Она внимательно осмотрела Питера при свете фонарика. Это была толстая, низенькая женщина с красным, одутловатым лицом, грубым ртом и маленькими, сощуренными глазками.
- Я не могу принять вас, если у вас нет денег. Я уже раз попалась.
Питер вытащил из кармана деньги.
- Ну, входите, - сказала она.
Питер поблагодарил полицейского за помощь и последовал за женщиной.
Она повела его по длинному, грязному коридору.
Судьба сыграла с Дэйлишем странную шутку, направив его в грязную квартиру миссис Инглеторн. Она зажгла маленькую керосиновую лампочку и повела его наверх.
- Вот комната.
Окно комнаты выходило на улицу. Это помещение было лучшим в доме.
Питер очень удивился, найдя комнату в сравнительно хорошем состоянии.
- Эту комнату обставил мой последний жилец, - быстро объявила миссис Инглеторн. - Он был очень милым и любезным молодым человеком.
- Он съехал?
Она искоса недоверчиво взглянула на него.
- Ему закатили пять лет за кражу. А моему мужу, честнейшему человеку, придется посидеть семь лет!
«Странное совпадение, - подумал Питер Дэйлиш, - возможно, что человек, чью комнату я теперь займу, сядет в Дартмуре в мою камеру».
Миссис Инглеторн попросила задаток, выбрала из комода две чистых простыни и постелила кровать. После ее ухода Питер разделся и с наслаждением вытянулся на мягкой постели. Но, несмотря на усталость, он не мог заснуть.
Наконец, часа через два он задремал.
Слабый, но пронзительный крик разбудил его. Он вскочил и стал прислушиваться. С ужасом он убедился в том, что это был голос ребенка.
- Я хочу к моему папе! Я хочу к папе!
В ответ послышался сонный голос миссис Инглеторн:
- Заткни глотку, а то я тебе сломаю шею!
Когда все стихло, Питер снова лег, но заснул он лишь под утро. Во сне он все еще продолжал слышать детский крик.
5
«104 Северэл-стрит, Ламбет.
Многоуважаемая мисс Могэн.
Я нашел себе комнату. Район не из лучших, но комната недурна. Хозяйка отвратительная женщина. Кроме меня в доме еще шестеро детей; младшему несколько месяцев, старшей девочке восемь лет. Из всего этого я заключаю, что, несмотря на все ее недостатки (она изрядно выпивает, а лицо ее красно как испанский перец), миссис Инглеторн недурно послужила отечеству. Я куплю себе новый костюм и надеюсь, что через пару дней сумею доложить Вам, что мои дела поправляются…»
«Дело Питера Дэйлиша» занимало Лесли днем и ночью. Лесли Могэн была очень способным сыщиком.
Она в свое время помогла Колдуэллу выяснить убийство в Кентском туннеле. Ей в этом деле сразу показалось подозрительным одно обстоятельство: главный свидетель не знал бы так много об этой трагедии, если бы сам не был в ней замешан. Кроме того, это она нашла следы вечных чернил на серебряной монете, найденной при обыске в кармане одного из арестантов. На этом маленьком пятнышке Лесли построила целую теорию, повлекшую за собой арест целой шайки и находку машины, при помощи которой преступники наводнили всю Европу поддельными тысячефранковыми билетами.
Теперь она снова построила теорию, правда, на шатком фундаменте - на томике стихов, найденном ею в маленьком имении, в Камберлэнде. Это была тоненькая книжка стихов Елизаветы Браунинг. На первой странице рукою было написано восьмистишие. Она перечитывала его много раз:
Помнишь ли ты
Черную майскую ночь,
В вышине у Гаррлау Копе -
Сердце моего сердца ?
Твои глаза сияли,
Нектаром богов был твой подарок,
Радостью был поцелуй твой,
И мрачным отчаяньем.
Писавший эти строки не был поэтом; стихи могли бы быть более складными.
Лесли отложила книгу, подошла к письменному столу, оперла подбородок на руки и задумалась. В данный момент она ничего больше не могла предпринять в пользу Питера Дэйлиша.
