7 марта 1910 Феодосия <2> Алекс. Мих. Петровой Тысячелетнего сердца семь раз воскресавшей Ардавды Вещий глухой перебой, вещая, слушаешь ты! 6 марта 1910 Феодосия <3> Сергею Маковскому В городе шумном построил ты храм Аполлону Ликею, Я ж в Киммерии алтарь Горомедону воздвниг 7 марта 1910 Феодосия «В полдень был в пустыне глас…» В полдень был в пустыне глас: «В этот час Встань, иди и всё забудь… Жгуч твой путь». Кто-то, светел и велик, Встал на миг. В полдень я подслушал сны Тишины. Вестник огненных вестей, Без путей Прочь ушел я от жилищ, Наг и нищ. И среди земных равнин Я один. Нет дорог и граней нет – Всюду свет. Нету в жизни ничего Моего, Розлил в мире я, любя, Сам себя. Всё, что умерло в огне, – Всё во мне. Всё, что встало из огня, – Часть меня. Толща скал и влага вод – Всё живет. В каждой капле бытия – Всюду я. Влажный шар летит, блестя, – Бог-Дитя. Пламя радостной игры – Все миры. 9 апреля 1910 «К Вам душа так радостно влекома…» К Вам душа так радостно влекома! О, какая веет благодать От страниц «Вечернего альбома»! (Почему «альбом», а не «тетрадь»?) Почему скрывает чепчик черный Чистый лоб, а на глазах очки? Я заметил только взгляд покорный И младенческий овал щеки, Детский рот и простоту движений, Связанность спокойно-скромных поз… В Вашей книге столько достижений… Кто же Вы? Простите мой вопрос. Я лежу сегодня: невралгия, Боль, как тихая виолончель… Ваших слов касания благие И в стихах крылатый взмах качель Убаюкивают боль… Скитальцы, Мы живем для трепета тоски… (Чьи прохладно-ласковые пальцы В темноте мне трогают виски?) Ваша книга странно взволновала – В ней сокрытое обнажено, В ней страна, где всех путей начало, Но куда возврата не дано. Помню всё: рассвет, сиявший строго, Жажду сразу всех земных дорог, Всех путей… И было всё… так много! Как давно я перешел порог! Максимилиан ВОЛОШИН Кто Вам дал такую ясность красок? Кто Вам дал такую точность слов? Смелость всё сказать: от детских ласок До весенних новолунных снов? Ваша книга – это весть «оттуда», Утренняя, благостная весть… Я давно уж не приемлю чуда, Но как сладко слышать: «Чудо – есть!» 2 декабря 1910
Москва <Четверостишия> 1 Как ночь души тиха, как жизни день ненастен. Терновый нимб на каждой голове. Я сном души истоку солнц причастен. Я смертью, как резцом, изваян в веществе. 2 Возьми весло, ладью отчаль, И пусть в ладье вас будет двое. Ах, безысходность и печаль Сопровождают всё земное. 3 Молчат поля, молясь о сжатом хлебе, Грустят вершины тополей и верб. И сердце ждет, угадывая в небе Невидный лунный серп. 4 Из края в новый край и от костра к костру Иду я странником, без [веры], без возврата. Я в каждой девушке предчувствую сестру, Но между юношей ищу напрасно брата. 5 Цветов развертывая свиток, Я понял сердца тайный крик: И пламя пурпурных гвоздик, И хрупкость белых маргариток. <1911> «Я люблю тебя, тело мое…» Я люблю тебя, тело мое – Оттиск четкий и верный Всего, что было в веках. Не я ли В долгих планетных кругах Создал тебя? Ты летопись мира, Таинственный свиток, Иероглиф мирозданья, Преображенье погибших вселенных. Ты мое знамя, Ты то, что я спас Среди мировой гибели От безвозвратного небытия. В день Суда Я подыму тебя из могилы И поставлю Пред ликом Господним: Суди, что я сделал! 18 августа 1912 |
