Николай Шмидт, моторист, открыл парикмахерскую с вывеской: «Главный подводный цирюльник». Регулярно выпускался иллюстрированный юмористический журнал «Подводный крокодил», в котором богато отражена вся напряженная и бодрая жизнь подводников. Работали политические кружки, библиотека готовила читательскую конференцию. Клевенский стал инициатором шахматного турнира. Устраивались вечера самодеятельности. И все это происходило под водой, в глубине океана, в трудных условиях похода. Приходилось жить только при электрическом свете — днем лодка лежала или шла под водой. Приходилось привыкать к холоду — краснофлотцы решили экономить энергию, чтобы еще больше пробыть в море.

Высокий столб воды давит всей тяжестью на корпус подводной лодки. Краснофлотцы испытывают механизмы, испытывают себя — отказывают себе в какой-то доле кислорода. Электрики, торпедисты, трюмные следят за каждой деталью лодки. Так складывались будни длительного автономного плавания. Так завоевывался новый рекорд продолжительности пребывания под водой и на воде без захода в базу, в бухту, к берегу. Тихоокеанский флот сможет гордиться еще одной серьезной победой. Подводная лодка под командованием Клевенского в пять раз превысила существующие нормы длительного плавания.

Перед тем как покинуть подводную лодку, нас приглашают к ужину. Подают какао, разнообразные закуски, вино, которое тоже входит в ежедневное меню подводника. Потом мы поднимаемся на палубу, лодка покачивается на волнах, люди держатся друг за друга. Клевенский ждет приказа. Низкорослый, загорелый, с обветренным лицом и в кожаном костюме, стоит он у люка и вглядывается в туманную мглу. Инспекция штаба разрешает ему пробыть в море еще несколько дней и закончить поход.

Мы спускаемся в шлюпку, возвращаемся на корабль. Курс на Владивосток. И когда мы вскоре выходим на палубу и вглядываемся в бескрайнюю даль океана, — подводной лодки Клевенского уже нет на поверхности. Она погрузилась в глубину Японского моря.

Японское море, 1936

Еще в начале тысяча девятьсот тридцать пятого года Сигизмунд Леваневский, прославленный летчик, Герой Советского Союза, один из участников спасения челюскинцев в Беринговом море, предложил совершить перелет из Москвы в Соединенные Штаты Америки через Северный полюс. Леваневский долго и терпеливо готовился к этому перелету, но потерпел неудачу. Вылетев из Москвы, он вскоре вынужден был вернуться и совершить посадку под Ленинградом из-за неисправности маслопровода в самолете. Леваневский решил отложить свой перелет, подготовив для этого более быстроходный самолет, чем тот, на котором он столь неудачно стартовал из Москвы. А пока новый самолет готовился, Леваневский и его штурман Виктор Левченко вылетели в Америку для изучения американской авиационной техники и закупки самолетов для нашей гражданской авиации.

И вот на одном из таких самолетов Леваневский и Левченко должны совершить полет из Лос-Анджелеса в Москву, через Арктику, чтобы не только лучше изучить трассу будущих беспосадочных перелетов советских авиаторов, но и доказать американским летчикам, что нормальная, будничная эксплуатация арктической трассы возможна и вполне реальна для современной авиации. Американские летчики дважды пытались лететь этой трассой и оба раза потерпели аварию. Именно Леваневский спасал американских летчиков и доставлял их на своем самолете в Америку. И поэтому его популярность в Соединенных Штатах очень велика. И за перелетом Леваневского из Лос-Анджелеса в Москву теперь уже следил весь авиационный и, пожалуй, не только авиационный мир.

Еще перед отъездом из Москвы Леваневский обещал редакции «Правды» взять на борт корреспондента. «Я заранее сообщу о дне вылета, и ваш корреспондент прилетит в Лос-Анджелес», — сказал на прощание Леваневский. И поскольку меня и Леваневского связывала дружба, то для участия и освещения перелета в газете выделили меня.

