересованных в рекламе. О результатах сообщи мне в начале будущей недели. Тебе все ясно?