– Зачем? В чем выгода?

– А какая им выгода от общения с нами? Кто их, уродов, поймет? – махнул рукой старик.

– Вы сказали, что есть и другие версии.

Дальний вдруг оживился и с фальшивым энтузиазмом спросил:

– А ты что же не пьешь совсем? Непорядок, голуба. Отца помянуть надо, да и за встречу не мешало бы.

Хочет сменить тему, хитрый старик, подумал Ларин.

– Так я же на работе, Терентий Аркадьевич. Вообще-то, я собирался взять интервью у Ичиро Ямашита…

– Будет и интервью, – расслабленно махнул рукой Дальний. – Подгоню одного из моих ребятишек, ну вон хоть того, что тебя сюда привез. Шо парнишка толковый, он тебе все что нужно, про Ичиро расскажет. Хочешь, голуба, можешь написать, что ростом он, то есть я, семьдесят сантиметров, кожа зеленая, на руках и ногах по три пальца. И родился еще до крещения Руси.

Дальний хохотнул, довольный своей шуткой.

– Ну что, голуба, по рукам?

– Что с вами поделаешь?

– Тогда пей.

Ларин осторожно пригубил незнакомый напиток. Гердту можно, конечно, подсунуть фэйк, только сочинить надо покрасочнее, подумал он, а вот Сегуре… Похоже, таинственный информатор точно знал, кто обитает в глубине океана. Так что же, выходит, дядя Терри прав, и кто-то действительно за ним охотится? Пытаются поймать на живца? И он, Тимур, в роли наживки?

Напиток вкусом напоминал традиционный бурбон.

– Тоже из водорослей гоните? – поинтересовался Ларин, кивнув на бутылку.

– Обижаешь! – скривился Дальний. – Это натур-продукт. А ты, голуба, фуду потребляешь?

– Нет, – честно признался Тимур.

– А что так? Не нравится? – хитро прищурился Терентий. – Она ведь очень сбалансированная. Главное ее чистой водой запивать, чтобы усилить эффект. Двести граммов в день обеспечивают взрослого человека необходимым количеством калорий и всего остального. Почему же ты фуду не ешь?

– В моем кругу считается, что это еда для бедных.

Прозвучало по-снобски, но Ларин не решился сказать, что его вкусовые пристрастия изменились после того, как своими глазами увидел эту сероватую пасту.

– Ах, вон оно что! Ты, голуба, значит богатый? – хихикнул старик.

– На жизнь не жалуюсь. Могу себе позволить органику.

– Ну а я, тем более, могу себе позволить бурбон оттуда, – Дальний ткнул пальцем вверх.

– Тут не поспоришь, – улыбнулся Тимур, обводя взглядом подводный "дворец".

– Знаешь, что, Тим, пойдем-ка. Покажу кое-что и расскажу о мутуализме, который ты так защищаешь. Только для начала нужно будет надеть униформу.

Они облачились в белые защитные костюмы и, спустившись вниз на лифте, оказались в шлюзовом отсеке, от которого во все стороны расходились длинные галереи. Одна из них привела Тимура и Терри в огромный зал, похожий на гигантскую операционную. Стенные панели отражали мягкое белое свечение ламп. Никаких острых углов, ничего лишнего. Плавные линии. Предельно функциональный суровый минимализм.

Несколько человек в таких же защитных костюмах сосредоточенно занимались делом, не обращая внимания на посетителей.

– Вот так и живу, Тим – без отрыва от производства, – сказал Дальний, разводя руками. – Здесь лаборатории и инкубатор. А фермы расположены ниже, во впадине. Там у нас кормушка.

Пока Ларин осматривался, Дальний проверил цифры на дисплее, ткнул несколько кнопок.

– Ну что, Тим, знакомься – будущая фуда.

Ларин заглянул в небольшой бассейн, прикрытый сверху прозрачной крышкой. Пол был усыпан серовато-белыми кляксами, размерами с ладошку пятилетнего ребенка. Терентий Аркадьевич ткнул пальцем в виртмонитор.

– Это и есть водо… – вопрос застрял у Тимура в горле.

Кляксы ожили и зашевелились, как только над бассейном загорелись яркие лампы Они дрожали, сжимались и наползали друг на друга, всячески стараясь занять наиболее выгодное положение. Ларин пригляделся к одной кляксе, лежавшей поверх других, и с удивлением обнаружил, как вдоль нее образуется перетяжка. Спустя несколько мгновений одна клякса распалась на две маленькие. Ларин отвернулся. Отдышавшись, спросил:

– Что это?

