«Так делают люди», — сказал он.

Она мягко улыбнулась и крепче сжала его ладонь. Вместе они шли по широкому полю к прибывшим домана Клана Камня, которые могли похитить его новообретенное счастье.

Когда Масленка с Царапиной от Шипа подошли к мачтам, из гондолы в стальном лифте спускались первые гости. Воины касты лэдин в черной броне охраняли территорию. Они удивленно взглянули на Масленку и Царапину, но отодвинулись и встали по периметру.

Лифт поднялся к гондоле и, затем, снова опустился, на этот раз неся в себе группу секаша. Царапина высвободила ладонь. Он думал, что она начнет переговоры с прибывшими воинами, но, очевидно, все обстояло иначе. Удивленно взглянув на Масленку, один из воинов подошел к ним, встал перед Царапиной от Шипа и молча уставился на нее. Ее лицо превратилось в маску воина. Она выглядела дикой и прекрасной, смертоносной и холодной как камень.

Минутой позже лифт снова опустился, в нем был домана. Для эльфа он был одет достаточно просто. Мягкие сапоги, замшевые штаны и белая шелковая рубашка, демонстрирующая мощные плечи и грудь. В каштановой косе не было ни одного седого волоса, только в уголках темных глаз виднелись морщинки от смеха, но он чем-то неуловимо напоминал ему дедушку.

Масленка достаточно знал о эльфийских традициях и представился первым. — «Добро пожаловать в Питтсбург. Я Масленка Райт. Из-за отсутствия других кандидатов, Принц Настоящее Пламя назначил меня главой Клана Камня, потому что я потомок Безграничного Сияния Камня».

Эльф с болью и огорчением посмотрел на его лицо. Взгляд упал на одежду Масленки и его заляпанные краской руки.

«Прошу простить, я красил». — Масленка выставил руки в качестве доказательства.

Из уст эльфа вырвался смешок, как будто его выбили из легких. — «Я всегда мог догадаться, какую комнату она разукрашивает по цветам на ее руках». — Он протянул руку и дотронулся до лица Масленки, стирая пятно краски. — «У тебя ее глаза и улыбка».

«Прошу простить, я… я не понимаю».

«У тебя глаза твоей бабушки». — И эльф крепко обнял его. — «Мое дитя, я молился, чтобы этот день наступил».

И тогда Масленка понял, почему эльф так напоминает ему дедушку. Он был странно молодой эльфийской копией его дедушки, Тима Белла. — «Вы — Горн Камня?»

Горн улыбнулся. — «Я пришел забрать тебя домой».

Тинкер слышала о том, что Лесной Мох потерял рассудок, и думала, что найти его будет достаточно просто. Быстрый осмотр больницы, где она ожидала увидеть эльфа накачанным успокоительными, и анклава Имбирного Вина, где она надеялась найти его запертым, ни к чему не привели.

Эльфы позволили спятившему танку бродить без присмотра по Питтсбургу? Простое предсказывающее заклинание показало, что Лесного Мха нет во всем Окленде.

В конце концов, она спросила Рики. — «Можешь подсказать, где Лесной Мох?»

«Он в Кауфманнс».

Кауфманнс появился в самом сердце Питтсбурга еще в 1800-м году. Облицованный белым камнем, украшенный резными каменными арками, херувимами и львиными головами, он стоял как крепость, неподвластный пространству и времени. На лифтах красовались бронзовые решетки в стиле «ар-деко». Древние эскалаторы, ведущие на верхние этажи, отделаны деревом. Будучи единственным универсальным магазином, пережившим перемещение на Эльфдом, обычно он был забит всевозможными вещами, необходимыми людям для обеспеченной жизни на другой планете. Два месяца без поставок с Земли, и даже в Кауфманнс начали пустеть полки.

Рука, в полной боевой экипировке, броне, с мечами и луками смотрелась несколько необычно, поднимаясь по деревянным эскалаторам.

Стоило им найти Лесного Мха, и начался настоящий сюрреализм.