Однако Леваневский слишком поздно мне сообщил о начале перелета, и мы условились, что я вылечу для встречи с ним в Арктику. Сперва предполагалось, что свидание с Леваневским и Левченко произойдет где-то на Аляске, потом выяснилось, что я туда не успею, и вылетел в район бухты Тикси. Правда, добираться туда мне пришлось не только самолетами (наши летчики проявили здесь подлинную отвагу, так как лететь им пришлось по неизученному пути), но и пароходами, катерами по Лене. Так я добрался до маленького селения Булун у устья Лены, где меня застала радиограмма от Леваневского: «Ждите меня в Булуне, туман не позволяет сесть в Тикси». И до позднего вечера я сидел на берегу Лены и ждал, прислушивался к каждому мотору.

Арктическая осень заставляет всех нас кутаться в оленьи кухлянки. Все готовятся к посадке гидросамолета Леваневского в устье Лены, с опаской поглядывают на волны, которые поднимает на реке штормовой ветер. К берегу пришли рыбаки, пастухи оленьих табунов, приехавшие в Булун верхом на оленях из тундры.

Перед вечером ветер усилился. Обеспокоенные этим, люди пошли в горы «смотреть погоду». Поднимались по скалам. Преодолевали сопротивление ветра.

— Нет, нельзя лететь, штормит! — замечают синоптики Булуна.

Но все же шли дальше в горы, будто желая там найти источник ветра. Ветер обжигает лица и руки, пробирается сквозь меховые костюмы, сбивает с ног. Сверху отчетливо видно, как зловеще чернеет и пенится вода в реке, как рвутся к берегу волны.

Не добравшись до вершины горы, мы легли на камни отдыхать.

Возвращаемся, когда уже темнеет. За горами штормит. Старожилы утверждают, что «это надолго». Начались осенние дни, и метеорологи «обещают» на завтра шторм. На всей трассе полета Леваневского от устья Колымы до бухты Тикси и устья Лены — штормы, туманы, низкая облачность. Но все же я жду его на берегу реки.

Поздно вечером радист приносит извинительную радиограмму от Леваневского. Если погода не улучшится, сообщает Леваневский, придется лететь в Якутск не через бухту Тикси, а через Средне-Колымск, по Колыме. Это тоже нелегкий путь: через горы, перевалы, большие пространства суши надо будет лететь на гидросамолете. Да и как я туда доберусь? По-видимому, наше свидание не состоится. Во всяком случае, здесь в Арктике.

Однако ночью пришло другое сообщение: несмотря на шторм и туман над морем, Леваневский решил все же лететь через бухту Тикси в Булун. Леваневский поднял свой самолет над облаками. Летел все время по приборам. Он пересекал горы, тундру, вековые перевалы, закрытые сплошной пеленой тумана. До Булуна Леваневский летел восемь с половиной часов.

Когда самолет появился над Булуном, все побежали к берегу и восторженно приветствовали Героя Советского Союза.

Леваневский легко и плавно посадил машину. Через полчаса красно-синий самолет, укрепленный якорями, покачивался на волнах. Леваневский коротко рассказал о последнем этапе перелета:

— Мы все время пробивались в тумане. Погода менялась несколько раз. Местами шел снег, — в Арктике уже пахнет зимой. Над океаном шли на большой высоте. Приближаясь к Булуну, попали в дождь.

— И все это мы терпим ради дружбы, — улыбается Левченко, — как мы можем вас оставить здесь?

Леваневский и Левченко, одетые в теплые комбинезоны и высокие резиновые сапоги, сидят сейчас в кабине самолета. Во время шторма они не хотят покидать свою машину. Сюда пилотам доставили ужин.

— Вы будете у нас равным членом экипажа. Мы должны привести самолет в Москву в прекрасном состоянии, без единой царапины. Завтра компас уже покажет курс на юг.

До поздней ночи Леваневский рассказывает о полете над Америкой, о научных результатах перелета, об американских впечатлениях и встречах.

После трагической гибели американского летчика Вилли Поста в Америке заявляли, что северные пути еще недосягаемы для авиации, что здесь еще слишком сильна власть стихии и что Вилли Пост избрал чрезвычайно опасный путь для своего полета.