Она была похожа на самую настоящую сказочную фею! Солнечный свет терялся в ярко-рыжих волосах, струившихся по хрупким плечам, а глаза… Глаза её были словно талый шоколад, и в них хотелось смотреть бесконечно.

– Вы… что делаете? – запоздало озвучила своё удивление Саша, наконец-то перешагнув порог просторной кухни.

– А что, не видно? – с усмешкой спросил Мишель, отрезав последний кусок и положив его на тарелку. – Присаживайся, сестрёнка, завтрак готов! Покушаешь, и я отвезу тебя в больницу.

– Отвезёте?! – Саша удивилась ещё больше. – Тут два шага пешком, я и сама дойду, ваше величество, не утруждайте себя.

– Мне это совсем не в тягость. К тому же мне нужен твой мерзавец-начальник, – с простодушной улыбкой сказал Мишель, и как ни в чём не бывало поставил перед усевшейся Сашенькой тарелку с яичницей с беконом, блинчиками и зеленью. Бокал с чаем уже стоял, дожидаясь её, сливочное масло таяло в хрустальной вазочке на столе, рядом с розеткой, полной клубничного джема.

Саша окончательно убедилась в том, что происходящее с нею – всего лишь сон, и решила, как и всегда в таких случаях, просто получать от него удовольствие. Мишель Волконский ей прежде никогда не снился, несмотря на то, что она только о нём в последнее время и думала.

– Кто это всё приготовил? – спросила она, блаженно зажмурившись от самого вкусного блинчика в мире. Для её бедного желудка горячая пища сейчас была в самый раз.

– Боже мой, – смеясь, отозвался Мишель. – На редкость глупый вопрос, учитывая, что кроме нас с тобой в квартире никого нет! И если это не ты, стало быть…? – он поиграл бровями, призывая её самой додуматься до единственно верного ответа.

А Саша даже жевать перестала. Он что, умеет готовить?! Так он не шутил, когда говорил об этом? Мишель улыбнулся, сел напротив неё, сделал пару глотков сладкого чая и напомнил:

– Ты же сама тогда сказала, что не поверишь, пока не убедишься лично! Вот, пожалуйста, милости прошу!

– Ваше величество, да у вас кулинарный талант! – со всей возможной искренностью сказала ему Саша. Она была готова расплакаться в тот момент, до того тронула её эта неожиданная забота. А Мишель ещё чуть нахмурился и попросил:

– Ты не могла бы называть меня по имени?

Нет, не могла бы.

Она уже вообще ничего не могла, кроме как смотреть на него и безмолвно восхищаться! Вместо ответа Саша прошептала сбивчиво:

– Для меня ещё никто никогда не готовил завтрак!

Разве что отец? Но это было один или два раза в жизни, обычно она готовила Ивану Фетисовичу сама. Мишель же её словам лишь улыбнулся и не упустил возможности сказать:

– В таком случае я ещё больше разочарован в Авдееве. Не умеет делать девушке приятное!

Ну, допустим, Серёжа-то умел, грех возводить напраслину на хорошего человека! Просто делал он это не столь утончёнными способами, как Мишель. Но зато куда более действенными и решительными.

«И вообще, посмотрел бы я на него, окажись он на моём месте вчера ночью!» – коварно подумал Волконский. И уже в следующую секунду понял, что, пожалуй, не стоит испытывать Авдеева на прочность. Мишель был убеждён, что Сергей Константинович без боя сдаст первый же раунд.

– Простите меня, пожалуйста! – прошептала Сашенька, когда завтрак был съеден, и оставался лишь чай. – Я вообще ничего не помню из вчерашнего! Должно быть, я доставила вам массу неудобств.

– Ничего страшного, в комнате Алексея кровать тоже удобная, – отозвался Мишель, а Саша едва ли не вздохнула с облегчением – слава Богу, они всё-таки не спали вместе!

– Мне очень-очень стыдно перед вами, – продолжила она, опустив голову. – Я не должна была себя так вести! Я вчера вообще всё делала неправильно, начиная с самого утра и заканчивая этой попойкой с Владимиром Петровичем! Ох, знали бы вы, как мне стыдно!

Мишель спрятал улыбку и сказал ей совершенно искренне:

– Тебе не за что извиняться.

– Не за что?! А это всё как же? Господи, я ночевала в вашей спальне, какой кошмар! Что подумает Серёжа, когда узнает?! А Ксения Андреевна?! – тут Саша невольно побледнела. – Боже, а если бы она пришла вчера?