Она рассеянно стала рассматривать папиросы, так понравившиеся Дэйлишу. Она обыскала весь Лондон и нашла этот сорт лишь… в Скотленд-Ярде. Их выписывал сам начальник, служивший когда-то в Египте в бытность свою офицером.
Лесли закрыла коробку, завернула ее и адресовала Питеру Дэйлишу. Уже совсем стемнело, когда Лукреция подала чай.
- Вы выйдете еще сегодня, мисс? Да? Так возьмите же, по крайней мере, меня с собой. Я подожду на улице, - энергично заявила Лукреция. - Я вчера видела целую компанию, выходившую из автомобиля - среди них были дамы! Барышня, я с легкостью могла бы уложить весь их туалет в мою маленькую сумочку. Какое бесстыдство!
Лесли рассмеялась.
- Поймите, наконец, Лукреция, что всякая дама, одеваясь к балу, считает себя лишь тогда хорошо одетой, когда она достаточно раздета.
Лукреция вздохнула.
- Да, теперь женщины уже не такие, как раньше.
Лесли чувствовала, что ей предстоит что-то необыкновенно важное. Нужно было зайти еще раз к леди Райтэм и без обиняков поговорить с ней. Джэн Райтэм не выполнила своей угрозы и не пожаловалась в Скотленд-Ярд. В это время Лесли еще ничего не знала о странном приключении Дэйлиша. Узнай она об этом сразу, она давно бы уж отправилась на Берклей-стрит.
Лесли вошла в спальню, чтобы переодеться. Она выбрала прозрачное кружевное платье и элегантные бальные туфли. Наконец, она накинула шубу и послала Лукрецию за автомобилем.
Четверть восьмого она позвонила у дверей дома № 377 на Берклей-стрит. Лакей открыл двери:
- Миледи ждет вас?
- Нет, миледи не ждет ее!
Лесли удивленно оглянулась, услышав громкий, хриплый голос Дрэза. Его обычно бледное лицо было красно, волосы растрепаны, крахмальная сорочка была покрыта пятнами. Он был пьян и неуверенными шагами направился к Лесли.
- Убирайтесь, - хрипло крикнул он, - убирайтесь, вы нам не нужны!
Он угрожающе подошел ближе, но Лесли не пошевельнулась.
- Разве вы не слыхали? Вы можете убираться, нам шпионки не нужны.
Он не успел поднять руку, как Лесли тихо произнесла какое-то слово. Большая, мясистая рука опустилась, кровь отхлынула от лица.
Взглянув наверх, Лесли Могэн заметила на площадке лестницы стройную фигуру леди Райтэм.
- Поднимитесь наверх, пожалуйста, - сказала Джэн Райтэм.
Встреча была не особенно любезна, но Лесли и не ожидала иного приема.
Она поднялась по лестнице и вошла в приемную. Джэн Райтэм была не одна. У камина стояла величественная женщина с моноклем в глазу. Леди Райтэм была в этот вечер особенно хороша. На ней было роскошное вечернее платье из золотистых кружев, на шее висело ожерелье из дивных изумрудов, на котором висел большой кулон. То был огромный четырехугольный камень редкой красоты и очень большой ценности. На Аните Беллини было огненно-красное платье; этот пламенно-яркий цвет очень шел к ней. Платье было отделано серебристыми кружевами и красными и зелеными камнями. Широкие браслеты из яшмы и рубиновое ожерелье заканчивали этот роскошный до варварства наряд.
- Мне очень жаль, что вы потрудились прийти, мисс Могэн. Если бы Дрэз не вел себя так возмутительно по отношению к вам, я бы вас не приняла. Но теперь я чувствую себя обязанной извиниться перед вами за его невозможное поведение.
Лесли легко кивнула головой.
- Я хотела бы поговорить с вами наедине, леди Райтэм.
- У меня нет тайн от принцессы Беллини.
- Вероятно, мисс Могэн не выгодно говорить при свидетеле, - резко сказала Анита, - если бы я была на месте леди Райтэм, я пожаловалась бы на вас вашему шефу, и вы лишились бы места!
Лесли слабо улыбнулась.
- Если бы вы были на месте леди Райтэм, вы сделали бы еще многое другое.
