В городе Черемхове у шагающего экскаватора на Храмцовском разрезе работает третий Акулов, Михаил, — это внук ссыльного Николая Акулова и сын Ивана, которого принесли в Сибирь на руках.

Но судьба внука сложилась иначе. Михаил учился в школе, закончил горный техникум. Он был сменным механиком шахты, потом — ее начальником, приобрел большой опыт, стал подлинным мастером горного дела, заместителем управляющего крупным угольным трестом. Но, беседуя с ним, я понял, что думает Михаил Акулов не о победах. Три поколения Акуловых создавали эти шахты и разрезы, а ему, самому младшему, надо управлять ими. Управлять с умом, с толком, с расчетом, как и подобает хозяину.

— Вы были в Ангарске? — спросил меня Акулов, — Ходишь по этому городу и радуешься — вот она новая Сибирь.

Первое впечатление человека, едущего в тайгу и попадающего в хорошо распланированный и благоустроенный город, можно выразить очень кратко: это будущее Сибири.

В зимние дни 1948 года сюда приехали первые строители. Они поселились в маленьком, наспех сколоченном домике, потом, к весне, появились шалаши, палатки, дощатые сооружения. Их принято называть временными, но на многих стройках они, к сожалению, превращаются в постоянные. Эти первые домики теперь вспоминают с доброй усмешкой и с благодарностью — они дали возможность строителям осмотреться, подготовиться, продумать все детали будущего города.

И вот он перед нами, — новый, светлый, красивый сибирский город Ангарск.

Нужно пропустить трамвай современной обтекаемой формы — минуя перекресток, он исчезает в лесной просеке, — потом надо свернуть на широкое асфальтированное шоссе, проехать мимо водонапорной башни, которая возвышается над верхушками стройных сосен, и сразу же остановиться. Человек, приехавший сюда шесть лет назад и считающий себя старожилом, показывает место, где стояла его палатка, вспоминает свою первую морозную зиму в Восточной Сибири: «Сухая и безветренная, она легче переносится, чем наша калужская».

Со свойственной таким людям привычкой — находить только смешную сторону в том, что пережито, — наш случайный спутник Арсений Белых самым безжалостным образом рассказывал о своей неловкости, неприспособленности, недальновидности… Ведь он, как и многие его друзья, не верил, что за пять-шесть лет в таежной глуши, где не было даже троп, не то что асфальтированных дорог, можно создать такой город. Теперь же у него квартира из двух комнат в этом одноэтажном доме, всегда есть горячая и холодная вода, дом с центральным отоплением — словом, со всеми удобствами и всем необходимым благоустройством.

В свое время и здесь выдвигались проекты поселков разобщенных, разностильных, полных забвения об элементарных нуждах человека. Ох, сколько таких поселков понастроено на сибирских и несибирских землях, сколько труда строителей и денег народных затрачено!

Мы идем по широким, озелененным, асфальтированным улицам Кошевого, Кирова, Октябрьской, останавливаемся на площади Ленина, чем-то напоминающей архитектурные ансамбли Ленинграда, входим во Дворец культуры, центральную библиотеку, Дом Советов, универсальные магазины с большими неоновыми рекламами над зеркальными витринами, поднимаемся, наконец, в квартиры рядовых строителей — однокомнатные, двухкомнатные, трехкомнатные, но обязательно с ванной, круглосуточной горячей и холодной водой — словом, путешествуем по городу три-четыре часа, и первое впечатление не только не ослабевает, но еще больше усиливается. Здесь чувствуется ум, вкус, здравый смысл и трезвый расчет людей, умеющих распоряжаться народными деньгами. Хорошо бы привезти сюда архитекторов и строителей новых индустриальных центров — может, они нашли бы здесь кое-что, заслуживающее подражания.

Можно пройти из конца в конец весь город, побывать на всех его улицах, во всех домах, и всюду услышать высокую похвалу городу, дому, квартире.

Правда, иногда возникает спор. Одни утверждают, что в таком-то районе слишком мало детских яслей, другие говорят, что важнее поскорее открыть баню, а в городском Совете на это отвечают, что в баню, особенно зимой, очень мало ходят — предпочитают ванну.