– Не пришла бы, – заверил её Мишель. – После того памятного вечера она больше не приходит. Обиделась.

– Так помиритесь с ней! – горячо попросила Сашенька, которой всё ещё было неловко за то, что она так унизила Ксению вчерашним утром, да ещё и у всех на глазах.

– Она сама со мной помирится, когда сочтёт нужным. Да не волнуйся ты так на её счёт! – Мишель мило улыбнулся ей и продолжил: – Что касается твоего Серёжи, я думаю, ему не обязательно обо всём этом знать. Уверен, он поймёт всё не так, как нужно. Собственно, никто не поймёт.

«Я и сам-то толком не понимаю, как сдержался вчера», – добавил он мысленно.

– Ох, ваше величество! – на выдохе произнесла Саша, восхищённо качая головой. – Знали бы вы, как я вам благодарна!

«Ваше величество»? Опять? Кажется, эту упрямую негодницу уже не переделать!

– Как и я тебе, – ответствовал Мишель. – Если бы не ты, я бы ещё долго гадал о причинах убийства моей матери.

Сашенька будто только теперь вспомнила то, что не давало ей покоя весь вчерашний день. И позавчерашний, с того момента, как Марина Викторовна рассказала про дочь Санды Кройтор. А в том, что это была именно её дочь, сомневаться больше не приходилось.

Набравшись решимости, Саша пересказала Мишелю всё то, что услышала от мадам Воробьёвой накануне. Волконский хмуро слушал её и ещё сильнее нахмурился, когда она подытожила свою историю фразой:

– И этой девочкой вполне могу быть я!

Она?! Получив хорошую возможность полюбоваться Сашенькой лишний раз, Мишель стал внимательно изучать черты её лица. И под конец категорично покачал головой.

– Что? Почему нет? Она сама говорила, что я похожа на Санду, меня даже зовут так же! И волосы… рыжие волосы! – Саша пропустила распущенные пряди сквозь пальцы, демонстрируя их Мишелю, словно это не он с самого утра тем и занимался, что любовался ими. – И кулон этот, что она мне подарила тогда… Вполне может статься, что раньше он принадлежал Санде.

– Бедная моя сестрёнка, ты настолько не хочешь быть дочерью этой продажной… Алёны Александровны, что готова схватиться за любую возможность, пусть даже за такую призрачную? – то ли в шутку, то ли всерьёз спросил он. Но то, что Волконский позволил себе дурно высказаться в адрес её матери, Сашу, разумеется, не порадовало.

– Сестрёнка, – повторила она, вместо того чтобы попросить его извиниться. – Вот в том-то и дело, что сестрёнка, ваше величество! Вы это всё с иронией говорите, а может так статься, что…

– Боже мой, нет, – перебил её Мишель, не дав озвучить этой страшной истины. Упаси Боже, чтобы она оказалась его родной сестрой! И теперь уже вовсе не по тем причинам, что были неделю назад – классовое неравенство и так далее… К чёрту неравенство! Она никак не может быть его сестрой, просто потому что… не может! И поэтому что это было бы самым кошмарным извращением из всех – испытывать такое сумасшедшее влечение к собственной единокровной сестре.

Саша, как и Мишель минутой ранее, воспользовалась возможностью получше рассмотреть его под благородным предлогом. Скрестив руки на груди, она наградила Волконского пристальным взглядом, пробежавшимся по его лицу и остановившимся на обнажённой груди, виднеющейся сквозь не до конца застёгнутую рубашку.

– Мы с тобой не слишком-то похожи, – озвучил очевидное Мишель.

– Я могла пойти в Санду, а вы – в Кройтора! – не унималась Саша. – Он наверняка вот именно так и выглядел, как вы! Смуглый, темноволосый, ну прямо вылитый Кройтор!

– У тебя навязчивая идея, чтобы в конце концов я оказался его сыном? Думаешь, это лучше, чем быть сыном Ивана Гордеева?

– Не знаю. Оба хороши, если верить рассказу Рихтера.

– Да не мы это, сестрёнка, не мы, – заверил её Мишель – так, словно знал наверняка.

«Хорошо бы, если хотя бы один из нас не их ребёнок!» – подумала Саша, которая, вообще-то, тоже стыдилась, что её позорным образом тянет к потенциальному брату.