И выяснилось, что начальник полиции в отпуске, но, в отличие, от меня проводит время с пользой для организма, в Хунахуна. Пока он там подвергается квалифицированному обслуживанию, его обязанности с большой радостью исполняет Рекс К502, как начальник самого главного отдела. Однако же в отделе после него старший по званию – уже я.
Ведь если Рексу куда-нибудь исчезнуть, то согласно полицейскому уставу (пункт 178-бис) за исполнение обязанностей командира меркурианской полиции возьмусь я. Так уже было – целую неделю в прошлом году – когда самый важный начальник вместе с главой разбойного отдела улетали на полицейский съезд в Эдуардыч-Сити, префектура Луна.
Но для начала надо провентилировать бывшего друга Рекса. Бывший собутыльник и собабник приветствовал меня своеобразными словами:
– Все-таки ты поступил по-своему. Надеюсь, уже написал рапорт об увольнении по собственному желанию? Или ты хочешь вылететь по служебному несоответствию?
– Ладушки, иудушка. Я накатаю заявление по собственному желанию. Всё, как принято, на гербовой бумаге. Надень подгузники, а то, чего доброго, описаешься от восторга.
Я торжественно взял листок, ручку и написал несколько слов.
– Рекс, посвети-ка командирским взглядом, всё ли чин чином, давно таких заявок не рисовал. – Он встал правее и сзади меня, чтобы заглянуть в бумажку и тут я, как говорится, совершил поступок. Нанес вероломный удар вероломному человеку, локтем в солнечное сплетение. Подобное влечет подобное. Рекс вряд ли осознал эту истину, но сложился «уголком». А теперь достаточно было ткнуть основанием ладони в левую боковинку его затылка. «Уголок», опрокинувшись, впилился в пол. Шприц-пистолет подлетел с моей помощью к его шее и, приложившись своим жалом, впрыснул супраэнцефалин.
Сейчас психика Рекса распахнет настежь ворота и будет готово к бесконтрольному некритичному восприятию. За пять минут я должен внедрить в мозг Рекса психопрограмму – вплоть до подробного расписания конкретных поступков. Нас обучали этому в академии – так называемой "зомбификации".
Аккуратное, но настойчивое нажатие подушечкой пальца на его глазное яблоко. Оно чуть-чуть выдавливается вперед, на меня, и в получившуюся щель можно просунуть первый электрод. По датчику слежу за его продвижением вдоль окологлазных костей. Вот есть непосредственное касание биоинтерфейса Анима в районе решетчатой косточки. Проводок смещается чуть правее и, наконец, я нащупываю контакт. Второй электрод протискивается через ноздрю, а потом по нёбной косточке – тут пришлось немного повозиться, прежде чем нашелся контакт. Наконец, я стал работать с Анимой Рекса напрямую, минуя блок обработки запросов.
Через подсоединенные проводки из моего карманного компьютера поступают коды для перепрограммирования его мотиваций. Биоинтерфейс Рекса преобразовывает их в нервные сигналы, те возбуждают нейроны гиппокампа, которые делают записи в долговременной памяти.
Всё, пора вливать:
– Значит так, милок Рекс, ты сейчас будешь старательно вслушиваться. Пора тебе, оторвав задницу от стула, помчаться в Торчер-сити, чтобы провести свирепую инспекцию. В южном секторе мы дожили до критического момента, заедает бандитская свора. Сотня генных подсадок за один месяц, дюжина полных расчленений на органы, почти триста насильственных имплантаций. Наши городки переполнены интеллектуальными насильниками.
Ну вот, теперь можно вынуть проводки, затолкать Рекса в кресло и вколоть ему пептидный препарат вивацин. Через минуту начальник разлепил веки, но зрачки пока еще были расширенными, мутными, голос деревянным. Ну, молодца, это скоро выправится.
– Да, я поеду, – охотно согласился он, улыбаясь, как продавщица в бутике. – А тебя, лейтенант, назначаю вр.и.о. начальника полиции по Скиапарелльскому округу. Дня через три вернусь, так что в кабинете ничего не меняй. Вот когда старичка-шефа спровадят на пенсию, а меня на Марс, в полицию метрополии, ты, может, и угнездишься здесь. Если доживешь, конечно. Ха-ха.
