В основном здесь были вещи небольшого размера — кольца, броши, подвески, заколки. Быстро взглянув на эту россыпь, Этьен перевел взгляд — конечно, он удивлялся, зачем я притащила его сюда и заставляю рассматривать разные безделушки, когда сама только что говорила, что нам нужно готовиться к активным действиям. Штука была в том, что именно этим мы сейчас и занимались.

Около получаса я сосредоточенно перебирала старинные вещи, подолгу задерживая в ладони то одну, то другую. Ни Легран, ни Этьен не произнесли ни слова — и если первый давно привык к самым разнообразным причудам своих клиентов, то второй, похоже, лишь молча поражался моему поведению, изо всех сил стараясь не показывать раздражения. Окинув взглядом нас обоих, Легран повернулся к Этьену и, вздохнув едва слышно, сказал:

— Знаете, юноша, я и раньше бывал в этом городе, и слышал удивительную историю — люди говорят, что когда-то дома в этом районе не были просто домами, каждый со своей табличкой с номером — раньше они все носили имена. Каждый свое, как и люди. И не удивительно — эти старые стены многое видели, многое знают. Вот только поговорить с ними некому. А ведь наверняка было бы о чем порасспросить…

Интересно, какие к нему чаще приходили люди, подумалось мне. Достаточно интеллигентные или увлеченные, чтобы не скучать? Или просто ему самому редко хотелось отвлекаться от любимого дела и разговаривать с совершенно, вовсе не знакомыми людьми. Криво усмехнувшись тому, как Легран пытается развлечь скучающего гостя, я подняла глаза на знатока старины и спросила:

— Сколько это стоит? — я держала на ладони тонкую цепочку с крохотной серебряной подвеской. Легран как-то сдавленно вздохнул, и я поняла, что попала в точку. Пусть он и не знал об истинном значении этой вещицы, но я чувствовала, как не хотелось ему расставаться с ней, — Ну же, Скарабей. Ты ведь не какой-нибудь дракон, чтоб над златом чахнуть. Все стоит денег, дело только в сумме.

Я повторила ту самую фразу, которую он часто говорил своим клиентам — и еще чаще тем, кто обладал вещью, которую ему хотелось бы иметь в своей коллекции. Бросив на меня выразительный взгляд, Легран снова вздохнул, пошарил в карманах пиджака и вытянул оттуда клочок бумаги. Начеркав на нем что-то длинной тонкой ручкой, он передал листок мне. Я улыбнулась:

— Ну, это — если только в рассрочку, — Легран пожал плечами, что, видимо, означало неохотное согласие. Смяв листок, я бросила его в сумочку.

— Что же, в этот раз тебе, кажется, улыбнулась удача. Скарабей, значит, — раздумчиво произнес он, снова занятый с ручкой и бумагой, но на этот раз лист был большим, ровным и чистым.

— Ну, мсье Легран, чем вы заняты нынче? — поинтересовалась я, подписав документ.

Легран помрачнел, услышав мой вопрос. Неловко почесав переносицу, он ответил:

— Видишь ли, Вивиен… я был бы рад, если б сюда меня привели дела — но в этот раз все иначе. Моя тетушка попала в больницу, мне как раз нужно ее навестить — так что, ребята, извините, но мне пора.

Я сочувственно покачала головой.

— Так, может быть, тебя подвезти?

Легран несколько замешкался, почему-то раздумывая над моим предложением, но потом коротко кивнул и стал собираться. Мы, переглянувшись, решили ему не мешать и шагнули за порог. Я с удовольствием вышла из тесного помещения на улицу, щурясь на яркое солнце, глубоко вдохнула теплый воздух. Вокруг было тихо, словно в испанскую сиесту. Этьен негромко засмеялся.

— А что, интересные у тебя друзья. Мне понравилось, как он о домах рассказывал, тепло как-то у него вышло. А давно вы с ним знакомы?

— Давно. Так давно, что лучше б мне сейчас к нему не обращаться, все по той же причине, о которой мы говорили. Ну да ладно, кажется, на этот раз пронесло.

Я замолчала, вдруг, нежданно для самой себя, мысленно перенесшись на четыре десятилетия назад. И так живо все вспомнилось, что на секунду мне показалось, будто я не на маленькой улочке Цюриха, а на одном из парижских мостов, и с неба комьями падает осенний слякотный дождь.

