Публика же аплодировала и требовала повторить номер.

Но ко времени появления литерного эшелона могила кузнеца поросла травой, крест на его могиле сгнил да упал. О медведе помнили уже только старики, не впавшие в старческое слабоумие.

Потому, когда на поржавевших рельсах запасного пути лязгнул буферами и остановился состав – это сразу стало местной сенсацией.

Местные мальчишки сбежались смотреть мощный «декапод» в голове состава. И машинист, сидящий у себя в будке, на детскую радость давал гудок. Тот был такой силы, что у непуганой здешней птицы порой останавливалось сердце.

Потом паровозик поменьше притащил несамоходный кран. Затем утром над станцией раздался еще один гудок: по реке «уголек» тащил две баржи.

Счастье детворы стало просто безмерным…

Но ненадолго.

Прибывшие на барже казаки оцепили станцию, всех посторонних отогнали. В шею вытолкали даже здешнего убогого Яшеньку. Далее кран оттащили на середину моста, «декапод» на встречный путь вывел эшелон. На открытые платформы стали перегружать, то, что привезли баржи.

Работали быстро, почти без разговоров. Ни машинисты с кочегарами, ни крановщик вопросов не задавали: перед тем, как прибыть сюда, с ними была проведена беседа. Жандармский офицер, который и сам не совсем понимал что происходит, учтиво провел экскурсию по местной каторжной тюрьме. Познакомил с бытом каторжан особенно первого разряда – осужденных без срока или на срока же огромные.

После выразил надежду на взаимопонимание и сообщил, что именно в эту тюрьму попадут его собеседники, если проболтаются о том, что увидят…

Поэтому на месте прикомандированные старались ничего не видеть. Отводили взгляд от ящиков, от непонятных кусков железа.

Ближе к вечеру погрузились. Капитан буксира сдал командование суденышком вновь прибывшему капитану и занял с экипажем купе в пассажирском вагоне. Он отбывал на новое место службы – пока для него неведомое…

«Уголек» повел пустые баржи вверх по течению. Кран отволокли куда-то на восток.

«Декапод» дал прощальный гудок, ему с реки ответил уходящий на юг «уголек»… И через четверть часа на станции стало пусто – литерный эшелон ушел…

В пять вечера «Скобелев» пришвартовался к причальной башне в Гатчине.

На земле прибывших встречал генерал Инокентьев. Каждому сошедшему на землю ученому он жал руку, улыбался и благодарил.

Данилин привычно был последним, и когда до него дошел черед, улыбки и любезности у генерала закончились.

– А… Поручик… – генерал выглядел явно уставшим. – Прилетели.

– Вот. Аркадий Петрович просил… Приказал вам передать.

Андрей протянул пакет. Генерал его принял с легким кивком и будто собрался удаляться.

– Э-э-э… попытался остановить его Андрей.

– Что вам?

– Я, верно, отбуду в новый лагерь к Аркадию Петровичу?..

– А где этот лагерь расположен, вам известно?..

– Никак нет.

– Куда вы отправляться намерены?

– Туда, куда вы мне прикажете.

– Это верно… Ну так отчего вы спешите?.. Завтра приходите на службу, и мы все обсудим.

Он похлопал Андрея по плечу и, сжимая пакет, ушел к своему авто.

В город Андрей возвращался на автобусе со всеми вместе.

Было отчего-то грустно.

Уже в темноте зашел в свою квартирушку, что на Васильевском острове.

Там было шумно и накурено. Оное помещение Данилин снимал вскладчину с артиллерийским подпоручиком. Номинально они прожили в одной комнате почти год, что не мешало Данилину остаться почти незнакомым с «сокамерником» – как они друг друга в шутку называли.

На полуноте замолчала гитара, присутствующие барышни напряглись, насторожились: новый парень, молодой, военный,

– О! О-о-о! Андрюха приехал!.. Штрафную пропаже!

В стакан давно немытый плеснули дрянного вина.

Андрей не отказался: с дороги хотелось пить и першило в пересохшем горле.

– Где тебя носило, дружище?

– В Туруханском крае был, Кеша.