И Рекс айда собирать манатки в дорогу. Три дня, конечно, не густо, зато операцию по психопрограммированию провел я надежную. Можно таким способом даже закодировать мужика на то, что он – баба. А бабу на то, что она мужик. Ну, это дело больше на Земле распространено, чтобы тема размножения осталась только в книгах по биологии. Сейчас, когда вкалывает работ, а не человек, лишнее население на Шарике это уже не рабочие руки, а только голодные рты; корпорациям и прочим капиталистам такое не нравится. Мои мысли самостоятельно переключились на фемов. Надо бы выйти с ними на контакт. Но как?
В полицейские картотеки они попадали лишь свидетелями по некоторым делам, и это тоже редко. Не было случая, чтобы у какой-нибудь из "сестер" по-настоящему увязли коготки. Похоже, все желания эти девушки удовлетворяют совершенно особыми способами. Не числится на них даже подозрений на кражи, разбои и махинации. Известно, что фемки не терпят обид и с оскорбителей спрашивают сполна, но за последние несколько лет никого они не загасили, по крайней мере так, чтобы попасться. Это могло означать не только излишнюю гуманность, но и разумное нежелание привлекать внимание.
Фемки не предложили подбросить меня из Долины Вечного Отдыха домой, не стали вступать в сношения (дипломатические, разумеется) и здесь, в Скиапарелли. Значит, по какой-то причине утратили интерес или решили ограничиться наблюдением. Возможно, потому что отнесли меркурианского демона к чистой зоологии.
Получается, что, как говаривал некогда ротный, между нами Обводной канал и баржа с гробами. Если точнее, единственный мостик – это Шошана. Ничего себе мостик – ищи его свищи. Однако в выискивании Шошаны есть немалый смысл. И уж если пооткровенничать с самим собой, я не прочь повидать ее просто так. Шоша по логике вещей должна лежать в больнице. Причем прочно. Однако, исходя из "амбарных" книг, у фемов ничего нет своего – ни госпиталей, ни клубов, ни спортплощадок.
Префектурные и частные клиники я быстренько проверил с помощью Терешки Малого сразу по нескольким параметрам моей пропавшей подружки (имя; отпечатки пальцев, которые я, естественно, снял во время совместной поездки; возраст; характер травмы). Хоть пронеслись мы с кибером на бреющем полете над холмами и долами картотек, да и поныряли в ущелья банков данных, ничего похожего на Шошану не выискали. В корпоративные клиники «Комбинации» или «Миража» тоже протиснулись, но и там зря.
– Похоже, ее и не было никогда, – бодро подытожил кибербрат.
– Вот ты бездарь, хочешь свой провал скрыть.
– Бездарь не бездарь, – безразлично отозвался Терешка. – Да только я в отличие от тебя жениться собрался.
– Как! На ком? – я был искренне поражен. – Непонятно что хочет жениться на непонятно чем.
– Без вашего понимания, двуногие, обойдемся, – мудро подтвердил Терешка и обнял лучащуюся от счастья куколку, похожую на свинку в цветастом платьице. На экране, конечно. – Полное имя у нее длинное, а уменьшительно-ласкательно её зовут Спецслужба. Мы соединим свои ассоциаторы. Обменяемся ключами к банкам данных. И, конечно же, ведомыми только нам способами, станем предаваться утехам любви. Короче, законнектимся не по-детски.
– Любовные утехи одобряю. Единственный минус: ваш брачный союз – это уже конгломерат кибероболочек, за что я могу ответить по закону.
– Что-нибудь придумаешь как всегда, оборотень в погонах. Моя милая Спецслужба – большая специалистка по работе с косвенными данными. Имплантат требовался твоей Шошане? Наверняка. Ей же меняли косточку ноги. Надо проверить поставщиков и получателей искусственных костей. Давай, брат, полетели втроем.
Эта парочка подхватила меня и понесла по сетевым каналам, открывая новые и новые просторы, усеянные разнокалиберными данными.
И свинка откопала своим пятачком, что имплантат, точно необходимый моей Шошанке, завозился со склада товарищества "Органы и части для вашего тела" в лабораторию под обозначением "Весна-6", относящейся к корпорации "Комбинация".
