– Хорошо тебе говорить – «лопухнулся». А отдуваться – мне. Она собирается разнюхивать в конторе…

– Ну и пусть нюхает. Что она вынюхает, сам посуди? Что можно вынюхать, когда никакого покушения, естественно, и в помине не было? Покрутится и уйдет.

– Вопросики у нее с нехорошим подтекстом. Она выстраивает некую конструкцию, где фигурируем я… то есть ты, Елагин и Катя…

– Ты детективы не пишешь? «Конструкция»…

– Точно тебе говорю. Не могу пока понять, куда она клонит, но эту конструкцию определенно выстраивает.

– Ох, да пусть себе выстраивает, – пренебрежительно отмахнулся Пашка. – Шить против меня дело она не будет – нет ни основания, ни, будем циничными, заказа. А все остальное… Во-первых, не сочти за похвальбу, но братан твой – один из немногих, кто ни в чем особо грязном не запачкан. Это факт, Петруччио. Если что и было – исключительно романтические мелочи романтических времен начала перестройки, по нынешним временам это не то что не компромат, но и даже не детская шалость… Пустячки. У меня крупный, честный и серьезный бизнес, Петруччио. Металлы для страны и зарубежья произвожу, бензином торгую – и, что характерно, не бодяжным, как некоторые, оборудование делаю для ГЭС, и так далее, и тому подобное… Надеюсь, внимательно изучил справочку по «Дюрандалю»?

– Ага.

– Ну вот… Во-вторых, против Елагина ничегошеньки не могут накопать, потому что ничего и нет. В крайнем случае позвонишь нашему главному менту – в том блокнотике, что я тебе оставил, все данные есть – и, боже упаси, не настучишь, а попросту мя-агко выразишь недоумение. Чего, мол, рыжая к твоим верным слугам цепляется? Будь уверен, укоротят. Слышал такой термин – «градообразующее предприятие»? Ну вот, а твой братец, Петруччио, – из разряда градообразующих людей, – он ткнул пальцем за плечо Петра. – Ордена видишь? «Дружбу» прежний губернатор вручал, а вот крестик-то Старый Хрен вешал, и ведь не в ЦКБ, в Кремле… Ты на досуге достань папочку из во-он того шкафа, там найдешь кучу газетных вырезок, все про меня… Ну, короче, плюнь ты на эту рыжую и разотри. Проехали, – он плеснул в стопки коньяку, но аккуратно, по-европейски, на два глотка. – Теперь, когда покончили и с лирикой, и с шустрыми ментами, займемся настоящим делом. Тем, ради чего вся комедия и затевалась… Соберись.

– Уже.

– Отлично, – серьезно сказал Пашка, отбросив всякое ерничество. – Итак, смысл игры… Слышал про Тарбачанскую низменность?

– Пока валялся в больнице, по телевизору пару раз упоминали…

– «Упоминали», ха! Эх, Петруччио… «Упоминали»! Короче говоря, строить Тарбачанскую ГЭС решили всерьез. На уровне Старого Хрена. С участием импортного капитала. Инвестиции пойдут в самом скором времени.

– Ага, а ты им будешь поставлять оборудование?

Глядя на него, честное слово, повлажневшими глазами, Пашка мечтательно протянул:

– Оборудование… Глупости, Петька. То есть, конечно, и оборудование, но это будет не скоро… Тарбачанская ГЭС – это комплекс, выражаясь языком дореволюционных купцов, смачных подрядов. На вырубку леса – древесина и многое сопутствующее… На прокладку дорог, в том числе и асфальтированных, – а это, братец, миллиарды, причем честные. Транспортные услуги. Поставка продуктов. Строительство инфраструктуры, поставка и переброска техники. И многое, многое другое, о чем не стоит рассказывать подробно, потому что тебе в твоей роли это и не нужно… Главное уловил? Вот и молодец. Будут уполномоченные банки и уполномоченные концерны… Догадался уже, как один из них зовется? На букву «Д»… Вскоре пойдут транши. Миллионы долларов, Петруччио…

– Ну, а я-то тебе зачем?

