Каторжники молча стояли у входа в пространник, и это было жутко. Никогда еще Тимур не видел такой молчаливой толпы. Даже Слон, против обыкновения, не матерился. Только нудный голос брата нарушал благоговейную тишину около вагонетки. Наверное, от Смотрящего ждали каких-то слов, но ему больше нечего было сказать. Шагнув к вагонетке, Тимур взялся рукой за обледенелую перекладину.

По толпе каторжников прокатился еле слышный ропот, и снова воцарилась тишина.

Тимуру показалось, что он чувствует холод стылого железа сквозь рукавицы. Ерунда. Нервы.

Рука соскользнула, и он едва не рухнул вниз. Мгновенно разозлился, будто только и ждал повода. Красиво он будет выглядеть, если грохнется с лестницы, как какой-нибудь новичок, нечего сказать. Герой-спаситель, не способный подняться на три метра!

Внизу всхлипывала Рада и бубнил Риф.

Тимур даже не взглянул на них в последний раз. Если твои расчеты окажутся неправильными, мстительно подумал он, я вернусь и убью тебя, брат! "Если вернешься", – сказал мерзкий голосок внутри головы. Хрена с два, ответил ему Тимур. Я обязательно вернусь! Хотя бы ради того, чтобы хорошенько врезать этому умнику!

Лестница закончилась слишком быстро. Он не успел ни о чем толком подумать, подготовиться, настроиться. А следом уже карабкался, громко сопя, Слон.

Тимур спрыгнул в пустое нутро вагонетки, гулко ударив подошвами в металлический пол. Напарник приземлился рядом. Через борт перелетела охапка выделанных шкур, которые Слон сразу же принялся заботливо раскладывать, сооружая импровизированное лежбище.

Тимур, затаив дыхание, устроился в центре "гнезда", принял удобную позу и, не давая себе передумать, сунул в рот сосульку.

В лучшем виде доедешь, друг Жмур, приговаривал амбал, копошась среди белых полотнищ и вводя Тимуру препарат, созданный Рифом. Братан у тебя – ученый, так что нечего и переживать, все пучком будет, доедешь-разморозишься-оглядишься, жратвы прихватишь, узнаешь, как на Землю вернуться, и назад.

Тимур хотел было проститься с ним, но губы не послушались – сосулька начала действовать.

Слон встал, удовлетворенно оглядел Тимура, закутанного в шкуры, как куколка снегожорки, и осторожно прикрыл ему лицо. Теперь Тимур мог только слушать.

Гулко затопало – Слон отошел. Скрежет – карабкается наверх. Приглушенный звук удара – спрыгнул на ту сторону.

– Давай, навались! – это Джокер командует.

Вагонетка вздрогнула, будто просыпаясь, и двинулась неровными рывками. Тимур знал, что там, снаружи, на нее налегли каторжники, толкая в сторону портала. Сейчас висящий в воздухе овал запульсирует, наполнится чужой, непонятной энергией. Неповоротливая туша вагонетки прорвет опалесцирующую пленку перехода и…

Что будет дальше, Тимур мог только предполагать. Ни один из решившихся на побег через портал не вернулся. Говорили, что переход пропускает только неорганику. Говорили, что безумцы, не побоявшиеся рискнуть, выходят прямиком на Землю и живут там долго и счастливо, потому что их моментально амнистируют – за храбрость. Много чего говорили те, кто торчал на Фригории, как привязанный и ни за какие коврижки не сунулся бы в портал.

Вдруг движение, которое Тимур чувствовал, несмотря на замороженное состояние, прекратилось. Вагонетка качнулась пару раз и замерла. Снаружи раздались крики. Ну что за хрень, злобно подумал Тимур. Затолкали бы меня в переход, а потом и собачились сколько влезет. Страшно же, мать вашу! Лежу тут как кусок снегожоркиного дерьма и ни хрена не могу сделать!

– Держи его! – орали снаружи.

– По башке бей!

– Да держи же! Вот сволочь!

Что-то застучало, потом раздался знакомый гулкий удар в пол, и вагонетка снова пришла в движение.

Ну и что это было, недовольно подумал Тимур. Кто-то желает сказать мне последнее прости? Или тюкнуть по ледяной башке?

Снаружи продолжали орать, но вагонетка упорно катилась. По прикидкам Тимура, до входа в портал оставалось не больше нескольких метров. Если бы мог, он бы зажмурился. Хотя, спасибо Слону, шкура, лежащая на лице, не давала смотреть по сторонам.

