Писателю (на мотив Некрасова) Выйди, писатель, на поприще жизни, Сей просвещенье любви и добра. Верь, ты послужишь на пользу отчизне, Честно посеяв свои семена. Верь, что принявшие слово ученья, Свято в сердцах его будут хранить, Верь, что и внуки твои с восхищеньем Будут тогда о тебе говорить. Сей просвещенье рукою ты сильной, Семя ученья бросай в борозды. Верь, что приидет час жатвы обильной, Он же – награда тебе за труды. 10 сент<ября> 1892 Матвейково Сотрудникам Вперед! Сотрудники-друзья! Изданьем нового журнала Мы, право, сделаем немало – В том головой ручаюсь я. Вперед! Вперед! Долой сомненья! Долой отживших ряд идей! Мы будем сеять просвещенье, Возбудим силу и движенье В среде замолкнувшей своей. Возбудим нашим словом к жизни Во тьме погрязнувших глупцов. Вперед! На мой придите зов! Послужим правдой мы отчизне! И не возбудим укоризны Теней угаснувших певцов! 29 сент<ября> 1892 Москва «Иудеи, Христа распиная…» Иудеи, Христа распиная, Увенчали терновым венцом И, колена пред ним преклоняя, Называли Великим Царем. А он кротко терпел всё, моляся За своих палачей и врагов, И из ран на горячий песок Кровь на землю струями лилася… 20 окт<ября> 1892 Жизнь («Как волны, блуждая в бушующем море…») Как волны, блуждая в бушующем море, Дробятся и бьются о твердый утёс, Так радость, веселье, несчастье и горе Гуляют без цели в житейском просторе, В том мире печали и слёз. Тут много несчастий, тут много страданья, Да тьма, да волненье кругом. А что эта жизнь, те страсти, желанья – Тому не найдешь никакого названья, Того не постигнешь умом. 26 окт<ября>1892 Москва «Тучи свинцовые, тучи тяжелые…» Тучи свинцовые, тучи тяжелые Низко повисли над темной землей. В парке деревья стоят уже голые, Листья завяли, шумят под ногой. Грустно глядеть на картину унылую, Дождичек мелкий с утра моросит. Веет оттуда холодной могилою, Всё так уныло и грустно глядит… «Дождь прошел – и вся природа…» Дождь прошел – и вся природа От велика и до мала, Словно празднуя свободу, Засверкала, засияла. Каждый кустик и былинка – Всё жило, всё трепетало, И жемчужные росинки На листах дерев блистали. Герои Герои страшные войны и истребленья Вступают в мир тяжелою стопой, И им предшествуют и ужас, и смятенье, И помнит имена их вечно род людской. Герои же труда, ревнители прогресса, Ах! вам иная доля суждена: Лишь вы исчезнете, туманная завеса Закроет тотчас ваши имена. Не странно ли: кто истреблял мильоны, Живет. А вы, погибшие под бременем борьбы, Забыты вы, забыты ваши стоны… Не горькая ль насмешка тут судьбы? 11 ноября 1892 Москва Бред Как грустно мне, как страшно в эту ночь. Какой кругом туман! Как давит эта мгла. О, дайте мне просвет! Уйдите, тучи, прочь. Душа моя тоски и ужаса полна. В небесной глубине звезды нет ни одной, И кажется, что ночь становится темней. Мне страшно! Я боюсь! Душа полна тоской, О, Боже, помоги! Дай света поскорей! 10 декаб<ря> 1892 Ночью. Москва Свобода В память 21 января 1793 года Allons, enfants de la patrie! Le jour de gloire est агпуё. Contre nous de la Tyrannie L’etendard sanglant est leve. Marseillaise Историю людей прилежно изучая, Я часто отдаюсь ей сердцем и душой. Картины прошлого, как будто оживая, Рядами тесными проходят предо мной. Я вижу грозный Рим, неведомые страны, Италии прекрасной небеса, Истоки Азии и царство Тамерлана, Воинственные Средние века… Но чаще прочего встает в воображеньи Кровавая и страшная пора, Пора иных идей, всеобщего броженья, Пора свободная – свободы топора! И, полный ужаса, тогда я вижу в страхе С страданьем сжатые и бледные уста, И кроткий лик погибшего на плахе, Казненного своим народом короля. И страшный ряд теней, теней окровавленных Ужасным призраком встает передо мной, То призраки людей, невинных и казнённых, То жертвы бедные свободы дорогой. И холод ужаса по жилам пробегает, И страшно мне, и грустно мне тогда Смотреть, как тот народ свободу оскверняет – Свободою и правдою считает Орудия войны, секиру палача… |
