Противники Дизраэли сделали все возможное и невозможное, чтобы дискредитировать его в ходе избирательной кампании. Издавна избирательная борьба идет по двум линиям: сторонники определенной кандидатуры стремятся максимально преувеличить ее достоинства и еще больше стараются дискредитировать соперника. Так было и на этот раз. Избирательный округ наводнили слухами о денежных долгах Дизраэли. Рассказывали, что он пишет романы, что должно было пониматься как занятие компрометирующее. Пускались в ход и оскорбительные намеки на его национальное происхождение. Его участие в недавней закулисной игре по неудавшемуся налаживанию коалиции в парламенте использовалось, чтобы представить Дизраэли в политическом отношении человеком беспринципным, непоследовательным, ненадежным. Это был наиболее сильный удар в политическом плане. В моральном отношении ему наибольший ущерб причинили утверждения противников, что у него в Лондоне есть любовница. Подобные факты были нередки, и по этому признаку можно было бы отвести многих членов парламента, но Дизраэли нарушал «правила игры», демонстрируя публично, афишируя свой роман с Генриеттой. Американский корреспондент сообщал в те дни, что Дизраэли прогуливался по Лондону в открытом экипаже с Генриеттой Сайкс и что «отсутствующий баронет (как мы знаем, он находился в Венеции. — В. Т.), место которого Дизраэли занял, собирается возбудить против него судебное дело, которое положит конец его карьере». Для избирателей, придерживавшихся христианской морали, это было уж слишком.

Неудивительно, что в этих условиях Дизраэли в четвертый раз потерпел поражение на выборах. Победил, как и следовало ожидать, его противник-виг. Но за время выборов тори внимательнее присмотрелись к Дизраэли и укрепились в убеждении, что этот человек им нужен. После объявления результатов выборов тори закатили в честь своего, пока еще пусть не победившего, кандидата пышный банкет. Это было большой психологической поддержкой для человека, четырежды провалившегося на выборах, и вселяло веру в долгожданную победу в недалеком будущем.

Психологическое и физическое напряжение в ходе избирательной кампании явилось для нервной системы Дизраэли чрезмерной нагрузкой и привело к тому, что он совершил крупную политическую глупость, которая дорого обошлась ему. В ответ на обвинения критиков в его ненадежности Дизраэли многократно провозглашал в избирательном округе: «Если существует что-либо, чем я действительно горжусь, так это мое постоянство». Случилось так, что как раз в это время виги сблокировались с лидером ирландских радикалов О’Коннелом против тори. Будем иметь в виду, что это тот О’Коннел, который помогал Дизраэли ранее в выборах в Хай-Уикомбе, что придало последовавшему конфликту особенно неприятный оттенок. Увлекшись ораторскими приемами, Дизраэли обвинил своих старых врагов-вигов в лицемерии и в качестве доказательства привел богатый набор крайне отрицательных, предельно оскорбительных их заявлений об О’Коннеле, но сделал это так неосторожно и необдуманно, что пресса подала его речь как собственное мнение Дизраэли об О’Коннеле. А в речи были такие выражения, как «поджигатель», «предатель», и кое-что похлестче.

О’Коннел был взбешен. Услышать обвинение в предательстве, да еще от кого — от человека, который в свое время искал его поддержки и получил ее! Это уж слишком. Ирландец был прекрасным оратором, которому наиболее удавался критически-бичующий стиль. Он ответил немедленно и убедительно показал, что Дизраэли поначалу пытался пройти в парламент как радикал, но теперь переметнулся на сторону тори. Это к вопросу о «постоянстве». О’Коннел не постеснялся в выражениях, назвав Дизраэли «воплощением лжи», «негодяем», «пресмыкающимся», и заявил, что ему присущи «именно те качества, которыми был наделен нераскаявшийся вор, распятый на кресте» (подразумевался распятый рядом с Иисусом Христом).

От такого удара Дизраэли поднялся на дыбы. Он в тот момент не думал о собственной ошибке: ведь сам факт подчеркнутого, демонстративного повторения на митинге оскорблений в адрес О’Коннела, исходивших от вигов, ставил Дизраэли в положение человека, невольно солидаризирующегося с этими наветами. В таких вопросах требуются осторожность и корректность, в данном случае отсутствовавшие.