Все это мы видим через десять лет после начала массовой застройки города Ангарска. Тогда все страсти, споры и интересы концентрировались вокруг сугубо строительных проблем, а эти улицы и кварталы были аккуратно вычерчены на бумаге, и нужно было найти новые методы и пути для того, чтобы все эти привлекательные линии, квадратики и треугольники перевести на язык камня и дерева, стекла и металла. Речь шла тогда именно о новых методах и путях, так как сроки были сжатые, а условия — суровые: надо строить круглый год — три знойных летних и девять холодных, дождливых и морозных месяцев.

Прибывали все новые и новые строители. Возникал новый индустриальный центр, и вновь приезжавших надо было куда-то поселить.

В таких случаях приходит много различных выходов и решений, но их опережает самый простой и легкий — построить временные бараки, привезти из Карелии или Калининграда в Сибирь деревянные стандартные дома — и делу конец!

Если бы строители Ангарска пошли по этому пути, не было бы города, — компактного, благоустроенного, с широкими асфальтированными улицами и красивыми архитектурными ансамблями.

Да, это был легкий выход, но его сразу же отбросили.

— Обязательно познакомьтесь с инженером Робертом Сергеевичем Зурабовым, — говорили мне еще в Иркутске.

Я позвонил по телефону инженеру Зурабову. И вскоре в комнату партийного бюро вошел седеющий человек с застенчивой улыбкой. Он был среднего роста, худощав, гладко выбрит, одет в простую рабочую тужурку. Он рассказывал медленно, неторопливо, не повышая голоса, как и все люди, привыкшие к тому, что, когда они начинают говорить, наступает тишина. Вообще же такой вот сдержанный, спокойный голос всегда действует более убедительно, чем крики и даже брань некоторых строителей.

Инженера Зурабова называют в Ангарске душой строительного организма. Дело в инженерной культуре, изобретательности, находчивости, которые он проявил во время сооружения нового города в сибирской тайге.

— Первые кварталы города строители возводили для себя. Эти двух- и трехэтажные дома на восемь, двенадцать и восемнадцать квартир и теперь составляют органическую часть Ангарска. Ее иногда называют началом города, но все здесь еще находится в стадии становления, и потому вряд ли можно тот или иной район называть началом или концом.

Однако бесспорно, что строители Ангарска положили начало новой организации строительства, и о ней следует рассказать подробнее. Строителей, как водится, поторапливали, но они упорно направляли все усилия на сооружение своей базы и прокладку дорог. Многие спросят: что же здесь нового? Кто из опытных строителей не знает, что начинать большое новое дело надо с создания базы и устройства дорог? Но в том-то и беда, что знают об этом все, а делают только единицы. И у строителей Ангарска надо поучиться настойчивому и терпеливому отстаиванию своей позиции.

Мы идем на участок, где сооружается новый жилой квартал из семнадцати четырехэтажных домов. Общая жилая площадь их — почти тридцать тысяч квадратных метров. Иначе говоря, здесь строится, примерно, тысяча двухкомнатных квартир. Домов этих еще нет, но уже есть улицы, проезды, дворы. Они залиты асфальтом, благоустроены, сюда подведены все подземные коммуникации, и производитель работ слегка бравирует, когда спускается в котлован и включает свет и воду или мчится на автомашине по дорогам, пересекающим квартал, который еще не застроен.

Правда, здесь уже есть детский сад, гараж для собственных машин будущих жителей этого квартала, магазин, школа и ресторан.

Почему же строители начали именно с этих зданий, а жилые дома возводят во вторую очередь? Потому, что это дает возможность обойтись без временных сооружений. В ресторане оборудована столовая для строителей, в детском саду — контора участка и красный уголок, в гараже — склад. Короче говоря, здесь находится все многообразное хозяйство участка, которому поручено сооружение квартала. Мы не видим ни привычных дощатых времянок, ни грязных закусочных, которые считаются чуть ли не обязательными спутниками каждой строительной площадки.