Сара Остин и Бенджамин для обеспечения секретности не встречались, хотя их дома были почти рядом, поддерживали связь при помощи писем и записок. С непонятной наивностью Сара убеждала Бенджамина, что секрет будет сохранен. «Вы находитесь, — писала она, — в полной безопасности и навсегда останетесь в таком положении».
Бизнес и в литературе бизнес. Колборн, естественно, стремился заработать на издании анонимного романа. У него были деловые связи с некоторыми периодическими изданиями, и он использовал их в полную меру для предварительной рекламы. Были задействованы и другие каналы. На рекламу готовящейся к выходу в свет книги издатель израсходовал 100 фунтов стерлингов, сумму, равную половине авторского гонорара. И эти расходы оправдали себя.
Когда «Вивиан Грей» вышел в свет, высшее общество Лондона сочло, что книга написана каким-то видным деятелем, хорошо приняло ее и сразу же начало строить предположения о том, кто ее автор и кто в действительности изображен писателем. В печати появились намеки, с кого списано то или иное действующее лицо. Впоследствии биографы утверждали, что сам Дизраэли инспирировал некоторые такие намеки. В салонах и гостиных строили самые невероятные предположения о том, кто мог в действительности быть этим отступником из мира «высокопоставленных лиц и крупных состояний». Назывались самые невероятные имена, и среди них уже знакомые нам Локарт и Уорд. 16 мая 1826 г. Уорд писал Саре Остин: «Все только и говорят, что о „Вивиане Грее“. Общее мнение исключительно благоприятное, и книга, кажется, нормально распространяется и привлекает к себе внимание». Уорд предупреждал, что книга вызывает как любопытство, так и возмущение: «Она испугала многих людей, которые опасаются, что их вывели на страницах романа. Вам следует быть весьма осторожной и не открывать фамилии автора. Самого Вивиана Грея поносят за его лицемерие и в то же время с большим чувством воспринимают его обаяние». Позднее Уорд сообщал Саре, что эту книгу мог написать только очень умный человек. Сам Бенджамин и его друзья одновременно упивались успехом романа и с тревогой ожидали последствий.
Первые недели после выхода романа в свет отзывы были положительными. Рецензенты в общем без предвзятости говорили об анонимном авторе и верно подмечали сильные стороны его таланта. В рецензии, появившейся в вечерней газете «Стар» за 11 мая, отмечалось «неожиданное появление в литературе нового типа романа, что вызвало очень большой восторг. Речь идет о романах, описывающих жизнь фешенебельных кругов нашего общества». Публикация ряда из них стала выдающимся событием, например таких, как «Матильда», «Тримейн», «Гранби» и др. Все эти произведения были написаны людьми высоких рангов или большого богатства, которые имели наилучшие возможности для изучения предмета, о котором они писали. «Мы не претендуем на то, что знаем, кто является автором „Вивиана Грея“, но то, что он яркий, состоявшийся писатель, видно сразу же по ознакомлении с его романом. Автор детально прорисовывает приключения честолюбивого молодого человека при различных обстоятельствах и часто в весьма критических ситуациях. Он продемонстрировал большую изобретательность при построении повествования, а также оригинальность в изложении событий. Характеры выписаны очень хорошо, и, несомненно, имеются прототипы в реальной жизни. Манера повествования весьма приятная и разнообразная. В целом произведение вызывает большой интерес, и поэтому „Вивиан Грей“ непременно будет популярен в самых различных кругах читателей».
В целом это и с позиций современности вполне объективная оценка первого романа Бенджамина. Сегодняшний читатель наряду с прочим обязательно отметит четкий, краткий, предельно ясный и простой стиль изложения. Манера письма Дизраэли выигрывает по сравнению с языком, которым сегодня пишутся многие романы и в Англии, и у нас. Когда читателю чуть ли не автоматически с первого взгляда на фразу становится ясен ее смысл, ему не нужно прилагать усилия для понимания того, что может скрываться у автора за претенциозно-вычурными выражениями. Поэтому и сегодня книги Дизраэли многими читаются с удовольствием. Манеру письма, проявившуюся в первом произведении, автор сохранил до конца дней своих. Поистине, если верно утверждение, что простота — сестра таланта, то оно приложимо уже к первому произведению Дизраэли.
