Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Бостон считается колыбелью американской культуры. В городках, прилегающих к Бостону (Конкорде и Кэмбридже), жили писатели-романтики Готорн и Лонгфелло, философы и публицисты Эмерсон и Торо. Этими деятелями американской культуры и литературы Америка действительно могла гордиться. Их произведения были направлены против основных «добродетелей» капиталистической Америки — против стяжательства, эгоизма и своекорыстия, самодовольного делячества и духовной бедности американского общества, а также против рабства негров.

Но буржуазия Новой Англии на деле была далека от идеалов Эмерсона, Торо и писателей-романтиков. Еще в колониальный период, то есть до войны за независимость, в городах и поселках Новой Англии власть захватили хмурые «твердокаменные пуритане» (как их назвал Готорн), потомки «отцов-пилигримов», первых поселенцев Америки. Здесь светская власть тесно срослась с церковной властью. Для усиления своего влияния теократическая верхушка разжигала религиозный фанатизм и нетерпимость, подавляя малейшие признаки религиозного свободомыслия.

Если Эмерсон, Торо и писатели-романтики были «блудными детьми» американской буржуазии, то ее послушными детьми были представители так называемой «бостонской школы», которая возникла в литературе в 50-х годах XIX века и во главе которой стал Оливер Уэнделл Холмс. Писатели этой школы не без гордости носили кличку «браминов», которая была дана им за их кастовость, высокомерие, презрение к народу, отрыв от жизни.

«Брамины» стремились изгнать из литературы все социальные проблемы, убрать все социальные конфликты. Они затрагивали исключительно этические и узкопсихологические темы. Героями их стихов и романов выступали, так сказать, безупречные леди и джентльмены.

В бостонских гостиных царили чопорность, условности, строжайше соблюдались правила «хорошего тона». Здесь нельзя было услышать о грязных сторонах жизни буржуазного общества, определенные темы были под запретом.

Охранительница этих условностей, бостонская школа удерживала ключевые позиции в издательском мире и немедля пресекала всякие попытки смелого, правдивого изображения жизни.

После гражданской войны (4861–1865), в 70-х годах, знамя «браминов» подхватили их духовные сыны, представители литературного течения, получившего название «изысканная традиция». Защитники этой традиции (Олдрич, Стэдман и др.) ревностно подавляли попытки смелого изображения американской жизни. Свою враждебность реализму они прикрывали лицемерными разглагольствованиями о «чистом» искусстве, которое не должно касаться «вульгарной» реальности, но «парить в сфере мечты и воображения».

Не избегли пагубного влияния этой традиции и молодые Генри Джеймс (1843–1916) и Хоуэлле (1837–1920) в 60-х и 70-х годах. Они затрагивали в своих романах исключительно этические, моральные проблемы и были объявлены основоположниками реализма в США. Но это был весьма условный реализм, названный прогрессивной критикой «викторианским реализмом».

Однако уже в конце 80-х годов эти писатели сумели в значительной мере освободиться от ига «изысканной традиции». В статье «Искусство писателя» (1888) Генри Джеймс восстал против защитников этой литературы, требовавших изображения только приятных сторон жизни. «Эти люди самоуверенно скажут вам, что художественный вкус не имеет ничего общего с неприятным и безобразным. Они будут болтать пошлый вздор о сфере искусства, о границах искусства… Но сфера искусства — это вся жизнь со всеми ее темными и светлыми сторонами». Джеймс обвиняет бостонских писателей в моральной трусости, в том, что они создают пропасть между литературой и жизнью. Для их романов, пишет Джеймс, «…характерен традиционный разрыв между тем, что они видят в жизни, и тем, о чем они говорят в романах; между тем, что они ощущают как жизненный факт, и тем, что они позволяют показать в литературе».

Хоуэллсу, как и Джеймсу, удалось преступить запреты «изысканной традиции» и прорваться сквозь ее заслоны в широкий мир борьбы и страданий, показать реальную американскую действительность. Хоуэллсом создано немало острых социальных романов, таких, как «Опека священника» (1887), «Анна Килбэри» (1888), «Превратности погони за богатством» (1891), «Путешественник из Альтрурии» (1894).

