— Вивиен, во мне что-то не так? — ответил он вопросом на вопрос, — Я что-то не то делаю? Или, может, я просто не подхожу тебе? — он едва сдерживал наваливавшееся напряжение, голос подрагивал, и я снова обругала себя. Если он решился на такой вопрос, дело было серьезно. И что я полезла к нему с этой пещерой, ведь и самой неприятно…

Я все пыталась сообразить, как объяснить, что он ни в чем не виноват и что это я…. Как видно, я даже сама себе не могла связно объяснить, в чем же дело. Я шагнула к нему, положила руку на плечо, заглянула в глаза.

— Все-таки почему ты так хочешь от всех спрятаться? — сморщившись, переспросил он, — Спрятать нас с тобой?

— Просто дай мне время привыкнуть. Я постараюсь.

Этьен порывисто обнял меня, я тихо охнула. Наверное, есть вещи, которые никогда не перестанут удивлять. Среди них — такие вот стихийные, искренние проявления чувств. Они всегда застигают врасплох, и потому им удается достигнуть цели — они разбивают броню и растапливают лед. В его руках было тепло и спокойно.

— Только больше не говори о переезде обратно, ладно? Это уж чересчур, — я почувствовала, что он улыбался, и молча кивнула.

Несостоявшийся разговор о пещере все еще тревожил, зудел изнутри. Но теперь мне казалось — его он раздражал не сам по себе, а вкупе с моей фирменной неловкостью в отношениях. Он хотел романтики — я же твердила ему о битвах.

— Тогда надо будет расплатиться с мсье Пуазе и забрать мои вещи, — откликнулась я.

— Я съезжу, — живо ответил Этьен, а потом вдруг тихо засмеялся и поцеловал меня в волосы, туда, где у младенцев бывает «родничок». Я неожиданно почувствовала себя легко и свободно, и даже сама удивилась, как это меня угораздило тогда завести такой разговор.

Это было несколько дней назад, я едва начала вставать с постели и путешествовать по квартире. Путь, например, из спальни на кухню занимал довольно долгое время — шаг за шагом — и я успевала многое рассмотреть и о многом поразмыслить в те дни. Как тень, я медленно ходила кругами по комнатам, пока Этьен был на работе. Он пробыл со мной безотлучно два дня, но кому-то ведь нужно было работать, и он вернулся в офис. Ему удалось выторговать себе на некоторое время укороченный рабочий день — должно быть, это было нелегко, но, наверное, сам его вид этому способствовал — и все же его подолгу не бывало. В моей голове как живые вставали те картины, что я видела в темной пещере — или вне ее, это как посмотреть. Они и теперь еще постоянно возвращались в мои мысли, но тогда все было еще хуже — мне казалось, что они раскручиваются в какой-то бесконечной гигантской спирали, и порой мне хотелось закричать во весь голос. Иногда я и кричала — благо меня никто, кроме соседей, не слышал, а что подумают те, кто живет за стеной, мне было все равно.

В один из таких дней, едва дождавшись, когда Этьен вернется домой, я сказала, что чувствую себя здесь чужой, что это место хоть и стало моим временным пристанищем, никогда не станет мне домом. Теперь я знала, что ошибалась — просто я чувствовала себя чужой везде, и тут уж не имело значения количество комнат, окрас стен и наличие холодильника и микроволновки на кухне.

Этьен удивился и попробовал меня успокоить, но я только твердила, что благодарна ему за помощь, но должна уйти.

— То есть, ты считаешь, что все это несерьезно? — впервые вспылил Этьен, — Что мы просто, как говорят, товарищи по несчастью? Знаешь, наибольшие глупости люди говорят, когда себя жалеют — или когда думают, что их жалеют другие.

Хлопнула дверь — и наступила тишина и пустота. Я хотела побежать за ним, но остановилась, сделав всего несколько шагов. Свернувшись калачиком на диване, я ждала, что будет дальше. У меня не было сил.

Прошло около получаса, и вдруг я услышала за дверью мерный стук. Всполошившись, я подбежала, как могла, к двери, но снова замерла в ожидании — словно что-то не давало мне сделать еще шаг и распахнуть дверь. Через минуту в квартиру ворвался ее хозяин, молча схватил меня за руку и повлек за порог — осторожно, но быстро. Лицо у него было строгим и серьезным, но в глазах горела озорная искорка. Значит, не все так плохо, успела подумать я, выходя за дверь.

