Итак, кран поднят на четыре метра. Все ушли отдыхать. Потом наступил третий и, как оказалось, самый трудный этап монтажа шпиля.

Днем монтажники, готовясь к нему, все измерили, рассчитали, продумали. По-прежнему Семенов сел в кабину крановщика, а Клименко и Склянкин со своими бригадами поднялись на восьмигранную площадку, которая была создана на поверхности второго звена шпиля. Галдаев с монтажниками остался на двадцатом этаже, где находилась вершина шпиля. Между этими тремя точками все время поддерживалась радиосвязь.

Прежде всего надо было искусно застропить длинный блок шпиля.

Галдаев нашел нужную точку. Он долго и упорно искал эту точку, и здесь сказался его большой и разносторонний опыт. Вершина шпиля повисла на 50-миллиметровой высоте, и, пока проверялись тросы и узлы крана, он проверял и свои расчеты. После получасового испытания Галдаев сказал:

— Все будет хорошо…

Крановщик Мишин поднял блок шпиля еще выше, и он повис в наклонном положении, как добивался Иван Галдаев. Но в это время монтажники столкнулись с неожиданной трудностью. На них обрушился злейший враг верхолазов — туман. Включили мощные прожекторы, и их яркие лучи с трудом пробивали вечерний туманный воздух. В таких случаях обычно монтажники спускаются вниз. Но на сей раз Галдаев, Склянкин да и все бригады запротестовали: подъем уже начался, затрачено много труда, и прекращать операцию, к которой так долго готовились, они не хотели.

Тогда на шпиль был направлен свет всех прожекторов, установленных на высотном доме. Однако крановщик предупредил, что в тумане он плохо различает вершину стрелы.

Монтажники еще не успели подумать об этом, как на вершине стрелы крана оказался электромонтер Иван Денисов. Маленький и проворный, он быстро поднялся, привязал себя там, и по его сигналам крановщик знал, можно ли вести подъем.

Так в труднейших условиях отряд монтажников установил шпиль на высотной гостинице на Комсомольской площади. В десять часов тридцать минут вечера вес спустились вниз. Радостные и возбужденные после напряженного труда и одержанной победы, они перебрасывались шутками, забыв все трудности, которые сопровождали их в эти дни и ночи.

1952

Наше путешествие началось со станции Колодезная. Она находится в сорока километрах от Воронежа. На пыльную станционную площадь выехал маленький и довольно потрепанный автобус; из окна его высунулся водитель в широкополой соломенной шляпе и крикнул:

— Кому на атомную? Садитесь, довезу.

Мальчик лет двенадцати вскочил на подножку, за ним поднялась его мать с большой корзинкой яблок. Два молодых человека сперва подали свои новые чемоданы, а потом сели сами, не торопясь, спокойно, убежденные, что без них автобус не отойдет. Пожилой человек в синем плаще, с деревянным ящиком, сел на переднюю скамейку. «Должно быть, строитель», — подумал я. Но потом оказалось, что это настройщик роялей. Садились еще какие-то женщины с узлами, старики с молодцеватой выправкой и, наконец, бойкая, говорливая девушка из Петрозаводска, которая сразу поведала всем, что хоть она и считалась лучшим парикмахером в городе, но решила «по зову», как она выразилась, строить новый атомный гигант.

Всех нас вместил маленький автобус, и мы отправились в путь.

В автобусе шел разговор об урожае фруктов и картошки, о сухой и ветреной осени. Настройщик роялей, хорошо знавший все окрестные колхозы, судил о них со своей точки зрения. «Что ж, — говорил он, — это богатый колхоз: три инструмента — два «Красных Октября» и даже один «Блютнер» ухитрились купить…» Молодые люди с новыми чемоданами — они возвращались с курсов электросварщиков — еще обсуждали достоинства и недостатки педагогов, учебников, практических курсов.

Словом, все были заняты своими будничными делами, и никто не обмолвился о том, что в семи километрах отсюда находится поселок Ново-Воронежский, а в пяти километрах от него возникает атомная электростанция. Все мои спутники были в той или иной степени связаны с сооружением крупного центра атомной энергетики, но это уже стало обычным фактом их жизни, быта, труда. Они уже не видели ничего удивительного в том, что на берегу Дона, в черноземной полосе России, будут расщепляться атомные ядра урана и давать свет, энергию, новую силу людям.

