— Угу. Уже полчаса как.

— Правда?

— Можешь открыть окно и посмотреть.

— Нет, спасибо.

— Тогда спи.

— А ты разве не устал?

— Нет. Я привык спать два-три часа. Так что лучше сам спи.

— Угу, — Фаул устроился поудобнее, явно собираясь последовать совету, но вдруг спросил: — Я тебе не мешаю?

— Не говори ерунды.

Фаул был склонен еще подискутировать на эту тему, но солнце уже вступило в свои права, и вампир ощущал, как его свет давит даже сквозь плотно закрытые ставни, и сон пришел не спросясь.

Вампиры вовсе не спят неподвижно, как мертвые в гробу. Во всяком случае, не все время. Глубокий сон, похожий на смерть, длится недолго. Так что само собой получилось, что Фаул не просто уснул, уткнувшись в плечо Деймоса, но и обвил его руками, тем самым словно не давая уйти. Подобное поведение вызвало у мужчины невольную улыбку и непрошенное воспоминание, впрочем, быстро потухшее.

Пробуждение не отличалось ничем особенным. Фаулу даже не потребовалось спрашивать, чтобы убедиться, что все нормально. Он просто это чувствовал. Создавшаяся между ними кровная связь медленно, но верно начала заявлять о себе.

Им также повезло с окружением. Никто не задавал неудобных вопросов. Все просто делали вид, что ничего особенного не произошло.

А еще через пару дней началось «лечение». Первый раз провели на закате. В это время Фаул испытывал прилив сил, да и голод был вовсе не лишним.

В этот раз Деймос даже бровью не повел по поводу необходимости тесного физического контакта. И все-таки Фаул решил уточнить:

— Тебя это, правда, не раздражает?

— С чего бы? Ты красив и приятен мне, так что не имею ничего против.

От этих простых слов Фаул едва не задохнулся и готов был прибегнуть к «тесному контакту» совсем иного рода, вот только, спохватившись, убедил себя в недостойности подобной импульсивности. Во всяком случае, в данный момент.

Ничего удивительного, что поцелуй в этот раз вышел куда проникновеннее. Находясь на душевном подъеме, Фаул без труда нащупал то, что ему было необходимо, и от чего он так жаждал избавить Деймоса.

И снова вампира поразил объем тьмы и мрачных дум, которые Деймос носил в себе. А ведь внешне можно было и не заметить. В первый момент даже непонятно, как лучше подступиться, но Фаул все-таки не в первый раз прибегал к способностям своего клана.

Продержавшись минут мять, Фаул понял, что больше принять не сможет. Пришлось отстраниться. По сравнению с тем, что осталось гнетущего в Деймосе, он забрал лишь малую толику. Так что не стоило и спрашивать, чувствует ли мужчина хоть какое-то облегчение.

Тяжело вздохнув, Фаул скатился с Деймоса, порадовавшись, что они проделали все это на кровати. Пусть он и Мора, но такой род пищи все-таки труден для усвоения.

Фаул полежал так некоторое время, пока Деймос не заметил:

— Хм. У тебя глаза светятся.

— Сильно?

— Как две свечки. И еще, кажется, радужка во весь глаз.

— Так бывает, когда мы прибегаем к вампирским способностями.

— Ко всем?

— Нет, иначе были бы слишком заметны среди людей. К самым сильным, — вот так лежать и говорить с партнером оказалось очень приятно, тем более чувство тяжести постепенно проходило.

— У меня тоже так бывает?

— А ты не замечал?

— Я редко смотрюсь в зеркало, особенно в такие моменты.

— И никто не говорил?

— Пока нет. Все были привычны к моим странностям.

— Понятно. Но, насколько я знаю, так у всех вампиров. Думаю, причина в том, что наше зрение больше приспособлено для ночи.

— Да, ночью видно лучше, — Деймос растянулся на кровати рядом с Фаулом и, кажется, о чем-то задумался.

Его близость Фаулу нравилась, даже более чем. Он был даже рад, что слишком утомлен для того, чтобы это стало совсем уж очевидно. Но он не отказал себе в удовольствии уткнуться в плечо мужчины. Фаул и раньше замечал за собой, что после подобных «сеансов» чувства обостряются, и их становится сложнее контролировать.