— Ну так что, расскажешь?

Оказывается, Этьен все это время пристально смотрел на меня. Смешавшись, я ответила:

— Ну, попробую. Хотя не знаю, будет ли тебе это интересно.

Не знаю, смогла ли я словами передать ту растерянность, то отчаяние, с которым пришла на условленное место встречи со Скарабеем тогда, много лет назад. С того землетрясения в Кагосиме мир словно сошел с ума, и я очень, очень боялась не справиться. Мне нужна была помощь. И Скарабей, кажется, был моим последним шансом.

Я тревожно оглядывалась — как я узнаю его? Описание было не слишком-то щедрым на детали, и мне было страшно пропустить в толпе прохожих того таинственного незнакомца, который мог помочь одному ему известным способом. Мне было уже почти все равно, кто он такой, но ничего особенно радужного ждать не приходилось.

— Чудесный день сегодня.

Мягкий голос располагал сам собой. Я оглянулась, стараясь все-таки не делать резких движений — справа от меня словно ниоткуда выросла фигура высокого импозантного мужчины. Без лишних слов он повел меня за собой, и скоро мы оказались в маленькой лавочке на тесной улице — из тех, что существуют только для посвященных. Количество собранных там вещиц не сравнить было с привезенной сюда небольшой коллекцией, и все же…

— Тогда я ничего не смогла подобрать, да и — это ведь непросто, — вздохнула я, все еще поглощенная воспоминаниями, — и снова поняла, что единственное, что мне нужно — это найти мой анх.

— Значит, та ваша встреча оказалась, вроде как, напрасной?

— Нет, — снова улыбнулась я. Несмотря на всю тревожность, воспоминания навевали светлую печаль, — Скарабей помог мне и тогда — просто не так, как думалось сначала.

Я вспомнила свои сомнения — стоило ли мне идти по такому пути, чтобы найти артефакт? В конце концов, я поняла, что не причиню никому зла. А анх был нужен не только мне самой — давая возможность жить дальше, он спасал еще множество людей. По крайней мере, на это можно было надеяться. И я решилась.

— Спроси меня сейчас — наверное, и теперь я бы такое же решение приняла. И это как-то успокаивает.

Острый взгляд Скарабея сразу подметил, как важна для меня была та вещица, которую я искала. Уж не знаю, почему, но он решил помочь мне — по своим, так сказать, каналам. Сегодняшний раздобревший Легран уже не так напоминал того ухватистого, временами хитрого и непредсказуемого Скарабея, каким он был тогда — но и сейчас, если б того потребовала ситуация, он мог бы удивить нас своими связями и умениями.

- Наверное, такая уж у него работа. Уникальные вещи требуют уникального подхода, с ними все непросто, — пошутил Этьен, — так как же вы нашли потерянный анх?

Я собралась уже рассказать оставшуюся историю об антикваре и его знакомых, о которых многие слышали, но мало кто видел. Но, оглянувшись на звук шагов, я заметила, что сам Скарабей стоит на пороге. Мы еще некоторое время стояли молча — словно нам нужно было несколько секунд, чтобы, проделав долгий путь, вернуться в сегодняшний день.

— Да, собственно — а сейчас-то мы почему здесь, Виви? Ты так ничего и не объяснила, — засунув руки в карманы и подняв лицо к солнцу, быстро спросил Этьен — будто ему обязательно нужно было получить ответ до того, как к нам подойдет Легран. Я без слов положила в ладонь Этьена тонкую цепочку и листок-записку.

— Это твой амулет, теперь он должен быть с тобой всегда, как вторая кожа.

— А это что — цена?

Я кивнула. Развернув листок, Этьен поперхнулся и вытаращил на меня глаза. Я снова серьезно кивнула, хотя меня уже разбирал смех. Ну, что такого — деньги и деньги, не самая важная вещь в мире. Даже если это и не маленькая сумма.

— Так и знал, что будет подвох, — тихо сказал он, когда мы, уже втроем, шли к машине.

Наконец мы забрались в джип и, попетляв с помощью навигатора несколько минут по улицам и улочкам Цюриха, остановились у большого здания городской больницы.