— Вот так или примерно так была организована вся застройка города, — с той же застенчивой улыбкой говорит инженер Зурабов.

Конечно, строителям Ангарска пришлось познать и горечь неудач. Это, в частности, относится к начальному периоду, когда все привычное в центре страны неожиданно приобретало в Сибири характер новизны. Выяснилось, что у нас нет землеройных и строительных машин, которые бы не капризничали при суровых морозах, нет продуманных и испытанных конструкций или отдельных элементов домов, нет, наконец, и типа жилого дома, предназначенного для сибирских земель. Это казалось удивительным, так как строим мы в Сибири уже не первый год, но глубокого научного обобщения этого опыта еще не было. Да и типовые проекты, полученные в Ангарске, производили такое впечатление, будто в нашей стране нет своеобразных северных районов, с их длительными и весьма крепкими морозами, с их сейсмическими особенностями и порывистыми ветрами. Строители Ангарска не без удивления узнали, что научные и проектные институты, так или иначе связанные со строительством в Сибири, не сказали своего внятного слова по поводу самых элементарных вещей, без которых хороший хозяин не станет тратить ни одной копейки на новый дом, а тем более — на новый город. Какие фундаменты, стены, перекрытия, кровля, дороги, какие конструкции, детали или материалы наиболее экономичны, долговечны и морозостойки, какие машины больше всего подходят для этих мест. Короче говоря, эти многообразные проблемы, казавшиеся такими простыми и ясными где-нибудь на Волге, требовали здесь, в Ангарске, новых решений, новых ответов.

Строители Ангарска нашли эти решения и ответы.

Больше двух третей дома сооружается из крупных сборных элементов. Теперь строители Ангарска стремятся к завоеванию и последней трети.

Все предпосылки для успеха у них уже есть, в этом можно убедиться, побывав в главном магазине строителей Ангарска. Это единственный в своем роде магазин — в нем нет ни хлеба, ни тканей, ни мебели, а есть только детали домов. Все выпускаемое цехами производственной базы поступает сюда, на огромную бетонированную площадку, оборудованную мощными кранами. Здесь все конструкции и детали имеют свои «закрома» или отделы.

Начальник главного магазина получает заявки от строительных участков, вызывает автомашины, погружает нужные детали и отправляет их в точно назначенный час. Главный магазин несет ответственность перед строителями за качество всех деталей и конструкций, за срок их доставки к месту сборки. В свою очередь начальник магазина придирчиво принимает каждую деталь от цехов. Но над ними еще властвует отдел исследований материалов и конструкций, то есть тот же инженер Бененсон, чьи контролеры имеют право приостановить сборку дома, если та или иная деталь окажется недоброкачественной.

Вот начальнику главного магазина позвонили: в такой-то квартал, в такой-то корпус нужны перекрытия, перегородки, шесть балконов в собранном виде… Автомашины покидают магазин, подъезжают к указанному корпусу, и сразу же башенный кран подает все детали и конструкции монтажным бригадам. Ни минуты задержки! И, может быть, в этой четкости и точности, которая всеми воспринимается как нечто само собой разумеющееся, и таится высокая строительная культура.

Итак, мы побывали там, где возникают новые индустриальные комплексы, новые гидростанции и новые города Восточной Сибири — на Ангаре и в Приангарье. Мы видели много радостного, но и немало трудного. Мы видели город Ангарск — город, который с полным основанием можно назвать прообразом будущей Сибири.

На Ангару и в Приангарье пришли отважные люди, и они начали новую эру в многовековой истории Восточной Сибири. Люди эти молоды, но за плечами у них традиции и опыт пятилеток. Они как будто ничем не отличаются от всех других советских людей, — чувствительны к холоду, предпочитают жить в домах, а не в палатках, любят хорошо поработать к хорошо повеселиться. Но суровое величие строительной профессии примирило их с крепкими морозами сибирской зимы, и знойными месяцами короткого лета, и с палатками, и с наспех сколоченными, дощатыми кинотеатрами. Они знают, что люди всех других профессий приезжают в готовые дома, в благоустроенный город, а строители на то и строители, чтобы с чего-то начинать. Должен же кто-то сложить дома, построить клубы, детские ясли, магазины.