– По сути протеобактерии метанотрофы. Простейшие одноклеточные.

– Одноклеточные? Да они же… гигантские!

– Ну что ты, голуба. Это молодняк, все равно, что цыплята. Мы их на развод держим. Как отработают здесь свое, отправляем на фермы. Они – экстремофилы, могут жить в сложнейших условиях, питаются вулканическими газами и нагуливают массу. Пришлось их, конечно, немного модифицировать, но растут как на дрожжах. Крупная колония достигает десяти-двенадцати килограмм чистого веса. Мы их тут перерабатываем, а наверх отправляем уже готовую фуду.

– Но на фабрике меня убеждали, что фуду-масса производится из водорослей.

– Скажи мне, голуба, существует ли для обывателя разница между водорослью и простейшими?

– Пожалуй, вы правы, – кивнул Ларин. – Для большинства, действительно, нет никакой разницы. Но это же черт знает что!…

Дальний скептически взглянул на него и проворчал:

– Пожалуй, хватит с тебя на сегодня.

Оказавшись в кабинете, Тимур щедро плеснул себе виски и выпил залпом, как водку. Зажевал долькой лимона.

– Признайся, – сказал Дальний, усаживаясь в кресло напротив. – Ты ведь тоже ел фуду, и тебе все нравилось, пока не побывал у меня на фабрике и не увидел сырье.

– Есть такое дело. Тогда зачем вы мне все это показали?

– Потому что есть еще одна причина, по которой я прошу тебя не раскрывать мою личность. Видишь ли, мои маленькие "цыплята" не эндемичны для Земли.

– Вы притащили их с другой планеты? Терри, вы были у аутеров?!

– Нет. Мои протеобактерии сами прибыли вместе с пришельцами. Более того, они, судя по всему, мутуалы, которые помогают друг другу выжить в достаточно агрессивной среде. Скажу тебе честно, Тим, никто точно не знает, как они взаимодействуют, как метанотрофы влияют на организм аутеров. Мы обнаружили тело погибшего пришельца. Мне довелось его обследовать, так я и заполучил своих первых "малышей". Одно могу сказать точно: они дают аутерам способность получать энергию из соединения воды и вредных для большинства позвоночных газов. Я думаю, что благодаря моим "цыплятам" пришельцы питаются. Когда я это понял, мне пришла в голову прекрасная мысль – а почему бы не попробовать заставить чужие бактерии поработать на нас. Так что в данном случае, мы – хищники, они – жертва.

– Однако сами вы фуду не едите, – съязвил Ларин.

– Ел, голуба, и буду есть. Выхода другого у меня не было, пришлось лично на себе ее действие проверять. Как видишь, до сих пор жив и здоров.

– Добровольцев не нашли?

– Не в этом дело. Работы мои были не вполне… законными.

– Вы что, украли эту дрянь?

– Увы, Тимур! Меа, как говорится, кульпа. Меа максима кульпа. Грешен! Позаимствовал несколько экземпляров, когда пришлось вернуть пришельцам останки их собрата. Разве не заповедал нам Господь кормить голодных?

– Паразитами пришельцев?!

– Мутуалами, голуба, мутуалами! Но не в этом дело. В конце концов, Бог создал всех тварей во Вселенной.

– И как вам это удается: совмещать веру в Бога с эволюционной теорией? – покачал головой Ларин.

– Одно другому не мешает, – махнул рукой Дальний. – Под Богом я подразумеваю воплощение тех сил, которые управляют Вселенной. Если Господь и есть, он безлик. В законах природы нет личностных особенностей. Значит, договорились, Тимур?

– О чем?

– Что ты сохранишь мою тайну. Или мне придется тебя убить.

Ларин не мог понять, шутит старик Терри или говорит всерьез.

– Боюсь, если все раскроется, то со мной умрет и мое дело. Было бы жаль.

– Вы думаете, что аутеры из-за этого убирают членов группы?

– Я не знаю, голуба, не знаю. Они ли это, наши ли бонзы, которые решили, что лучше нас смогут договориться с чужаками? А может, экстремисты, которые обвиняли "Эпсилон" в предательстве. Говорили, что мы продаем Землю пришельцам за бусы да зеркала как дикари. Что ни говори, а межвидовая борьба за существование усиливает и обостряет внутривидовую борьбу. Но об этом лучше твоего брата спросить.