В автобусе кто-то сказал: «Приехали!»

Я вышел на бетонированную площадку, потом поднялся на песчаный холмик, и передо мной возникла самая обыкновенная строительная панорама. Два четырехэтажных здания, расположенных симметрично у главного корпуса, частокол железобетонных колонн в том месте, где будет машинный зал, густая и сложная вязь стальной арматуры в зоне реактора, за нею котлованы, траншеи, гигантские трубопроводы, краны… Во всем этом не было ничего необыкновенного, даже труба, обычная труба, возвышалась над главным корпусом, над кранами, над степью. Но какой дым будет идти через эту трубу? Что здесь будет гореть?

Впрочем, труба эта удивляет всех приезжающих на атомную электростанцию.

Я присоединился к начальнику строительства Науму Александровичу Роговину — он совершал в это время очередной обход участков.

— Начнем с реки, — сказал он.

Но по пути мы остановились с ним, чтобы вновь — с более высокой точки — рассмотреть открывшуюся перед нами панораму. По-видимому, у каждого из нас возникали свои ассоциации, воспоминания. Во всяком случае, меня эта панорама вернула в японские города Хиросиму и Нагасаки, где я был больше тринадцати лет назад, вскоре после взрывов атомных бомб.

И вот теперь вблизи поселка Ново-Воронежский, в самом обычном строительном пейзаже я разглядел подлинное начало атомного века. Век этот — в торжестве человеческого разума, а не в варварстве, в радости жизни и созидании, а не в мучительной атомной смерти и разрушениях.

Творцом нового века стал Строитель в самом высоком значении этого понятия. В маленьком подмосковном городке Обнинске он создал первую в мире атомную электростанцию. По сравнению с нашими могучими гидравлическими и тепловыми электростанциями это — малютка; ее мощность всего пять тысяч киловатт. Но энергия и свет первой атомной электростанции открыли для людей новую эру торжества человека над природой. Именно советским людям суждено было впервые проложить дорогу в атомный век. Она началась маленькой и узкой тропинкой и за пять лет — с момента пуска первой атомной электростанции в Обнинске — превратилась в широкую магистраль, которая и привела нас в поселок Ново-Воронежский, к берегу Дона, где сооружается мощная атомная электростанция.

Первая очередь этой электростанции — 210 тысяч киловатт; в дальнейшем она увеличится. Ново-Воронежская атомная электростанция будет давать свет городам и селам, ее энергия придет на рудники Курской магнитной аномалии. Мирный атом будет добывать руду, обогащать ее, превращать в сталь и машины. Мирный атом раскроет недра земли, поднимет оттуда все ее сокровища. Мирный атом возвеличит силу человека и украсит его жизнь. И дорога, по которой мы вступаем в атомный век, будет расширяться и разветвляться, открывая все новые и новые дали.

Тепло, выделяемое при делении урана, переносится водой, поэтому для мощной атомной электростанции нужны нескончаемые ее потоки. Очищенная от примесей донская вода заполнит первый контур — замкнутое кольцо, в которое входит реактор, парогенератор и соединяющие их трубопроводы. Вода, приводимая в движение мощными насосами, будет переносить в парогенератор тепло, выделенное в реакторе ураном. То нагреваясь, то вновь охлаждаясь, эта вода будет двигаться по кольцу и уже никогда не вернется в Дон. Если же придется освободить кольцо — для ремонта или осмотра трубопровода, — воду выпустят в специальные подземные резервуары, надежно изолированные от внешнего мира.

Другое водяное кольцо совершенно не соприкасается с атомным реактором — оно связано только с парогенераторами и турбинами. Как и на обычной тепловой электростанции, вода здесь нагревается, превращается в пар и двигает турбины. Но нагревается не углем, не газом, не нефтью, а ураном. Или, точнее, водой же из замкнутого кольца, проходящего через активную зону атомного реактора. Грубо говоря, вода первого кольца, или первого контура, нагревает и превращает воду второго кольца в пар, который идет в турбины, отдает там запасенную тепловую энергию, конденсируется и снова, уже в виде воды, возвращается в парогенератор. Для того чтобы охладить пар второго кольца, нужна вода, и в большом количестве. Эта вода уже третьего, разорванного, кольца после выполнения всех своих функций самотеком по водосбросу возвратится в Дон. Она будет абсолютно чистой.