Сдает аутерам на Марс по три копейки за пачку, благодетель, угрюмо подумал Тимур. Выходит, Дальний все-таки был связан с пришельцами, не зря Гердт его подозревал. Вот кто бы мне объяснил, что тут на самом деле происходит?

– Мам, – быстро заговорил Тимур. – А ты могла бы с Терри связаться? Вызови его, пожалуйста…

Она покачала головой.

– У меня нет его контактов, да и не видела я его уже много лет. Продукты коптером раз в месяц доставляют, да раз в год от него представители приезжают, чтобы детей проэкзаменовать и забрать тех, кто готов.

– А контакты Гердта у тебя есть?

Мать испуганно затрясла головой.

– И не думай, сынок! Опять ведь на каторгу упекут. Не стоит он этого.

– Да я просто поговорить с ним хочу, – мягко сказал Тимур. – А ты что подумала? Пожалуйста, найди его во Внешке.

Он посмотрел на Джокера со Слоном.

– Думаю, он подскажет, что нам делать дальше.

– Тимурка! Куда ты опять собрался? Побудь со мной! Почти пятнадцать лет тебя не было, ты же не можешь вот так… – мать всплеснула руками.

– Не бойся, мам. Никуда я не денусь, я ж обещал тебе, что теперь все будет

хорошо.

Мать вздохнула, словно не доверяя ему. Жмур авторитет зачетный, слов на ветер не бросает, вставил Слон, ласково похлопав ее по плечу, бояться нечего, мамаша, пацан сказал – пацан сделал!

К встрече с бывшим работодателем надо было как следует подготовиться. Архив, бережно сохраненный матерью на древнем стаце, пришелся как нельзя кстати. Тимур нашел даже старые шпионские утилиты Червя, которые все еще работали. Они-то в два счета и наковыряли информации из Внешки.

После издания скандально известной книги об убийце аутера Гердт сделал головокружительную карьеру, стремительно взлетев на политический Олимп. Его имя теперь встречалось не иначе как в контексте новостей о гуманитарных фондах. Эдик был вхож в кабинеты первых лиц мира, и просто так добраться до него беглому каторжнику было непросто.

Пока Тимур ломал голову, как устроить встречу, Слону с Джокером тоже не сиделось на месте. Они пошли прогуляться и вернулись с антикварным скайкаром. Каплевидный корпус безумно-канареечного цвета ярко блестел на солнце.

– Это "Локхид Мартин"? – поинтересовался Тимур. – Хорошая машинка. Шустрая. Отец у меня на такой в молодости гонял. А вы ее… угнали, что ли?

Зачем угнали, возмутился Слон, с неожиданной нежностью погладив канареечный борт. Одолжили у мамки твоей из гаража. Ей с ее выводком все равно не нужно. А нам, чем сидеть тут как приклеенные и на жаре плавиться, не лучше ли до кореша жмурова сгонять и посмотреть, как живут долбаные богатеи, жрущие сплошную органику, пока честные пацаны на Фригории загибаются. А там, глядишь, и мыслишка какая в голову Жмуру придет.

– Погнали, – согласился Тимур. Думать все равно не получалось, от адской жары мозг плавился, и казалось, что в черепе бултыхается жидкая фуду.

Особняк, в котором жил Гердт, равнодушно взирал на незваных гостей бельмами светоотражающих стекол. Массивная дверь была оборудована сканером сетчатки. Бывшие каторжники поочередно таращились в глазок, получая стандартный ответ: "В допуске отказано".

Охраны-то нет, заметил Слон.

Звонка на двери тоже не было. Окна наглухо задраены жалюзи и, похоже, звукоизолированы – орать бесполезно.

Тимур вспомнил последние годы перед каторгой и едва сдержался, чтобы не застонать. Напульсник тогда казался чуть ли не продолжением тела, такой же естественной частью, как рука или зубы. Наработанные связи помогали в два счета открыть почти любую дверь. А если стандартные каналы давали сбой, были еще Червь и Сегура, представлявшийся молодому журналисту Ларину едва ли не всемогущим. Правда, лишь до того момента, как журналист обнаружил высохшую голову этого самого Сегуры у себя в холодильнике.

