Он был так серьезен — как раз когда мне ужасно хотелось, чтобы он смеялся и шутил. Не выдержав, я исподтишка растрепала ему волосы и потащила поскакать.

В ресторане, несмотря на вечерние часы, было не так много народу, как я опасалась — сегодня мне определенно везло. Мы, конечно, пришли первыми — как это и положено, чтобы встречать гостей. Подойдя к заблаговременно выбранному столику у непрозрачного окна, мы уселись рядом, официант разложил меню на всех.

С легкой улыбкой я смотрела на улицу, стараясь запомнить этот пейзаж. Кто знает, когда мы еще здесь окажемся? Уж точно не я. Именно поэтому мы решили организовать эту встречу, этот обед. Вечеринка — нечто слишком шумное, где никто не успевает пообщаться с тем, с кем хочется — все слишком заняты. А за обеденным столом можно было и поговорить, и посмеяться, и насладиться обстановкой и прекрасной едой.

Этьен осторожно тронул меня за руку.

— Грустишь? Может быть, изменишь свое решение?

— Да нет, мне не грустно. Скорее наоборот, мне кажется, что сегодня будет отличный день, — я лукаво подмигнула ему. Пусть мой маленький секрет останется пока секретом, до нужного момента.

Дольше тянуть и не пришлось — к нам мимо столиков уже шли друзья. Я крепко, с удовольствием обняла Алису, Жана, Венсана, мсье Кортена и Ксавье. Мы устроились за большим круглым столом — собственно, я и ресторан-то выбрала именно из-за этой особенности, никаких углов — и вдруг такой очевидной стала всеобщая неловкость, что я не знала, что сказать, что предпринять. Странная ситуация — мы собрали всех, чтобы сообщить, что прощаемся, что уезжаем, а почти все здесь уже об этом знали. И выжидающе поглядывали на нас вот уже несколько минут. Отложив в сторону вилку, я чуть отодвинулась от стола, давая своего рода знак, который все, конечно, поняли.

— Мне так хорошо в этот вечер быть среди друзей, — едва я заговорила, горло сжалось от сдерживаемых чувств, — Здорово, что нам удалось собраться вместе. И повод, конечно, все равно есть. Друзья должны встречаться без повода, но в жизни редко так бывает, — улыбнулась я.

— Вы собрались пожениться, да? — не выдержала Алиса. Не удивительно, что она подумала именно об этом — самой ей свадебное платье и обручальные кольца на их с Венсаном пальцах уже давно грезились в голубых снах. Я качнула головой.

— Еще нет. Но новость, мне кажется, не менее грандиозная.

Все затихли. Выдержав пару секунд, я сказала:

— Как не жаль нам оставлять здешние места — мы с Этьеном переезжаем.

Алиса, как и Жан, кивнула, а остальные удивленно переглянулись. Я вспомнила, как накануне обсуждала с ней эту вот самую тему, и знала, что сейчашнее спокойствие — больше напускное. Вчера она плакала в трубку, и в груди у меня больно ёкало, как только я это вспоминала.

— Виви… Ну, а как же я без тебя? — воскликнула она, едва услышав, что я собираюсь покинуть Швейцарию.

— Лис, ну что ты, все в порядке, мы будем созваниваться и переписываться, — в душе я сомневалась, что нам удастся таким вот образом сколько-нибудь долго поддерживать дружбу, но не огорошивать же ее еще и таким заявлением, — Да и потом, что уж я такого…

Мне всегда казалось, что подруга из меня просто ужасная — но Алиса тут же взялась опровергать даже самый намек на такое.

— Ничего себе! — воскликнула она, громко шмыгая носом, — Если б не ты, мы бы с Венсаном так и…. — она замялась, решив не произносить зловещего слова.

— А куда же вы направитесь? — поинтересовался Кортен, прервав мои размышления.

— Вы, наверное, удивитесь, — засмеялась я, — Но мы едем в Россию.

А вот об этом вообще слышал только Жан — да и то, тогда это было всего лишь догадкой, общим направлением. То, что мы действительно решили туда отправиться, можно было даже совпадением назвать. Он внимательно смотрел на меня, а вот я старалась не отвечать на его взгляд. Из больницы после того случая он вышел довольно быстро, провел там всего пару дней, сделав все необходимые обследования — но вот левое запястье у него все еще было перемотано эластичным бинтом. Растяжения заживают довольно долго, не за одну неделю, и было заметно, что пользоваться рукой ему все еще неудобно. Совесть меня просто без соли доедала.