Константин изображал радость, но та была скорее ложной: этой ночью у него были планы на эту комнату и смазливую швейку… Впрочем, что за беда: этот Данилин вполне удобный сосед: за год совместного жительства в квартире провел менее месяца. В остальное время артиллерист был хозяином целой квартиры за полцены.

Барышни приуныли: хорош кавалер, нечего сказать. Эк как его судьба не любит, куда загоняет.

Взаимно Андрею было наплевать на барышень.

– Кеша… Я, пожалуй, прилягу. Вы… Гуляйте… А я… Завтра мне на службу.

Андрей тут же стянул сапоги и прилег за ширмой.

Усталость тут же затянула его в крепкий сон.

Утром оказалось, что у дирижабля генерал оговорился неслучайно.

Пока «Скобелев» был в воздухе, Данилину присвоили звание поручика. Мало того – наградили орденом Святого Станислава самой низкой третей степени. Да и сам орден, сказать надо, в иерархии наград был самым малым. Ниже его, наверное, только медали.

Впрочем, и это ошеломило Андрея:

– За что?..

– Как сказано в статуте этого ордена: «Награждая, поощряет». Все офицеры, которые при «Ривьере» служили, получили повышения. Только немецкого шпиона лишь вы раскрыли.

Орден вручали в обстановке полуторжественной. Пили вино.

– За упокой подпоручика Данилина, – предложил Инокентьев.

Выпили не чокаясь. И тут же прозвучал тост второй:

– Поручику Данилину – наше «Ура»!

Грянуло тройное «ура» такой силы, что на бульваре с перепугу наземь свалился велосипедист.

Поднявшись, он с обидой взглянул на часового. Солдат же смерил гражданского суровым взглядом: значит так надо, раз кричат.

– …Впрочем, господа, – продолжал Инокентьев. – Скоро поручик нас покинет. Отбудет… Э-э-э… В наш филиал, к Аркадию Петровичу.

Андрей кивнул, показывая своим видом, что это если он не знал, то твердо подозревал.

Присутствующие офицеры несколько помрачнели: к Андрею они уже привыкли, а теперь, вместо него следует искать нового подпоручика.

А подпоручиков здесь не любили.

Вернулся на квартиру, сообщил своему соседу, что съезжает на этой неделе.

– Куда?.. – протер глаза Константин.

– Переводят в Анадырь, – соврал Андрей первое, что пришло в голову. – До конца месяца я заплачу…

Константин кивнул: в Анадырь так в Анадырь. И там люди живут. Впрочем, довольно неважно.

После вчерашнего болела голова, солнечный свет бил в голову словно молотом. И сосед Константину был виден как бы в тумане.

В комнате по хозяйству хлопотала вчерашняя швейка.

Та сразу заметила и погоны поручика и орден. Вчера его точно не было…

Анадырь?.. Да пусть врет, но она-то не дура. Или все же дура?.. Ведь вчера этого мальчика можно было взять голыми руками. Но лучше – другими частями тела. Тоже голыми…

Эшелон шел на запад, к Европе.

За окнами мелькали верстовые столбы и Россия. В сей местности она была совсем неприглядна: бесконечные леса, речушки под мостами, редкие станции и еще более редкие встречные.

Состав шел скоро, останавливался лишь чтоб принять уголь, воду для паровоза и пассажиров, забрать приготовленный провиант. На больших станциях старались не задерживаться.

Пассажирские вагоны Грабе велел поставить в хвост состава и теперь об этом весьма жалел. На стрелках и на стыках рельс их кидало просто безбожно. От непривычки к таким путешествиям у многих пассажиров развилась морская болезнь в той или иной степени. Порой кто-то выходил в тамбур, откуда блевал в проносящуюся мимо тайгу.

По велению Грабе выходили по двое: глядишь, кто не удержится, вывалиться из вагона. Пока кинутся искать человека – глядишь и другая губерния.

– Куда мы едем? – спрашивал у Грабе Попов.

Аркадий Петрович качал головой:

– Сам не знаю. Генерал решил не передавать новое местоположение беспроволочным телеграфом. Но оно, верно, так и лучше.