Съедобных зёрен в лугах собрали от силы несколько килограммов, хотя времени на это затратили непростительно много. Не стали их ни шелушить, ни пускать в пищу - решили попробовать посеять весной. Зато на паре десятков грядок по квадратному метру каждая посадили выкопанные с комом земли самые полюбившиеся корешки. И даже обнесли этот огород высоким плетнём.

Вдруг косяком пошли зайцы - охотники приносили их каждый день по нескольку штук. Серые летние шкурки, хоть и были не слишком тёплыми, но длинные жилеты из них прочно вошли в моду, как у мальчиков, так и у девочек. Так же все переобулись в мокасины, куда вместо носков как раз эти самые шкурки и наворачивали, приматывая к голени шнурами-онучами.

Много возни было с желудями - никто не представлял себе, как они хранятся. Старые, оставшиеся на ветках с прошлого года, были сплошь или гнилыми, или трухлявыми, что вызывало серьёзные опасения относительно того, что свежие сколь-нибудь долго пролежат - поэтому размололи всё в муку, напекли тонких, с мизинец, лепёшек с небольшой добавкой соли, и сложили в корзинки, просушив сначала до каменной твёрдости. То есть решили сделать сухари.

С корневищами камыша поступили аналогично. Только их не размалывали, а сварили и растолкли в кашицу, которую уже и сушили, размазывая тонким слоем - тоже получили лепёшки, но хрупкие. А тут и созревание лесных орехов пошло полным ходом. Часть их не только сушили, но и слегка поджаривали на большой глиняной сковородке. Летний дом постепенно заполнялся корзинами, отчего в нём делалось всё теснее и теснее. Зато, после двух месяцев трудов наконец-то завершили землянку, где вдоль стен возвели нары в один этаж - второй, сделанный заметно уже, отвели для хранения нужных вещей, а внизу, под лежанками, складывали дрова. Столбов, держащих крышу, тут было много - так что дополнительных опор для всего этого не требовалось.

Как-то всё немного успокоилось, но немым укором на белый свет смотрела недостроенная зимняя баня. После обжига сразу пяти ведёрных горшков вид опустевших дровяных навесов сжимал сердце ледяными пальцами. Лестница вниз к причальным мосткам, сложенная из плитняка, разваливалась и представляла заметную опасность. Хотелось выйти ночью из-под крыши и завыть на луну.

Пуночка неплохо вписалась в коллектив. Она выучила множество русских слов, нахваталась всякого-разного из молодёжного слэнга и умудрялась вполне сносно объяснять свои мысли даже тем, кто не знал ни слова на местном наречии. Хотя, таковых в клане уже не осталось - хоть по десятку самых ходовых терминов запомнил каждый.

В погожий солнечный денёк начала октября девочка сидела в затишке у стены летнего дома и острой пластинкой кремня кроила лоскуток хорошо выделанной кожи на бесконечную тонкую ленточку, отрезая по спирали. Забавно было на это смотреть. Ребёнок мог легко засветить камнем с десяти шагов точно в лоб любого оппонента, но микромоторика у неё заметно отставала. Поэтому в последнее время уроки ей задавала или Галочка, или Лариска. У них постоянно куча мелкой канители, то с оперением стрел, то с шитьём. А Пун - человек упорный и старательный - уже сама сварганила себе шапочку из обрезков заячьих шкурок.

А ещё она выросла в лесу, поэтому появление нескольких человек среди редеющей золотой листвы, обнаружила давно. Пятеро парней приближались усталой походкой и даже не думали скрываться. Заострённые палки с обожженными концами, обветренные шелушащиеся лица, тела завёрнуты в вонючие шкуры, обмотанные чем попало. В таком виде они и предстали перед девочкой.

- А где все? - спросил один из пришедших, озирая постройки и царящее между ними безлюдье. - Где народ?

- Народ? Народ-то в поле.

- Ты что ли новый Шеф клана? - подросток с удивлением уставился на малышку, упакованную в пушистые и тёплые даже на вид заячьи шкурки - пелерина до локтей открывала взору только нижнюю часть жилета, из-под которого выставлялась длинная, до щиколоток меховая же юбка. Ноги в мягких мокасинах и только совсем маленький участок голени виден - он в меховом чулке, перевязанном крест-накрест шнурочком. Да, Пуночку всегда наряжали, как куколку.