Только он успел об этом подумать, как та самая шкура исчезла. Свет больно ударил по глазам, и Тимур ненадолго ослеп. Когда зрение вернулось, перед ним маячило знакомое лицо. Тощий. Каторжник нависал над Тимуром, с любопытством рассматривая его. Потом взгляд Тощего ушел в сторону. Судя по движению плеч, он что-то там делал руками. Почти сразу Тощий снова уставился на беспомощного Тимура, теперь со странным выражением на лице. То ли недоверия, то ли задумчивости.

– В натуре ничего не чувствуешь? – спросил Тощий.

Ответа, естественно, не последовало. Каторжник хмыкнул.

– Так даже лучше, – непонятно сказал он. – Что, Жмур, думаешь, какого хрена я сюда залез?

Тимур мысленно кивнул.

– Достало все, – буднично пояснил Тощий. – Не могу больше, веришь? Уроды кругом, лед этот, твари ваши пасутся… Не мо-гу!

Верю, мысленно ответил Тимур. Еще как верю. Только это не объясняет, какого хера ты в вагонетку полез, парень.

– Сдернуть я отсюда решил, – пояснил Тощий, будто услышав мысли Тимура. – Ты-то вернешься или нет – хрен знает. А что там начнется, без тебя… Нет уж, мне Шведа хватило, накушался! Больше не хочу!

И тут они вошли в портал. Дневной свет медленно, словно нехотя, померк, уступая место мерцающим переливам, похожим на северное сияние. Голоса за бортом стихли, точно отсеченные невидимым барьером.

А Тощий все говорил.

– Я с ребятами добазарился. Ну, что я заскочу, а они навалятся и затолкают нас в ворота. Пока ваши не очухались. Набрехал, что присмотрю за тобой. А то вдруг, мол, Жмур сдернуть надумал, а нас всех бросить, – Тощий негромко рассмеялся. – У меня ведь даже сосулька есть.

Он поднес к глазам Тимура синий столбик.

Ну так жри давай, раз решил мне компанию составить, беззвучно крикнул Тимур. Чего ждешь?! Сдохнешь, дурак!

– Страшно, – пояснил Тощий.

Телепат он, что ли?

– Видел я, что бывает с теми, кто эту дрянь жрет. Дружок у меня был… Впрочем, неважно, – каторжник помолчал, задумчиво вертя в пальцах кусочек волшебного синего льда. – Может, и так пронесет? Смотри-ка, Жмур, ничего и не происходит. Врали, значит, про то, что нельзя в тоннель лезть? Это кто ж, интересно, такую лажу запустил? Встретить бы его, да крюком, как ту снегожорку. Чтоб кровища во все стороны и кишки наружу. Зря, значит, мы столько лет тут погибали! Можно было вот так вот просто запрыгнуть и уехать?! Жмур, и почему мы во все это верили? – печально спросил Тощий. – Мы же с тобой образованные люди, не такие, как Слон или Швед. Я учителем был там, на Земле. А ты, говорят, журналистом. Если бы…

Он вдруг замолчал. Склонил голову набок, точно прислушиваясь к чему-то. Однако Тимур ничего не слышал.

На вытянутом лице Тощего медленно проступило удивление.

– Что за… – начал он и вдруг обеими руками вцепился себе в лицо. Побелевшие пальцы глубоко вдавились в щеки. Через несколько секунд под ногтями показалась кровь, а Тощий все продолжал давить.

Свихнулся, с беспокойством подумал Тимур. Сейчас раскокает меня к чертовой матери и можно будет не беспокоиться о проблеме возвращения на Фригорию.

Тощий, по-прежнему не отрывая рук от лица, начал быстро раскачиваться из стороны в сторону. На губах у него показалась желтоватая пена. Он раскачивался все сильнее и монотонно гудел при этом. Глаза постепенно наливались кровью и все больше вылезали из орбит.

– А-а-а! – вдруг дико заорал он. – Убью! Что смотришь, мясо?! Убью на хрен!

Тимур мог лишь беспомощно наблюдать, как Тощий размахивается. Затянутый в рукавицу кулак стремительно полетел навстречу…

И тут они провалились в темноту, словно вагонетку накрыло тяжелым душным одеялом. Не осталось ничего, кроме бесконечного вопля Тощего. Чего же он так орет-то?

Прекрати, мысленно крикнул ему Тимур, эй, ты, не могу больше! Прекрати орать! Не может человек так надрываться! Да что там с ним происходит-то?! Сейчас с катушек съеду. Хватит! Хва-а-атит!… И, главное, не видно ни черта, только вой этот и будто хлюпает что-то… Уф… Замолчал.