Хотя «изысканная традиция» продолжала тяготеть над Хоуэллсом, о чем говорят его романы, написанные в конце XIX — начале XX веков, к чести Хоуэллса следует сказать, что он сам прекрасно это сознавал и даже сделал такое признание: «Романист должен стремиться дать точную картину жизни. Я верю, что такой романист появится в Америке и выполнит эту задачу. Лично я так и не мог сделать этого, ибо я был воспитан в ложной школе, путы которой я никогда не был в состоянии полностью разорвать. Но тот, кто начнет оттуда, где остановился я, еще напишет роман, о котором я мечтал всю свою жизнь».

Когда Хоуэлле писал эти строки, такой романист уже появился в США. Это был Теодор Драйзер.

Джон Филиппе Марквэнд — представитель младшего поколения писателей-реалистов. Он не обладает драйзеровской силой сурового обличения, в его творчестве нет обобщающих картин капиталистической действительности. Марквэнд — реалист иного склада и иного масштаба. Для понимания особенностей творчества Марквэнда необходимо помнить, что он выходец из Новой Англии, продукт ее вековых пуританских традиций, ее «стерильной культуры». На протяжении своего творческого пути Марквэнд не раз оказывался в плену «изысканной традиции».

Джон Марквэнд вступил в американскую литературу в 30-х годах нашего века. Тридцатые годы — период бурного развития прогрессивной литературы США. Тогда же появилась группа пролетарских писателей (Голд, Конро, Ролинс и др.). В эти годы вышли в свет многие значительные произведения Синклера Льюиса, Хемингуэя, Стейнбека, Колдуэлла, Альберта Мальца. Этот подъем прогрессивной литературы США в 30-х годах обусловил и ту долю реалистической смелости, которая была доступна Марквэнду как сыну буржуазной Новой Англии.

Свою литературную деятельность Марквэнд начал как журналист и автор небольших рассказов. Литературную известность ему принес роман «Покойный Джордж Эпли» (1937), получивший премию. Этот роман еще не свободен от идеализации старой бостонской буржуазии, в которой писатель видит хранительницу культурных и духовных богатств прошлого. Эти богатства поставлены под угрозу в новой, империалистической Америке. Не подвергая сомнению справедливость общественного строя своей страны, Марквэнд в то же время протестует против ее культурной деградации, ее духовного оскудения.

Через два года вышел новый роман Марквэнда «Уикфорд Пойнт» (1939), в котором также описывается жизнь одной буржуазной семьи Бостона на протяжении целого столетия. Нового слова в этой книге писатель не сказал.

Следующий роман Марквэнда «Г. М. Пулэм, эсквайр» (1941) означал уже заметный шаг вперед в творческом развитии писателя. Это была более смелая попытка создания социально-бытового романа, хотя на нем все еще лежит печать робости и недоговоренности. Роман представляет собой жизнеописание некоего мистера Пулэма, которого автор наделяет старинным английским титулом «эсквайр», что как бы подчеркивает его принадлежность к избранному кругу.

Жизнь мистера Пулэма показана на фоне больших событий эпохи первой мировой войны, временного бума послевоенного периода в США, мирового экономического кризиса 1929–1933 годов и начавшейся второй мировой войны. Но всех этих событий автор касается вскользь, мимоходом, никогда не исследуя истину до конца.

Вот, например, Марквэнд показывает критический период жизни своего героя, когда в эту жизнь вошла первая мировая война. Чуть ли не с университетской скамьи Гарри Пулэм попадает прямо в огонь войны. Он познает ее тяготы, участвует в атаках и оборонительных боях.

Известно, что первая мировая война открыла глаза народным массам, заплатившим страданиями и кровью за понимание ее чудовищной несправедливости, ее преступного характера. Война революционизировала массы и привела к ослаблению позиций империализма, что хорошо показал Анри Барбюс в своих романах «Огонь» (1916) и «Ясность» (1922).

103
{"b":"545186","o":1}