Да…, живешь себе, живешь в цивилизованном мире и даже не задумываешься, о том, как это удобно, когда все под рукой. Можно книжку почитать перед сном. И здесь на основной базе это пока можно сделать, но только с компьютера. Только вот сил к вечеру не остаётся. Ничего, зимой отдохнём. В диком мире все нужно начинать заново. Хорошо, что хотя бы часть знаний и навыков остались при себе. Плохо, что это – ненадолго. Уже следующее поколение будет во много раз невежественнее и без того не слишком грамотных пассажиров.

Очень грустно стало механику. Озеро с избушкой соледобытчиков просматривались ста метрами ниже и в полукилометре к северо-востоку от Путтера. Механик посмотрел влево. В двухстах метрах к западу спокойно паслось стадо баранов.

Некоторое оживление в пейзаж внесла драка между баранами. Зачем они дрались было непонятно, так как оба не имели никаких шансов против вожака. Ицхак подумал, что против такой скотины выйти в бой, наверное, страшно. Вожак, судя по осыпающимся камням, весил раза в два больше самого механика.

Постепенно мысли Ицхака перенеслись к оставшейся в Москве семье. Как-то первое время он часто думал о жене и детях, потом постоянные хлопоты вытеснили грустные мысли, а сейчас вот мысли Ицхака опять вернулись к семье. Дора, его жена, утомленная заботой о детях и непутевом муже, быстро утратила следы былой красоты. Сам-то Ицхак, конечно, не думал о своей непутевости, считая себя вполне сложившимся бизнесменом, неважно, что бизнес иногда (а если быть точнее, всегда) имел не вполне легальный характер. Не считал он, что и жена сильно-то уж утомляется… А ведь когда-то она была удивительно красива. А он, неказистый первокурсник механико-машиностроительного факультета УПИ (Уральского Политехнического Института) пытался за ней ухаживать. До сих пор непонятно, чем он ее сразил, одноименной нацией? Но он был не единственным евреем в округе. Тем не менее, Дора выбрала его. Поженились они на четвертом курсе. Мама Доры сразу не выказала особой симпатии к зятю, а отец был очень даже доволен. Как-то он тогда уже почувствовал крепкую струну в зяте. Потом родилась Симочка, через два года Руслан. Дети были болезненные, но в отношении учебы и поведения хлопот не представляли. Тем не менее, Дора, как все еврейские мамаши, находила проблемы там, где их нет. То Симочка нелюдимая, то Руслан болезненно стеснительный, то наклон стопы не в ту сторону и так далее. Для Ицхака, человека, живущего всегда в своем замкнутом мире, семья как-то отошла постепенно на второй план, на что Дора очень обижалась. Хотя, конечно, он их всех любил. Несколько лет назад.

Ицхаку удалось вывезти семью в Москву. Дора не работала, целиком отдаваясь детям и хозяйству. На хозяйстве это не сказывалось, но дети чувствовалось, что присмотренные. А поскольку она не работала, те сумасшедшие аспекты московской жизни, из-за которых почти каждому приезжему провинциалу кажется, что жить в Москве невозможно, обходили ее стороной.

Красиво здесь, подумал Ицхак. Интересно, хотел ли он, чтобы они втюхались сюда всей семьей? Нет, конечно, нет. Или да? Дора, скорее всего, предпочла бы комфорту жизнь с мужем. Пусть у них там будет все хорошо. Хотя как без него хорошо? Всегда ведь он содержал семью. Надежда только на тестя. Наверное, есть какая-то опасность в том, что женщина не работает. Если что-то случается с мужем, ей очень сложно прокормить семью. Заначка, конечно, есть. Но ей и воспользоваться нужно умеючи. Хотя, кто знает? Может быть, теперь ей придется чем-нибудь заняться, и она справится еще получше него. К тому же, дети давно уже не грудные, в школу ходят и не требуют такого пристального внимания, как когда-то.

А теперь вот китаянка к нему подкатывается. Вроде, симпатичная женщина и, наверное, ничем не хуже остальных соплеменниц. Но что-то пока не тянет на эти игры. А для души? Он ведь одиночка, да и души у него нет. С другой стороны, обещал же женщине. Придётся смириться и наплодить новых детей, если ничего не случится. Шестой – роковой для свободного мужчины барак, наверное, уже построили. Пора возвращаться к невесте.

