13 апреля 1867 г. в 2 часа ночи в парламенте состоялось голосование. Второй закон о реформе избирательного права был принят большинством в 21 голос. Учитывая, что правительство не располагало большинством в палате общин, такой исход дела следует считать крупнейшей победой Дизраэли. Это был решающий шаг вперед в его политической карьере. И сделал он его в прямом смысле в одиночку: Дерби неотвязчивая подагра уложила в постель, и Дизраэли временно оказался во главе правительства. Его заслуги в проведении реформы признаются бесспорными сегодня, так их расценивали и в 1867 г. Так считали и в политических кругах, и при дворе. Генерал Грей, личный секретарь королевы, писал 7 мая Виктории, что при решении этого вопроса Дизраэли со всей очевидностью показал себя «направляющей интеллектуальной силой правительства».

Это была убедительная победа Дизраэли над его самым упорным и непреклонным противником — Гладстоном. Гладстон признал, что его искусно обошли и перехитрили в парламенте. Он был настолько огорчен, что подумывал о том, чтобы свернуть свою активность и перейти на роль заднескамеечника. Конечно, в действительности получилось иначе. Судьба этот подарок Дизраэли не преподнесла, и Гладстон оставался его политическим врагом до конца.

Акт о реформе избирательного права, принятый в 1867 г., явился этапным событием в истории Англии. Он существенно продвинул страну по пути демократического развития. Вместе с аналогичными актами, принятыми в отношении Шотландии и Ирландии, он увеличил и число избирателей с 1 359 000 до 2 456 000. Новыми избирателями были в основном городские рабочие. Итак, консерваторы провели закон, давший избирательные права рабочему классу. Парадокс, политическая аномалия? Может быть, в этих парадоксах и аномалиях и лежит объяснение того факта, что и в конце XX в. консервативная партия в Англии собирает на выборах в парламент большое число голосов рабочих-избирателей и чувствует себя прочно у власти.

Реформа 1867 года имела важнейшее значение в политической карьере Дизраэли. Она рассматривалась как одно из его крупнейших достижений и соответственно увеличивала его авторитет в стране и в партии. Достижение конечной цели жизни стало реальным делом ближайшего будущего.

Глубокой ночью на 13 апреля после голосования по биллю о реформе палата общин приветствовала Дизраэли бурной овацией. Торжествовавшие победу консерваторы сразу же собрались на банкет в Карлтон-клубе. Заглянул туда и Дизраэли. Его встретили тостом: «За того, кто вел скачку и выиграл ее!» Ликовавшие тори приглашали Дизраэли остаться с ними поужинать, но он сказал, что спешит домой. А дома, несмотря на глубокую ночь, его встретила Мэри Энн пирогом из лучшего ресторана и бутылкой шампанского. Так завершился этот судьбоносный для Дизраэли день, открывший новый, завершающий этап в его жизни и деятельности.

Закон о реформе избирательной системы вступил в силу 15 августа 1868 г. В заседаниях парламента наступил перерыв, и Дизраэли с чувством глубокого удовлетворения уединился в Хьюэндине. Его, как победителя в борьбе за реформу, пригласили приехать в Шотландию и выступить на банкете, организуемом местными консерваторами. Дизраэли не любил Шотландию, считал ее оплотом вигов, но не мог не поехать. Как признанный лидер консерваторов, он выступил на банкете с речью, в которой четко изложил программу консервативной партии, как она ему виделась. Лейтмотивом речи явился уже не новый для Дизраэли тезис о том, что тори — это общенародная партия, «национальная партия, воодушевляемая страстью патриотизма».

— Я всегда считал, лорды и джентльмены, — продолжал Дизраэли, — что партия тори является национальной партией Англии. Она не представляет собой симбиоз олигархов и философов, использующих в своих целях групповые предрассудки части народа. Она состоит из представителей всех классов — от самых высших до самых низших. Партия выступает в поддержку установлений, которые являются в теории и должны быть на практике воплощением потребностей нации и гарантом национальных прав.