Обо всем этом Дизраэли забыл, прочтя в газетах (а они уж постарались подать этот скандальчик как можно более сенсационно) инвективу О’Коннела. Дизраэли послал ему вызов на дуэль. И опять оказался в неловком положении, ибо в обществе было известно, что ирландец, однажды убив на дуэли человека, поклялся больше никогда ни при каких обстоятельствах не драться. Поэтому демонстративная храбрость Дизраэли кое-кому могла показаться не связанной ни с каким риском и, следовательно, показной. Когда он это понял или ему разъяснили друзья и печать, Дизраэли попытался вызвать на дуэль сына своего обидчика. В конце концов выстрелов не последовало, но Дизраэли приобрел в лице ирландцев упорнейших врагов в парламенте на многие годы. А это имело немаловажное значение.

Все эти события не нарушили главной тенденции в политическом развитии Дизраэли: он продолжал все больше и больше смещаться в сторону тори. В 1835 г., т. е. в год выборов в Тонтоне, Дизраэли пишет и издает политическую брошюру «Защита английской конституции в письме, адресованном благородному и просвещенному лорду». Брошюра была посвящена другу — лорду Линдхэрсту и содержала панегирик в адрес партии тори, в котором доминировали положения, заимствованные у Эдмунда Берка, политического деятеля консервативного толка конца XVIII в. Апологеты Дизраэли рекламировали это сочинение как самое лучшее и важное из всех написанных им сугубо политических произведений. Особой популярностью брошюра не пользовалась, но лидеры тори обратили на нее внимание в выгодном для Дизраэли плане. Этому способствовали и его публичные выступления, как устные, так и в печати. Вероятно, с известным основанием Дизраэли писал сестре, что герцог Веллингтон теперь с удивлением вопрошает: «Когда же он появится в парламенте?» А Линдхэрст, прочтя одну из статей Дизраэли в «Таймс», писал ему: «Будет действительно плохо, если мы не проведем вас в палату общин. Герцог, можете положиться на мои слова. Ваш друг». Как свидетельствует его биограф Жермен, «взросление Дизраэли закончилось к концу 1836 г.» А с этим пришел наконец долгожданный успех.

19 июня 1837 г. скончался король, и состоялось провозглашение королевой Англии юной Виктории. Перемена царствования влекла за собой роспуск парламента и новые выборы. Дизраэли шел на выборы уверенно: для этого он уже обладал достаточной известностью. Восемь избирательных округов предложили ему выдвижение. Он остановил свой выбор с согласия Карлтон-клуба на округе Мейдстоун. От этого округа предстояло избрать двух депутатов.

От консерваторов здесь баллотировался промышленник Уиндхэм Левис, который (и особенно его жена — «трещотка») с большой симпатией относился в последнее время к Дизраэли. Как всегда, Дизраэли испытывал денежные затруднения, и Левис одолжил ему необходимую сумму. Это семейство (а женщины по английской традиции играют важную пропагандистскую роль в избирательной кампании) оказало Дизраэли мощную политическую, пропагандистскую и моральную поддержку. Мэри Энн интуитивно верила в звезду Дизраэли. «Дизраэли, — писала она брату, — через очень немного лет будет одним из величайших людей нашего времени. Его большие таланты, поддержанные его друзьями лордом Линдхэрстом и лордом Чандосом и имеющие за собой мощное влияние Уиндхэма, способное сохранить Дизраэли в парламенте, обеспечат его успех. Они называют его моим парламентским протеже».

И все-таки положение Дизраэли было не из легких. Ему противостоял полковник Томпсон, выступавший с платформой вигов. Дизраэли не смущало то, что он, в свое время позировавший как виг, теперь выступал как тори против кандидата вигов. Во имя репутации «принципиального» и «надежного» Дизраэли пришлось изворачиваться. Он говорил избирателям: «Здесь я, джентльмены, занимаю то же самое место, провозглашаю ту же самую доктрину, поддерживаю те же самые институты, делаю все то же, что делал в Хай-Уикомбе». По этому поводу его биограф О’Коннор писал более 100 лет назад: «Как же согласовать претензию Дизраэли, что в области принципов он тот же, что был в Уикомбе, если человек, против которого он сейчас выступает, придерживается как раз тех самых взглядов, которые Дизраэли отстаивал в Уикомбе». Не нужно ничего согласовывать и ничему удивляться. Таковы методы и правила английской политической игры, действующие столетиями, и Дизраэли их придерживался.