— Как? — Деймос не стремился вырваться, но его голос стал хриплым. Нелегко заново пережить то, что причиняет такую боль.

— Сейчас, чтобы облегчить то, что я же и натворил, вот так.

И Фаул вновь коснулся губами губ мужчины. На этот раз в куда более настойчивом, глубоком поцелуе. Но за таким простым определением скрывалось нечто гораздо большее, значительное.

Деймос впервые столкнулся с талантом клана Морры поглощать эмоции. Это оказалось… неожиданным, но не таким неприятным, как предыдущий этап. Тоска, которая давным-давно давила в груди, чуть отступила. Но и только.

Тем временем поцелуй прекратился. Фаул отстранился, тяжело дыша. Потребуется не меньше дня, чтобы переварить этот небольшой кусочек, что он проглотил сегодня. Благо, вампир давным-давно не был новичком в этом деле, и прекрасно понимал, когда следует остановиться, чтобы не навредить ни «пациенту», ни себе. Даже с такой малости сердца обоих шумно колотились о ребра.

Переведя дыхание, Фаул спросил:

— Как ты?

Прежде чем ответить, Деймос прислушался к себе, и только потом заключил:

— Нормально. Хоть и немного необычно.

— Тебе стало лучше?

— Хм… пожалуй. Как будто ничего сегодня и не было.

Честно говоря, Фаул надеялся на более глубокий эффект, но хоть такой. Чем никакого. Значит, надежда все-таки есть. С некоторым сожалением отпустив Деймоса из своеобразного объятия, Фаул сказал:

— Я еще не Черный Принц, и у меня не хватит сил излечить тебя в одночасье, но я могу тебе помочь, если «лечение» будет регулярным, особенно, если мы создадим узы крови.

— Что, прости?

— Хм, как бы лучше объяснить… Когда ты только прибыл сюда, Менестрес велела взять ее кровь?

— Да.

— Это связь вассала. Так Магистр распространяет свою власть на тех, кто не является ни его птенцом, ни членом его клана. Конечно, с Владычицей Ночи ситуация несколько иная, но принцип таков.

— Вроде ошейника раба?

— Нет. Связь обоюдна. Ты таким образом клянешься в верности, но и заручаешься поддержкой.

— Ты хочешь сделать так же?

— Не совсем. «Узы крови», что предлагаю я, обоюдны. Нам нужно будет взять кровь друг у друга, и мы будем лучше, теснее чувствовать. Эта связь чем-то похожа на супружество.

— Хм… И как долго она продлится?

— Вообще-то до конца дней. Разорвать подобную связь очень сложно.

— И что я обязан буду делать для тебя?

— Ничего. Это не рабство, Деймос, не отношения хозяина и слуги, а равное партнерство.

Эта тирада была встречена недоверчивым взглядом. Деймос, видно, не очень-то проникся предложением. К тому же отношения «хозяин-раб» были ему привычны, а вот дружба и партнерство в новинку. Фаул это понимал, поэтому и поспешил заверить:

— Я ни в коей мене не тороплю с решением. Это очень серьезный выбор. Подумай. Посоветуйся с Менестрес, если хочешь.

— Я не знаю, нужно ли мне это, — признался Деймос.

— В смысле?

— Я совершил немало зла, и должен за это ответить.

— Хм, — Фаул задумался, как бы получше объяснить, что таким образом лишь хуже будет. Наконец, он осторожно начал: — Временами ты сам подстегиваешь свое чувство вины, и оно выросло гораздо больше нормального размера. Настолько больше, что это разрушает.

— Как именно?

— С каждым днем ты все больше теряешь волю к жизни.

— Но я прожил достаточно, чтобы не бояться умереть.

— Вот об этом я и говорю. Такие состояния в нашем клане называют «душевная гниль». И ты довел себя до такого предела, что самому уже не выбраться.

— Это обвинение?

— Нет. Просто констатация факта. И я могу тебе помочь, пусть излечение и займет какое-то время. Но в конечном итоге ты станешь прежним.

— А не испугаешься меня прежнего?

— Нет. Я уже видел это в твоем сердце. Ничего страшного или отвращающего. Ты бы тоже это понимал, встречайся чаще с нашим народом.

— Хм. Но зачем это тебе?