Это все прекрасно, оборвал себя Тимур, ностальгия и прочие старческие радости. Но что нам делать здесь и сейчас? Если Гердт там, внутри, кто знает, когда ему взбредет в голову выползти из уютного безопасного гнездышка. А если его нет дома, то вообще непонятно где искать бывшего начальника и сколько он может там находиться. И что теперь?

Он отошел на несколько шагов, задрал голову, рассматривая стены. Хрен залезешь. Сюда бы пару резаков, и эта дверь живо поняла бы, кому тут доступ разрешен…

– Слушай, – обратился Тимур к напарнику, любовно оглаживающему капот. – Что ты к этой канарейке присох, честное слово? Отсутствие баб компенсируешь?

Слон, зардевшись, принялся расхваливать на все лады доставшуюся им тачку. По его словам выходило, что на "Локхиде" вообще и на этой модели "SC-5" в частности, можно отправляться хоть сию минуту любоваться северным сиянием.

Тимур машинально задрал голову. Разноцветные сполохи стали еще ярче и величественней. Небесная иллюминация набирала силу.

– Ну, это нам пока ни к чему, – пробормотал Тимур. – А вот метров на шесть прыгнуть… Видишь, там окошки такие, панорамные?

Таких умных слов Слон не знал, но окошки видел.

– Я думаю так… – медленно продолжил Тимур, – Поднимемся, облетим кругом, посмотрим. Улавливаешь мысль?

Слон вразвалочку приблизился к тачке, на ходу рассуждая о не слишком умных людях, полагающих, что можно спрятаться за высокими стенами от человека, у которого было трудное детство на периферии, запчасти вместо игрушек, старшие братья, угоняющие любой скайкар за шестьдесят секунд и прочее, прочее, прочее.

Канарейка не подвела – прошла сквозь окна, как резак сквозь лед.

Все произошло слишком быстро. Брызнули стекла. "Локхид" пронзил прохладное нутро комнаты. Слон попытался затормозить, чтобы не протаранить дом насквозь. Скайкар круто развернуло. Тимур увидел, как какая-то странная конструкция, похожая на пику, стремительно летит прямо ему в лицо. Он прижался к дверце. Левое плечо прошило раскаленной вспышкой боли. В глазах потемнело.

Металлический прут, обвешанный зеркальными пластинками, прошел в нескольких сантиметрах от головы.

– Совсем сбрендил, снегожоркин хрен? Я же сказал – посмотреть, – проорал Тимур, придя в себя.

Слон философски пожал плечами. Так получилось, оправдывался он, очень уж хотелось сделать то, что он в детстве в виртфильме видел. Ничего Жмур в спецэффектах не понимает.

К черту такие эффекты, лучше уж было к северному сиянию лететь. Тимур, зажимая рану на плече ладонью, вывалился из разбитого в хлам скайкара на дрожащий пол. Старая отцовская рубаха, выданная мамой взамен бросающейся в глаза и слишком теплой спецухи, быстро пропитывались кровью. Голова потихоньку начинала кружиться, и к горлу подкатывала тошнота.

– Забыл, что здесь, на Земле, есть такая штука как напульсник? Валить надо, иначе нас сейчас обратно отправят лед добывать.

Он попытался активировать болтавшийся на запястье красный браслет, но начал заваливаться куда-то вбок. Джокер подскочил, схватил в охапку – боль взорвалась как сверхновая. Тимур сжал челюсти, чтобы не заорать.

Посылать-то все равно некуда, резонно рассудил Слон, каторги больше нет. Амбал огляделся, присвистнул и проворчал что-то о проклятых буржуинах.

Тимур, сквозь плавающий перед глазами туман боли, тоже принялся озираться. Еще несколько минут назад это было, кажется, гостиной. Или чем-то подобным. Кое-где сохранились остатки вычурной мебели "под старину" – судя по обломкам, из натурального дерева! Богато Гердт живет, ничего не скажешь

Хозяин обнаружился тут же. Оцепенев от страха, он скорчился в углу, задрав руки вверх, словно его пришли арестовывать. Оттуда Слон его и достал.

Бывший главный редактор разительно изменился – помолодевшее самоуверенное лицо, несерьезные лохмы, бледный мускулистый торс, обтянутый ядовито-желтой майкой с известным логотипом. Вирт-макияж, сообразил наконец Тимур, яркая оболочка, внутри которой сидит и задыхается старая развалина.