Партия тори — триумфатор, — заключил он, — благословляемая провидением, она обеспечит процветание и мощь страны.

Вопреки опасениям выступление Дизраэли прошло с большим успехом. Вернувшись с банкета в гостиницу, Бенджамин и приехавшая с ним в Шотландию Мэри Энн выразили свой восторг тем, что отплясали джигу в спальне.

А в это время лидер переживающей свой триумф партии граф Дерби лежал тяжело больной. Он пытался не оставлять активную политическую деятельность, но врачи были непреклонны: надежды на выздоровление не будет, если он не оставит всех своих постов. Королева была в курсе дела и дала понять Дизраэли, что имеет в виду сделать его преемником Дерби. Создалась деликатная ситуация: вдруг слухи дойдут до Дерби и он подумает, что Дизраэли за спиной своего шефа готовит его отставку. Это противоречило нормам этики и, что еще более важно, было чревато опасностью: ведь Дерби имел большое влияние и мог в последний момент поломать задуманную комбинацию.

Дизраэли решил обезопасить себя, обратившись непосредственно к Дерби с письмом. «Неожиданно происходят события, — говорилось в нем, — которых я никогда не планировал и не желал. Меня полностью удовлетворяло мое положение… Все, о чем я мечтал, так это после некоторого пребывания в правительстве уйти от общественных дел вместе с Вами». Далее Дизраэли писал, что ему повезло поддерживать доверительные отношения с графом Дерби, «самым выдающимся человеком нашего времени». «Я не отступлю перед обстоятельствами (надо понимать: не откажусь принять предложение стать премьер-министром. — В. Т.), но я отдаю себе отчет в сложности и трудности положения и рассчитываю на руководство и поддержку с Вашей стороны». Письмо было не совсем искренним, но это был верный ход.

Дерби, конечно, умел читать между строк, он правильно оценивал истинные намерения автора, но при этом считал, что кандидатура Дизраэли на пост премьер-министра действительно является наиболее подходящей. Он тут же написал королеве, что намерен подать в отставку по состоянию здоровья, и рекомендовал назначить главой правительства Дизраэли. Граф несколько нарушил свои конституционные прерогативы: уходящий премьер может рекомендовать кандидатуру своего преемника лишь в случае, если королева его об этом попросит. Но это был Дерби, и Виктория сделала вид, что не заметила нарушения протокола, тем более что они имели в виду одну и ту же кандидатуру.

Личный секретарь королевы генерал Грей официально передал Дизраэли ее поручение стать премьер-министром. Судьба иногда преподносит удивительные сюрпризы: это был именно тот Грей, который 36 лет назад победил Дизраэли на выборах в палату общин в Хай-Уикомбе. 27 февраля 1868 г. Дизраэли был принят королевой, «целовал ручки», что означало его официальное назначение на пост главы правительства. Так наконец с огромным трудом он достиг своей заветной мечты — стал главой правительства Англии; в его руках оказалась огромная власть.

Почему же именно ему была вручена эта власть? Виктория так объясняла это в письме к своей старшей дочери, жене кронпринца Пруссии: «Дизраэли — премьер-министр. Это дает человеку, поднявшемуся из народа, основание для большой гордости. И по справедливости я должна сказать, что это случилось благодаря его действительно большому таланту, покладистому характеру и тому, как он в прошлом году провел закон о реформе. Все это привело к его назначению».

Труден был путь Дизраэли к власти, очень труден. И никто лучше, чем он, не понимал этого в 1868 г. Когда один из друзей поздравил его, Дизраэли сказал:

— Да, я взобрался на высокий столб, густо смазанный жиром.

Подобный образ был характерен не только для Англии. В России, например, на больших ярмарках для привлечения народа и в рекламных целях купцы ставили высокий, гладко обструганный столб, обильно смазанный жиром, и на его вершине подвешивали пару новых сапог. Тот, кто взбирался на такой столб, получал приз — эти сапоги. Вот так образно представил Дизраэли свой путь наверх, где призом были не сапоги, а пост премьер-министра Англии.