— Ну, что, такое доказательство твоей принадлежности к этому месту тебя устроит?

Я взглянула туда же, куда смотрел он — и не смогла удержаться от улыбки. Стену у самой двери украшала медно поблескивавшая табличка: «Этьен Дюруа, Вивиен Вилье».

— Сдаюсь, — ответила я, уже не сдерживая дурацкого счастливого хихиканья.

И пусть, подумала я теперь, я до сих пор не знаю, как мы выбрались тогда из чертовой пещеры, но уж теперь он не должен выбираться в одиночку.

Этьен и вправду тут же уехал к мсье Пуазе за моими вещами — кажется, давно хотел этого, только ждал сигнала с моей стороны. Я махнула ему из окна рукой, когда он садился в машину, радуясь его радостью, но так и осталась стоять там, снова охваченная раздумьями.

Все-таки как все странно. Почти помимо своей воли я оказалась в доме молодого мужчины, да к тому же Феникса, которого и быть-то не должно было, и теперь, похоже, собиралась здесь и остаться. Наверное, это вообще-то просто прекрасно, но что же дальше? Даже у самой обычной пары на пути к пресловутой долгой счастливой жизни возникает множество препятствий, и не все их преодолевают. А уж нас обычной парой точно не назовешь, хмыкнула я.

А ведь я, ко всему, еще до сих пор не представляла, когда ко мне вернутся силы — и вернутся ли.

Я ошибалась, когда думала, что вся сложность состоит в том, чтобы сделать правильное движение или принять нужную позу, я зря полагала, что моя магическая энергия, в отличие от физической, осталась нетронутым резервуаром, до которого не добрались похитители. Как грабитель, забираясь в дом, не останавливается только на шкатулке с деньгами, а прихватывает с собой все, что показалось дорогостоящим, так и мои мучители стремились, как видно, довести до изнеможения не только телесную, но и духовную силу. Я вновь стала чувствовать время, пусть пока не так точно, как раньше, но вот огонь мне не слишком подчинялся.

Я прошла в ванную и включила воду — когда не веришь себе, лучше подстраховаться. Вытянув руки вперед, я закрыла глаза и сосредоточилась. Через полминуты — а ведь обычно все происходило в доли секунды — я почувствовала тепло в ладонях. Уже зная, что увижу, я открыла глаза. Вместо огненных струй или хотя бы приличной сферы с ладоней сбегали тонкие, едва видимые молнии — как и в прошлый раз. Вздохнув, я выключила воду и вернулась в комнату. Что мне делать, чтобы снова нарастить свою силу? Без сил я всех ставила под удар, не только себя и Этьена, но и множество людей. Хотя, откровенно говоря, думать о людях мне сейчас совсем не хотелось.

Я услышала, как открывается дверь, и вышла навстречу Этьену. Он держал в руках коробки и пакеты и почему-то смущенно на меня смотрел. Что там такое мог ему сказать обо мне мсье Пуазе? Компромата на меня, вроде бы, вовсе не существовало, так что же? Забирая из его рук пару бумажных пакетов, я ненавязчиво поинтересовалась:

— И что сказал хозяин дома на мое исчезновение?

Этьен смутился еще больше и даже немного покраснел.

— К счастью, ничего. Надеюсь, он ничего и не заметил, — печально вздохнул Этьен, чем окончательно озадачил меня.

— Да что там стряслось такое? Рассказывай, — мы уже дошли до спальни, и Этьен шумно сгрузил все коробки прямо на пол и уселся на кровать, опустив голову.

— Да, понимаешь… одна коробка с твоими вещами загорелась. Ну, то есть, я ее поджег. Я… не хотел, совсем не ожидал.

Я положила руку ему на плечо, видя, как он расстроен. Я только надеялась, что такое внимание не будет казаться ему показным из-за недавней ссоры.

— Слушай, тебе не хочется говорить об этом, но все же — почему так случилось? Ты на меня сердишься?

— Да нет же, наоборот. Я очень… очень радовался, что ты переезжаешь ко мне — насовсем, — Этьен улыбнулся, и мне захотелось расцеловать его. Но надо было во всем разобраться, так что я постаралась сосредоточиться.