— Что зачем? — не сразу понял Фаул.

— Пытаться помочь, — объяснил Деймос, сверля вампира взглядом, словно давая понять, что даже слукавить не получится.

— Когда Менестрес пригласила меня, ты казался интересным случаем, — нехотя признался Фаул, подумав, что за тысячелетнюю жизнь пора научиться называть вещи своими именами. Вот только не с Деймосом, видимо. Фаул очень боялся его «спугнуть», так как, действительно, хотел помочь. Поэтому он опасался говорить, что хочет Деймоса и в еще одном смысле. Куда более обычном и приземленном. Но озвучь такое желание, и вампир немедленно решит, что ему предлагают сменить одно рабство на другое, с довеском в виде постельных отношений. Такой расклад Фаула никак не устраивал, поэтому он и ограничился таким пространным объяснением.

Деймос снова уставился на него пристальным взглядом, явно не удовлетворенный объяснением, но дальнейших расспросов не последовало, он лишь сказал:

— Хорошо, я подумаю.

— Отлично. Если нужны какие-то дополнительные разъяснения, то я с радостью…

— Я знаю.

На этом их разговор и закончился. Хоть и не хотелось, но Фаул оставил Деймоса в одиночестве, понимая, что тому есть над чем подумать.

Стоило оказаться в коридоре, как Фаул едва не сшиб Димьена. Вампирская реакция сыграла свою роль, и столкновения не произошло, но ругнуться оба успели. И оба поспешно спохватились из-за своей несдержанности.

— Прости, — кажется, это слово вырвалось у них одновременно.

— Что-то случилось? — это уже Димьен, привыкший, что суета без причины не бывает.

— Нет. Скорее урегулирование последствий случившегося.

Телохранитель заметно стушевался, во всяком случае, Фаул почувствовал смятение, и спросил:

— Как он?

— Честно говоря, об этом нужно было думать до того, как подначивать к поединку.

— Знаю, я поступил очень неразумно.

— Хорошо, если знаешь.

— Я все испортил?

— Это как посмотреть, — протянул Фаул, прикидывая, стоит ли еще мучить Димьена или хватит. В конце концов, решил, что телохранитель королевы — не лучший кандидат для таких экспериментов и сказал: — Так или иначе, но произошел и некоторый положительный сдвиг.

— Правда?

— Ты же вампир и должен чувствовать такие вещи.

— Я чувствую, но твой клан слишком хорошо владеет эмоциями.

А Димьен оказался не так уж прост. И это мгновенно повысило уважение Фаула, он даже сказал:

— Думаю, эта неосмотрительная выходка и стала нужным толчком для Деймоса. Мы смогли поговорить о важных вещах.

— Он не ненавидит меня?

— Нет. Вся его ненависть направлена исключительно на себя самого. Но могу я спросить одну вещь?

— Да, — смиренно разрешил телохранитель. Чувство вины порой лучший стимул.

— Зачем ты вообще затеял все это? Неужели не видел, с кем связываешься?

— Я… не рассчитал. Это я нашел его тогда, в песках. Совсем высохшая мумия с искоркой жизни. Большинство от такого и не оправились бы вовсе, а он… И все равно в нем сохранилось что-то мертвое, неповоротливое. Я понял, что за этим скрывается, лишь когда взял в руки меч.

— Он мог убить тебя.

— Знаю. Прочел в его глазах И остановило его вовсе не признание моего поражения.

— Хорошо, что ты это понимаешь, — Фаул еле сдержался, чтобы не усмехнуться. Димьен и так себя накрутил. Не исключено, что и Менестрес уже в курсе.

— Угу. Но такая сила! Просто невероятно!

— Вымуштрованные способности, помноженные на опыт.

— Как думаешь, он согласится дать несколько уроков? — вдруг спросил телохранитель.

— Тебе?

— Да.

— А не боишься, что убьет?

— Скорее нет. Не сделал же он этого сегодня.

— Хм… логика есть. Но пока лучше не упоминай об этом. Деймосу есть о чем подумать и без этого.

— Ты предложил ему лечение?

— Да. Один из самых сильных его способов, — Фаул не стал распространяться, что ему до сих пор немного не по себе от того, что он увидел и впитал.

— Тогда удачи тебе.

— Спасибо.