— Вспомни, все-таки, может, тебя что-то вывело из себя или, уж не знаю, напугало?

— Да нет, ничего такого. Только и думал — ну, вот, что ты остаешься здесь, со мной.

Я широко улыбнулась и погладила его по волосам, а он поймал мою ладонь и накрыл своей.

— Что хоть в той коробке-то было, а? — уже смеясь, спросила я, — Надо же мне оценить понесенный ущерб!

— Одежда, летняя, — виновато произнес он и добавил, — ну, красивая.

— Была, — засмеялась я, — переживу, купим новую. Эй, не переживай, — я заметила, что он снова нахмурился, и поцеловала в колючую щеку, едва коснувшись губами. Он взглянул на меня, и в глазах теперь читались радость и удивление.

Он нежно прижался щекой к моей щеке, и все проблемы и вопросы, так долго терзавшие меня, мигом вылетели из моей головы. А потом случился наш первый поцелуй, и я чувствовала себя так, будто забылась в сладком сне, из которого не хотелось возвращаться в явь. Видно, мы были исключительны во всем — прожив под одной крышей больше недели, мы только сейчас в первый раз поцеловались. И что-то было в этом позднем поцелуе — что-то такое, чего не могло бы быть, случись он раньше. Все могло бы складываться совсем по-другому — может, мы бы встречались, переглядываясь потом на работе, или долго перекидывались смс-ками, или даже окунулись бы в бурный роман. Но все было так, как было, и ради одного этого поцелуя стоило бы пойти именно по этой дороге — рано рассказать шокирующую правду, лезть в темную пещеру, едва ли не учиться заново ходить.

Этот поцелуй со вкусом зрелого вина, долгожданного солнца и крепкого кофе того стоил. Не говоря уже о том, что происходило дальше. Между нами все было в первый раз — но я знала, что я именно там, где должна была быть, и это новое чувство тепла и надежности вдруг показалось таким привычным. Время замедлило ход, превратившись в густой шоколад, обволакивающий нас со всех сторон. Но всего через минуту эта нежная масса превратилась в кипящее масло.

— Что происходит? — испуганно спросила я, открывая глаза и вскакивая одновременно. Этьен уже исчез, а через секунду вернулся в комнату с графином воды и тут же опрокинул его на пылающую постель, — Что… что это?

Я никак не могла вынырнуть из радужного забвения, а иначе бы сразу сообразила, что к чему. И он, и я были Фениксами, но ведь мы не одинаковы. Этьен пока не умел контролировать свою магию, и она хаотично вырывалась наружу. И если мне помогали гнев и ненависть к тому, с чем я боролась, то у него пищей для таких выбросов становилось, по видимому, любое сильное чувство. Включая радость, любовь — и желание. Я зябко поежилась, представив себе, что было бы, промедли мы еще минуту, и потянулась за сброшенным джемпером.

В воздухе висели клочья дыма и запах гари. А никто и не обещал, что будет просто.

Мебель, как когда-то в доме мсье Пуазе, была беспощадно сбита в кучу и отодвинута к стенам. Еще не хватало спалить дом из-за случайной искры.

— Итак, кхм, я вижу, что у тебя нет недостатка в силах — но вот над чем надо поработать, так это над самоконтролем. Я понимаю, что сила кажется поначалу бушующим океаном, который вообще невозможно как-либо обуздать. Но — надо не только уметь вызывать ее в нужный момент, но и наоборот — сдерживать во все остальное время. А его, этого времени, гораздо больше, слава Богу.

— В тебе прямо умер профессор, — пробурчал Этьен, буравя взглядом голый пол, с которого мы содрали ковер.

Я засомневалась — может, действительно это уж слишком? Ведь только-только все налаживается. Но другого способа все равно придумать не могла.

— Еще не умер, не переживай. Ну ладно, поехали, — я сделала паузу и вдруг закричала, — Ну что ты стоишь, что столбом встал?! Давай уже начинать, а то ты нас поджаришь, хоть шашлыком подавай! Как с тобой жить, я вообще не представляю!

— Вив…

— А что? Ты нас чуть не укокошил! — не унималась я, — Это ж надо быть таким неуравновешенным, чуть что — и сразу пожар!

Я кричала и сверкала глазами, как только могла, и Этьен не выдержал. Лицо его покраснело, и с кончиков пальцев посыпались искры.