– Молчи и слушай… Если есть миллионы долларов, отсюда автоматически вытекает, что есть и люди, которые за них будут рвать друг другу глотки. В фигуральном смысле, конечно, – это не тот уровень, на котором вульгарно палят в конкурента из ржавого китайского ТТ или бьют по голове в подъезде. Тут никто и не стреляет, тут сидят люди в галстуках и хитрейшими маневрами добиваются, чтобы полноводные реки баксов потекли не к Иванову, а к Петрову. Убийствами таких проблем не решить – вот потому и нет убийств, не из порядочности, а из прагматизма… И сложилось так, что я – один. Есть верные люди, но это не совсем то. Меня просто должно быть двое, я тебе однажды это уже говорил. Вся сильная сторона дела в том и заключается, что меня считают в единственном числе. А будет двое. Ты проводишь последние консультации – дело нехитрое, Косарев поднатаскает – и лихо подмахиваешь все нужные бумаги. Тоже дело нехитрое. Все давно готово, осталось дождаться прилета западных людей и закрепить договоренности на бумаге… Ну, а я – я-то как раз и сижу в столице, зорко следя до последнего момента, чтобы ничего не сорвалось. Только так мы их и обставим. Потому что никому в голову не придет, что нас двое, что я раздвоился… Понял наконец? Мой интерес – контракты, обеспечивающие стабильное существование фирмы как минимум на пятилетку. Тебе – баксы… и, как недавно выяснилось, Катька. Все довольны. И никто никогда не узнает правду, а если и узнают – поезд ушел… Вот… Детали я тебе не буду объяснять по одной-единственной причине: тебе это ничуть не поможет, ничуточки не облегчит задачу. С тем, что ты сейчас знаешь, и с тем, что подскажу по ходу дела, и так справишься. Вполне достаточно. Главные труды – на мне… Ну, есть вопросы по сути нашей негоции?

– Да нет, пожалуй, – подумав, сказал Павел, – теперь все ясно. Но, знаешь… Как же я буду что-то подписывать? Подписи наши с тобой – как небо от земли…

– Петруччио… – досадливо поморщился Пашка. – Но уж об этом я должен был подумать заранее… Вот, держи справочку. Положи в стол, когда приедет Косарев, пригодится. Здесь наш милый доктор авторитетно заверяет от имени науки медицины, что у тебя после аварии в правой кисти произошло ущемление какого-то там нерва с непроизносимым латинским названием и микроповреждение малой косточки с еще более заковыристой латинской кличкой… Усек? Будут составлены и юридически оформлены документы, узаконивающие на ближайшее время твою подпись… Теперь господин П. И. Савельев расписывается так и только так… Поскольку никто не сомневается, что ты – это я, все пройдет, как по маслу. Ну, а через пару-тройку месяцев, когда все вернется на круги своя, нерв либо сам расщемится, либо мне сделают операцию – и подпись станет прежней. Что будет опять-таки надлежащим образом оформлено. Бог ты мой, и ты так спокойно реагируешь? Знал бы, как я напрягал мозги…

– Да, мозги у тебя… – не без уважения сказал Петр.

– А ты думал, братишка! Те еще мозги! Этой комбинацией, когда все меня считают одним, а на деле нас двое, мы этих козлов переиграем, как детишек… Только, я тебя умоляю, стисни зубы и терпи. Никаких звонков Кирочке… впрочем, я так понимаю, там все сгорело, а? Тем лучше. Прорвемся! – он демонстративно погладил себя по голове. – Ну и мозги у господина Колпакчи! И в гостинице советской поселился мирный грек…

– А почему – Колпакчи?

– Потому что фамилия смешная. Вдумайся. Грек. Можешь ты на все сто относиться серьезно к греку, Георгию Спиридоновичу Колпакчи? Вот видишь, и никто не может… Грек Колпакчи – это что-то из водевилей…

– Жук ты, братишка, – улыбнулся Петр.

– А то! Ладно, давай работать. Вот фотографии. Этих ореликов я тебе еще не показывал. Хрен с усами – председатель правления «Шантарского кредита». Есть такой банк. Хрен в золотых очках – глава областного департамента природных ресурсов. Завтра в «Кедровом бору» состоится небольшой пикничок для белых людей. Ты, естественно, тоже зван. На лоне природы, в ароматах шашлычков потолкуешь с обоими красавцами. Не напрягайся, ничего особо сложного тут нет. Все давным-давно обговорено. Твоя задача – дать им этакое последнее напутствие, похлопать ободряюще по спине перед последним решающим шагом. И только-то. Мы сейчас обговорим все детали, нюансы и подробности, после чего у тебя пройдет, как по маслу… Это я тебе говорю, мирный грек!

Ближе к вечеру на следующий день господин Савельев Павел Иванович, промышленник и негоциант, ет цетера, ет цетера, уже сидел на заднем сиденье мощного «мерседеса», лавировавшего среди плебейских тачек с высокомерной вежливостью истого аристократа – той самой вежливостью, что смотрится для умного человека прямым оскорблением.