Спятивший домана сидел в детском отделе. На этаже не осталось ни одного человека — и продавцы и покупатели оставили его на распоряжение эльфа. В воздухе витала какая-то странная дымка, как-будто по этажу прошлась пыльная буря. Лесной Мох сидел в дальнем углу у крошечного чайного столика. Он был не совсем один. Вокруг столика, плотно прижавшись друг к другу, сидели всевозможные маленькие манекены — в одежде и голые, широко улыбающиеся и безголовые, ладони и усеченные по кисть руки тянутся к эльфу в немом приглашении. Кто-то дал Лесному Мху игрушечный набор посуды, тарелку разноцветного печенья из кондитерской и настоящий чай в чайнике. Он разложил печенье, разлил чай и теперь предлагал детям отведать угощение. Мелкая пыль сыпалась на манекены, стол и седоволосого одноглазого эльфа.

«Попробуй желтенькие», — шептал он стоящему подле него манекену. Это была восьмилетняя темноволосая девочка в белом топике и брючках в синий цветочек. Он обнял ее рукой, придвинул к себе, и начал тереться пустой глазницей по бледной щеке манекена. — «Они — сладкое совершенство, так же как и ты».

Тинкер сомневалась, что из разговора с сумасшедшим эльфом выйдет какой-нибудь толк, но она должна попытаться. — «Лесной Мох?»

Эльф зыркнул на Тинкер здоровым глазом, продолжая тереться раной о изгибы лица манекена. — «Хмм, жена-дитя Волка, такая молодая и худенькая. Что ей может понадобиться от такого как я?»

«Я хочу поговорить с тобой о детях», — ответила Тинкер.

«Мои прекрасные, очаровательные дети все счастливы и беззаботны». — Его рука скользнула под топик, лаская безупречную пластиковую кожу под ним.

Тинкер усмирила желание вырвать манекен из рук эльфа. Пусть он лучше играет с куклами, чем пристает к настоящим детям. Она пыталась игнорировать то, как натянулся топик, приняв форму большой ладони Лесного Мха, скользящей по маленькому анатомически правильному телу.

«Ты знаешь, что Сын Земли пустил слух, будто будет спонсировать всех, кто приедет в Питтсбург?»

«Сын Земли? Он был очень плохим ребенком». — Лесной Мох сурово взглянул на манекен мальчика справа от него. — «Ноет, ноет, ноет. Я сказал тебе заткнуться, ты, маленький избалованный трус!»

Лесной Мох поднес свободную руку ко рту, установил связь и коротко взмахнул сжатым кулаком. Пони схватил Тинкер и крутанулся на месте, вставая между ней и Лесным Мхом. Она не увидела, как взорвался манекен мальчика, но мимо нее пролетели пальцы, остатки ног и кусочек уха. Белая пыль облаком обволокла щит Пони. Только сейчас Тинкер заметила, что пол уже усыпан пластиковыми частями тела и клочками одежды. Источник пыльной дымки стал очевиден.

Если до этого Лесной Мох притворялся безумцем, теперь он спятил по-настоящему.

Пони осторожно поставил Тинкер на пол, но остался стоять между ней и эльфом.

Лесной Мох прижал к себе манекен девочки и терся носом о ее шею, тихо причитая. — «Это все его вина».

«Сына Земли?»

Лесной Мох продолжил причитать, его ладонь заползла в тугие цветастые брючки манекена. Судя по преобладающему полу среди его пластиковых слушателей, у Лесного Мха был зуб на маленьких мальчиков. — «Каким испорченным ребенком он был! Он мог проглотить луну и все равно жадно желать солнце. Он не был счастлив в процветающем мире, он цеплялся за обиды прошлого. И не важно, что его красавицы, те, кто больше всех любил драться, убеждали его отречься от этой мелочности. Бесконечные войны приведут к нашему исчезновению. Настало время забыть старые обиды».

Тинкер сомневалась, что болтовня Лесного Мха имела что-то общее с Сыном Земли и детьми. Ей казалось, что Сын Земли был ненамного старше Ветроволка.

«Заткнись!» — Внезапно крикнул Лесной Мох одному из немногих оставшихся манекенов мальчиков. — «Заткнись! Да, они выбрали Клан Огня вместо нас! Ноющий, избалованный…»