Пожелаем же доброго пути и победного труда тем, кто сегодня создает великий завтрашний день сибирских земель.

Восточная Сибирь, 1956

С давних пор у нас установилась хорошая традиция — перед праздниками устраивать «вечера поколений». Сходятся люди разных возрастов и эпох, и мы как бы читаем «летопись века», слушаем живую историю нашего общества.

Вот на одном из таких вечеров мне довелось побывать в прославленном районе Москвы — в Ленинской слободе.

Пришли пожилые люди, начинавшие в этих местах свою сознательную жизнь на заре революции, рядом с ними оказались те, кто вынес на своих плечах бремя войны, и, наконец, совсем молодые, вожаки бригад коммунистического труда. Но несмотря на эту очевидную разность возрастов, все они вели речи с удивительным юношеским увлечением. И разговор между ними шел не об общих истинах, а о конкретных делах. Может быть, именно этой способностью и даже органической потребностью переводить теоретические формулы на язык будничных дел, этим умением все выражать языком, фактов они, люди эти, выполняют один из заветов Ленина.

Так вот, люди эти собирались и с волнением говорили о своей работе. Да, просто о работе. В самых различных сферах нашей жизни.

И, сами того не замечая, доказывали тоже, в общем, простую истину: есть органическая связь между программами и планами, намечаемыми в масштабе всего государства, и жизнью, судьбой, надеждами, мечтами каждого человека. Вот почему на этом вечере разговор о семье, о детях перемежался с воспоминаниями о революционных событиях, о встречах с Владимиром Ильичей Лениным.

На этом давнем вечере я впервые услышал Алексея Федоровича Акимова.

Молодой человек, лет двадцати пяти, не больше, начавший разговор (все сидели за длинным столом, это называлось «встречей за чаем»), представляя Акимова, назвал его «живой историей». Конечно, не так-то просто удостоиться такого представления в Ленинской слободе, где живут целые династии, корни которых уходят в глубь нашего века, где можно встретить, как за этим столом, патриархов рабочих семей, не раз нюхавших горечь пороха на баррикадах. Словом, нужны серьезные основания, чтобы при этих людях называть кого-то «живой историей». И все-таки молодой человек именно так представил Акимова, и все повернулись к седому моложавому человеку, поднявшемуся над своим остывшим чаем.

Алексей Федорович Акимов с улыбкой сказал, что когда-то, до революции, ему готовили блестящую карьеру пастуха в имении князя Долгорукова, в деревне Сергиево Тульской губернии. Но в его судьбе произошел головокружительный поворот, и уже в тридцатых годах он стал доцентом кафедры истории архитектуры и градостроения Архитектурного института в Москве.

Было время, когда судьба Акимова вызывала удивление в его родном селе Сергиево. «Неужели это тот самый Алешка-пастушонок, мальчик из мастерской Червякова, а потом — слесарь на Тульской самоварной фабрике, тот самый Алешка, который еще в детские годы отведал из всех «горьких котлов», потеряв семью, беспризорничал и, наконец, в поисках какой-нибудь работы отправился в Москву; неужели это тот самый Алешка кончил два института, стал сперва инженером, а затем и архитектором, строит дома и учит строить других?»

Но мало-помалу это удивление исчезло, как исчезло и само село Сергиево. Вскоре акимовские односельчане на своей судьбе убедились, что волшебное крыло революции коснулось не только княжеского пастушонка, но и их самих. На месте села Сергиева раскинулись благоустроенные улицы нового подмосковного города, а сергиевские юноши стали шахтерами, горными техниками, инженерами, то есть сильными мира сего в полном смысле этого понятия. И хоть поется в старинной песне, что у счастья быстрые крылья и поэтому, мол, оно всегда впереди, но подмосковные горняки и земледельцы, химики и металлурги, вопреки песне, настигли свое счастье и теперь крепко держат его в руках.