— Боже мой, но ведь там, говорят, невероятно холодно, — ахнул Ксавье, прижав ладонь ко рту, но сам тут же застеснялся своего жеста.

— Надеюсь, вы не заставите нас ехать на вашу свадьбу туда, — снова вставила Алиса. Мне захотелось расхохотаться от того, с каким энтузиазмом она делала прозрачные матримониальные намеки, но я сдержалась — друзья хотели только добра, а над этим не смеются.

Сама она, очевидно, держалась где-то под столом за руку с Венсаном, лицо было освещено счастливой улыбкой, которая отражалась и на лице ее любимого. Я была рада, что немного поспособствовала их воссоединению — правда, если бы не вся эта ситуация с пляжем, которая, не будь меня, и не возникла бы, они бы, скорее всего, и не поссорились. Я улыбнулась. Алиса, даже знай она все, возразила бы, что зато их помирили горы. Помчавшись спасать нас с Этьеном, они поняли, как страшно им остаться друг без друга — и как глупо ссориться, пока жизнь сама сглаживает все острые углы.

Вечер шел своим чередом, своим плавным, неспешным темпом. Компания лучших друзей, вкусная еда, умеренно дорогое шампанское — все вокруг звенело и сияло счастливым золотым светом. Алиса рассказывала, как однажды застряла на дороге на своем мини-автомобиле, а Венсан и Жан наперебой объясняли ей, в чем было дело — я смеялась и вспоминала, как мы познакомились с Этьеном. Он сам о чем-то спорил с Ксавье, а Жан, как и я, был занят более или менее молчаливым созерцанием счастливой компании. Глядя на мсье Кортена, я понимала, что мы, похоже, долго еще будем взаимно мучиться чувством вины.

Конечно, после того, как мы объявили, что уезжаем, да еще так далеко, атмосфера изменилась — веселье приобрело нотку некой отчаянности, когда собравшиеся изо всех сил стараются не грустить. Несмотря на это, или, может, как раз потому, мне с ними было очень хорошо. И одновременно я знала, что мы с Этьеном — так или иначе отдельно от всех, и было немножко грустно от мысли, что так всегда и будет — никто не сможет понять нас по-настоящему, со всеми странностями, а мы даже самым близким не сможем ничего объяснить. Мне стало интересно, а что сказали бы все мои друзья, каждый из сидящих здесь, если б я попробовала посвятить их в наш секрет?

— Ну ничего себе, — вздохнула вдруг Алиса, — какое пьяное шампанское-то оказалось! Голова уже не то, что едет — прямо летит, как самолет, хорошо бы еще, чтобы не рухнула.

Я поняла, что и сама уже какое-то время чувствую себя примерно так же — в голове низкий гул и непонятное движение. Будто и вправду загудело все вокруг, да намного громче и надрывнее, чем в каком-нибудь «Боинге», и я ощутила себя в не слишком просторном фанерном ящике со скругленными боками. Снова замелькали те цифры — три, семь, два, четыре — которые я уже разгадала и о которых хотела вечером рассказать Этьену. Похоже, пора пойти освежиться.

В уборной я взглянула на себя в зеркале — кажется, на пьяную я не похожа. А может, всем пьяным именно так и кажется — иначе откуда у меня все эти фантазии. Самолеты…. Все кругом снова закружилось, и я поняла, что хрупкая конструкция скоро вдребезги разлетится, ударившись о землю, и мы все погибнем. Война!

Я чуть не вскрикнула — вовремя сообразила, что я теперь совсем в другом месте, и ни к чему пугать мирно отдыхающих людей. Так вот в чем дело! Никакие это не фантазии и не пьяные бредни — это мои собственные воспоминания! Я опустила голову.

Войны, катастрофы и смерть вовсе не романтичны и не красивы. Они грязны на вид и горьки на вкус. Слишком много я видела этого в своей жизни — не так уж часто мне удавалось предотвратить катастрофу, чаще оставалось только смягчить удар, свести к минимуму последствия. Бог знает, чего мне стоило держать такую воздушную волну, чтобы самолет совершил аварийную посадку, а не разбился — и все равно половина бывших на борту погибла от страшных травм.