Рана на ноге у Николая Осипова заросла, но пока приходилось хромать, так как ступать пострадавшей ногой всё ещё было больно. Женщины, желая обзавестись домашней птицей, дожали-таки мужчин, и бывшему конюху, как всё ещё крупнейшему специалисту в области отлова животных, пришлось потрудиться.

– Не очень понимаю, зачем ловить уток именно сейчас, – сказал Николай. – Ведь можно спокойно дождаться молодняка и выловить всех водоплавающих.

– Да ладно тебе! Ну, скучно бабам, так будет чем зимой заняться, а то ведь взбесятся от безделья и совсем измордуют, – обречённо пробубнил Илья, которого Николай не забыл прихватить в напарники.

Дамам удовольствие бесплатным не стало. Пришлось сплести из травы несколько трёхметровых верёвок, как женских косичек. Скотный двор тоже расширили и построили помещение из небольших брёвен. Обычный шалаш не годился, так как птиц кто ни будь просто сожрал бы ночью. Кроме того, подготовили специальные корзины, для транспортировки добычи.

Пока расширялся скотный двор, птицеловы строили небольшие плотики. На плотиках устанавливали крепкие домики, с тем расчетом, чтобы одна стая могла поместиться в каждом. Когда всё подготовили, плотики спустили на воду подальше от берега и заякорили, привязав верёвками к рогозу. Процедуру проделали как на бобровой запруде, так и на том болотце, на котором заготавливали рогоз на крыши. Теперь оставалось ждать.

Общая идея состояла в том, что любопытные птицы обязательно эти домики – ловушки посетят, а со временем и станут там ночевать.

Вечером, сразу послу установки последней ловушки, Илья нашёл напарника и сообщил:

– А ведь это ещё не всё, Коля.

– Что опять не так?

– Да, понимаешь, на нашей помойке голуби стали кормиться.

– И что?

– Ну, как что? Женщины хотят их кушать.

– Пусть скажут ребятишкам – те с удовольствием потренируются в охоте.

– Ты не понял, кажется. Но я подозреваю, что голубей придётся разводить вместо кур. Пока ещё идея в дамских головах не вызрела, но ждать осталось недолго.

– Теперь понял. Нет, голубей пусть ловят сами!

Гончары выдали партию деталей для сантехнической канавы и вскоре загрузили другую такую же. Режим обжига оказался вполне удачным, так что Василий и Константин остались бы вполне довольными, но вот отметить событие всё ещё было нечем. Хмурой ходила только ЛингВу.

– Что ты дуешься уже третий день? – полюбопытствовала напарница по химической лаборатории.

– Я не дуюсь. С чего ты взяла? – огрызнулась девушка.

– Ну, что я, не вижу, что ли?

– Может быть ты и права, – немного подумав, согласилась переводчица. – Это все из-за Ицхака. Сколько можно там шариться по горам, пора бы уже и вернуться!

– Не переживай! Народу там много. И пистолет у него есть.

– Легко тебе говорить. Твой-то здесь, с тобой. А там ещё француженка эта….

– Это не Илья со мной, а я с ним, – уточнила Софья. – Тебя тоже никто не гнал сюда. Могла бы оставаться с женихом, – и, немного подумав, Софья добавила. – Рита тоже не из-за Путтера там осталась, как я себе понимаю. Вернётся и всё у вас наладится. Ицхак – мужчина серьёзный.

– Да какой он серьёзный? Большой ребёнок. Всё с игрушками своими возится.

– Так это все, считай, мужчины такие. Мой ничем не лучше. Привыкай, девонька!

Возразить было нечего. То попытка сделать химическое оружие, то игры в солдатики. По сравнению с господами офицерами, механик, пожалуй, выглядел серьезным мужчиной.

– Да, к тому, что он где-то ходит, придётся привыкать, – согласилась Линг. – Но он же отложил решение о «женитьбе» до окончания строительства шестого барака!

– Так недолго ждать осталось. Половину четвёртого уже построили.

– Вот именно, что половину! – завизжала китаянка. – Четвертого. А дальше строить перестали. Теперь только новые фундаменты ставят. И вот канаву к бане копают.