Коммерчески роман шел хорошо. «Колборн вполне удовлетворен, как книга расходится. Он ни разу не назвал вашего имени», — пишет в мае Сара Остин Бенджамину. Фраза знаменательная, — следовательно, Колборн уже знает автора книги, приносящей ему неплохой доход. Но тайну, как почти все тайны, удалось сохранить недолго. Уже 15 июня газета «Джон Буль» сообщала, что у нее есть достоверные данные, что «занимательный роман „Вивиан Грей“ является произведением Дизраэли», причем «молодого Дизраэли, а не его отца, как полагали некоторые».
Люди не терпят, если их обманывают. Когда обман обнаруживается, они по возможности бунтуют. А в данном случае обманутой оказалась верхушка английского общества, которой Колборн не без участия Бенджамина в целях коммерческой рекламы внушил, что роман написан человеком «высокого ранга и крупного состояния». Теперь же обнаружилось, что автор — мальчишка из среднего класса, отличившийся пока лишь участием в двух сомнительных предприятиях.
Ветер критики сразу изменился на 180 градусов. У Колборна были враги (у кого их нет!), и они использовали открывшуюся возможность для крайне злобных нападок на издателя, стремясь изничтожить его за введение в заблуждение общественного мнения. В то время в выражениях не стеснялись, и весьма сочные эпитеты сыпались на голову Колборна. О самом романе забыли. Атаки сосредоточились также на персоне автора. Бенджамина били по самому больному месту; ему было бы легче переносить нападки на произведение, чем на себя как личность с безграничным самомнением и самолюбием. В статье (она не была единственной), опубликованной в «Мансли мэгэзин», подчеркивалось, что «автор „Вивиана Грея“ не является сколько-нибудь известным человеком» и, если он хочет избежать «вечных насмешек», ему следует «удовлетвориться погружением в вечное забвение». Больнее всего ударила по Дизраэли рецензия, опубликованная в июле в журнале «Блэквудс», в которой утверждалось, что «Вивиан Грей» был написан «темной личностью, которая никого не интересует». Бенджамин так оценивал ситуацию: «Я стал посмешищем. Пришло время умереть».
Так он говорил, но, конечно, думал иначе. Дизраэли задумал и написал «Вивиана Грея», чтобы показать свет и тех, с кем он сотрудничал в своих предприятиях, с самой неприглядной стороны. Это было не что иное, как нередко встречавшееся в жизни у самолюбивых и энергичных людей желание «хлопнуть дверью», т. е. отомстить тем, кого он считал виноватым в постигших его неудачах и несчастьях. Как правило, такие эмоциональные акции не имеют успеха и вредят в основном тем, кто их предпринимает. Так получилось и на этот раз. Дизраэли допустил при этом две серьезные ошибки. Он не рассчитал, что его литературный демарш не принесет вреда тем, против кого он был задуман; более того, демарш будет иметь плохие последствия для самого Дизраэли, поскольку поссорит его с теми общественными кругами, проникнуть в которые было его страстным желанием.
Показав высший свет Англии порочным и аморальным, Дизраэли изложил также формулу успеха для тех, кто намерен действовать в этих сферах. Эта формула была в высшей степени аморальна. Поскольку он вложил ее в уста главного героя, а публика без труда вскоре установила, что Вивиан Грей списан с самого автора, то мысли и идеи Грея стали считать мыслями самого Дизраэли. Это было в основном правильно и принесло Бенджамину неисчислимые неприятности в будущем, хотя он и прилагал большие усилия к тому, чтобы публика забыла о «Вивиане Грее». В довершение всего, когда летом 1826 г. пресса ополчилась против Дизраэли, он, вместо того чтобы отмолчаться, что было бы разумным в сложившейся ситуации, начал предпринимать нервные и неубедительные попытки оправдаться. Его никто не хотел слушать, усилия были напрасны, но они подливали масла в огонь критики. В конце концов Дизраэли прекратил попытки как-то обелить себя.