Деймос к подобным проявлениям отнесся совершенно спокойно, будто так и надо. Через некоторое время такого тесного контакта он запустил руку в волосы Фаула и начал их перебирать. Тот едва не замурлыкал, но сдержался, боясь спугнуть момент. Он старался не думать о том, что не сможет так сдерживаться все время.

За первым «сеансом лечения» последовал второй, третий и так далее. Но заметных изменений у Деймоса не наблюдалось. Он по-прежнему оставался немногословен и замкнут, предпочитая избегать чьего бы то ни было общества. Правда, последнее не распространялось на Фаула. Ему прощалось почти все: мимолетные прикосновения, попытки растормошить, нарушение уединения.

Фаул специально проверял рамки дозволенного, вот только у Деймоса их для него, кажется, не было. Даже ледяных взглядов, коих остальные удостаивались постоянно, в адрес Фаула не было. Это радовало вампира и в то же время пугало. Заставляло чувствовать вину за желание большего.

Через почти три месяца лечения Деймос согласился снов взять в руки оружие, пусть и для тренировок, но оно было боевым, более чем.

Меч. Он прибыл с последним караваном по заказу Менестрес, она-то и вручила его Деймосу, как подарок. Тот не смог отказаться.

За свою долгую жизнь Деймос повидал всяких мечей, но такой видел впервые. Выверенный до волоска, длинный, ровный, безукоризненно острый и идеально сбалансированный, хоть для руки обычного человека будет слишком тяжел.

Разглядывая подарок, Деймос заметил замысловатое клеймо и спросил:

— Что за мастер это изготовил?

— Этот меч работы Туар-Дина. Он прислал его по моей просьбе.

— Это же легендарный мастер! — восхищенно заметил Димьен, присутствовавший при вручении подарка и смотревший на него, как на святыню. — Он же вампир?

— Да. Очень древний, и выдающийся оружейник. Причем все его работы именно для Детей Ночи, рассчитаны на нашу силу, а иногда и способности.

— Он идеален! — заключил Деймос, закончив осмотр. — Человеку такое создать не под силу.

— В этом ты прав. Он изготавливает их, вплетая в металл силу. Зачастую его оружие со временем словно обретает свой разум, а то и несет отпечаток души хозяина. Сложно предугадать, какой талант раскроется.

Деймос не стал возражать, что, возможно, такой дивный меч попал не в самые лучшие руки, и ему грозит участь никогда не побывать в бою. Вместо этого вампир лишь кивнул и убрал меч в ножны.

На следующий день Деймос возобновил тренировки, и, к удивлению всех, согласился давать уроки Димьену. Причем последний, кажется, удивился больше всех.

На первую тренировку телохранитель явился преисполненный самых разных опасений. И нет ничего удивительного, что их спарринг начался очень напряженно. Он бы так и продолжился, не заметь Деймос:

— Я вовсе не собираюсь довершать начатое или как-либо членовредительствовать. Ты же пришел учиться.

— Да.

— Вот и приступим. И не советую ловить ворон.

— Это я уже понял.

— Отлично, начнем.

Конечно, первый урок не принес резкого улучшения мастерства, но они встали на этот пусть, и пару интересных приемов Димьен выучил. Когда они закончили занятие, Деймос сказал:

— Хороший у тебя был учитель.

— Знаю. Он находился при Менестрес с самого ее рождения.

— Угу. Только слишком правильный.

— В смысле?

— У тебя очень хорошие задатки и опыт тоже есть, но он, в большинстве своем, тренировочный. На многие движения ты ожидаешь, что противник ответит тебе как по правилам. Не срою, часто так и бывает, так как эти правила разрабатывались на основе практики, но не всегда. И уж тем более не следует ожидать честной игры от тех, кто готовит покушение. Я понимаю, госпожа почти неуязвима, но все равно.

— Ты хочешь сказать, что я плохо ее защищаю?

— Нет. Но тебе еще не хватает практического опыта.

— А у тебя он есть? — с некоторым подозрением поинтересовался Димьен.