— Послушай, что ты на меня кричишь, мне и так тяжело! Я же извинился, что еще….

— Говорю же, тебе надо учиться самоконтролю, — уже спокойно сказала я, чуть улыбаясь, — Я специально решила попробовать — и смотри, от тебя уже искры летят.

Этьен нахмурился, но через несколько мгновений согласно кивнул.

— Окей, с этим я как-нибудь разберусь, буду осторожнее. Но вот что мне делать с тобой?

— А что со мной?

— Что же мне, выходит, и поцеловать тебя нельзя будет? — он подошел ко мне и попытался обнять, но я шутливо отбилась.

— Ну, загорелись мы не от одного поцелуя, — засмеялась я, — это во-первых. А во-вторых — что ж, придется учиться как-то направлять эти чувства, м-м-м — в конструктивное русло, — мы засмеялись, но я поторопилась вернуть разговор к серьезному, — Давай-ка к делу. Вот скажи, как ты все-таки нашел меня тогда — там, в пещере?

Этьен помрачнел.

— Может быть, не будем об этом? — хмуро предложил он.

— Придется. Мне, то есть нам с тобой, нужно понять, как именно работают твои силы. Иначе будет очень сложно преуспеть…

— Да не хочу я преуспевать ни в чем! Мне неприятно вспоминать об этом, неужели нельзя как-нибудь по-другому построить наше занятие? — почти выкрикнул он, язвительно выделив последнее слово.

— Я вообще не понимаю, из-за чего ты так кипятишься. В конце концов, имею я право знать историю своего спасения? — мне действительно было непонятно, что тут было скрывать, и почему нельзя было поговорить начистоту. В голову человеку не заглянешь, даже близкому, а разговорить его у меня тоже что-то не очень получалось.

Впрочем… может быть, заглянуть как раз и можно? Не все мне в этой мысли нравилось, но я решилась действовать. Конечно, если Этьен заметит и поймет, вообще не факт, что он простит, как бы я ни объяснялась, но… в этот момент я была готова на риск, только чтобы как-то прояснить происходящее. Сложно было сосредоточиться, не позволяя себе закрыть глаза. Я попыталась вспомнить, как это происходило там, в пещере — и, хоть это и было непросто, вновь ощутила ту отчаянную попытку дотянуться до Этьена, помочь ему. Что ж, попробуем и сейчас.

Я стремилась мыслями, всем своим существом — но словно уткнулась в глухую стену. Может, я что-то делала не так, или эта странная телепатическая связь сработала вообще лишь один раз, но сейчас ничего не получалось.

Я спешно вернулась к реальности — Этьен хмуро смотрел на меня, недоумевая, почему в разгар нашей перепалки у меня стал такой отрешенный взгляд. Или он почувствовал мои попытки постучаться в его мысли и сам закрылся от меня? Да нет, не может быть. Казалось бы, Этьену нечего скрывать, да и ведь он всегда был честен. Но как только дело касалось той пещеры…

Словно бомба замедленного действия, внутри начинали мерно тикать подозрения.

Мы по-прежнему жили вместе, но между нами будто все время стояло что-то невидимое, но от этого не менее ощутимое. Едва ли не физически, на вкус, чувствовалась эта горечь, эта плотная препона. Я постепенно возвращалась е ежедневным тренировкам — пусть поначалу они больше напоминали физкульт-минутку в младшей школе — а Этьен стал работать на полный день. И однажды утром я поняла, что больше просто не могу оставаться в четырех стенах. Кортену наверняка приходилось туго без своего переводчика — хоть он и не торопил меня, а пора было возвращаться.

Едва я толкнула стеклянную дверь и оказалась в «Ля Тет», меня тут же окружили. Жан, Венсан и Алиса говорили наперебой.

— С возвращением!

— Как ты себя чувствуешь?

— Привет, пропащая! Как жизнь? Мы скучали по тебе.

Последнее — конечно, от Жана. Мы пошумели еще немного, и только потом я заметила мсье Кортена, стоявшего немного в стороне. Я радостно махнула ему рукой. Только теперь я поняла, как отвыкла не только от деловой атмосферы, но и от общения. Я крепко обняла Алису, хитро и всезнающе улыбавшуюся, и почувствовала, что просто горю от желания поговорить с ней обо всем — конечно, не касаясь магии. Тайна должна оставаться тайной, хватит и того, что меня однажды уже вычислили.