- Шеф Ве Ник реальный Бо Тан лес дрова. Там, - махнула она в сторону верховьев реки.

- Да знаем мы, что он ботаник. Ты скажи, куда народ подевался?

- Народ в поле, - повторила девчушка давно заученную фразу. - Хом Бо Тан Го, - внесла она окончательную ясность в ситуацию.

- Все на работе. Делают то, что Шеф велел, - появившаяся в дверях Любаша посмотрела на Кузю, Пыха, Серого и Миху. - Всё без дела слоняетесь? Дармоеды. Как там у дедушки Крылова? Попрыгунья стрекоза лето красное пропела. Где вы, придурки, шлялись, пока мы тут горбатились? Чем вам юга не угодили?

- Да там тоже не мёд. В степи всё повысохло - воды нет, одна трава кругом. Еле выбрались обратно в леса.

- А тропа? Мамонты-то, наверняка ходят от источника к источнику.

- Может и так, - продолжил Серый. - Но они как раз оттуда свалили, потому что эти источники понакрывались - видели мы бывшие озёра, где на дне только потрескавшаяся глиняная корка. Среди деревьев жить легче. И воду можно отыскать, и дичь, какая-никакая, встречается. Если бы газ в зажигалке не кончился, может мы и совсем не пришли.

- А Толян куда девался? - недоверчиво покосилась на парней Люба.

- Пять! - сказала Пуночка и показала на мыльню.

- Чего это вы удумали? Зачем человека в засаде оставили? А ну, выходи, хватит прятаться! - крикнула она в сторону крытого корой домика.

- Слушай, - с шипящими нотками в голосе произнёс Серый. - Ты тут что, совсем страх потеряла? Так я тебя сейчас научу вежливости, - он сделал стремительный шаг и потянул руку, стараясь ухватить Любу за косу. Но под шапкой ничего не оказалось - короткие волосы выскользнули из пальцев. Девочка же ухватила стоящее рядом с дверью копье, ловко извернулась и наладила им парня прямо по голове, словно палкой.

Пун завизжала, и на её крик из дома выскочила Лариска. Ситуацию она "схватила" мгновенно, отпрянула назад и снова вылетела, на этот раз с копьём в руке. Но ничего делать не ей пришлось - Серый катался по земле, держась за голову, а Кузя, Пых и Миха стояли в растерянности. В нескольких шагах Любаша сжимала в руках копьё, держа его наготове к немедленному действию. Лариска просто встала рядом, а Пун к ним присоединилась.

- Слышь, Люб! Мы шли, чтобы к вам попроситься. Серый вроде не возражал. Толян только говорил, что вы нас прогоните. Он даже остался в стороне, чтобы не позориться, - первым пришел в себя Пых. - Кто ж знал, что Серый взбесится?

- Это мы тут готовы взбеситься, - ответила Лариска. - А вы забирайте своего дружбана и валите, пока целы.

Люба молчала, тяжело дыша. Она была взвинчена.

- Пун слово Бо Тан Го.

- Вам человеческим языком объяснили, что вождя нет, - перевела Лариса. - А без него никто с вами и разговаривать не станет.

Серому помогли подняться и под ручки повели прочь.

От мыльни появился Толян. Подошёл нерешительно: - Я бы не прочь, если к вам в рабство, - сказал он тихим голосом.

- Посиди тут в затишке, - ответила Люба. - Подожди Веника.

Вернувшаяся на своё место Пуночка продолжила вырезать ленту из кожаного лоскутка. Толян, посмотрев на работу, вынул откуда-то из-под шкур маникюрный набор, достал небольшие ножницы: - Этим лучше получится, - сказал он, подавая инструмент девочке.

- Нож Ниц, - ответила та, принимая ценную вещь - Под Кобецкую, - объяснила она и потянула мальчика за прядь.

- Ты чего меня за волосы дергаешь?

Девочка стянула с головы шапочку, показывая короткую стрижку, и объяснила: - Под Кобецкую. Потому что не кусают, - и ткнула пальцем на вкопанный в землю одинокий чурбан: - Го.