Яков. Конечно, не за то муж жену наказывает, что в гостях была и пиво пила, сие дело доброе, но за то, что дома не ночевала.
Лонгин. Еще нам не было слышно имя сие (математика), а наши предки давно уже имели построенные храмы Христовой школы. В ней обучается весь род человеческий сродного себе счастия, и сия‑то есть католическая, то есть всеродная, наука. Языческие кумирницы или капища суть те же храмы Христового учения и школы. В них п на них написано было премудрейшее и всеблаженнейшее слово спе: «pajftt oeatvcov, nosce te ipsum — «узнай себя». Без прекословия то же точно у нас самих, вот: «Внемли себе, внимай себе» (Мойсей). «Царствие божие внутри вас есть» (Христос). ^<Вы есть храм бога живого» (Павел). «Себя знающие премудры» (Соломон). «Если не узнаешь самое тебя» (Соломон). «Закон твой посреди чрева моего» (Давид). «А не верующий уже осужден есть» (Христос).
Но языческие храмы за лицемерие неискусных пророков, то есть священников или учителей, совсем уже попорчены и сделалися мерзости запустением, в то время когда истина, будто живая источниковая вода, скотскими ногами затаскана и погребена. Сие случилось и самим иудеям, у которых часто через долгое время была зарыта истина за оскудение Исааковых отроков, прочищающих Авраамовы источники, а на умножение самсонов и фи- листимов, забрасывающих землею воду, скачущую в живот вечный. И так спи фонтаны глубоко были погребены, что, как впдно пз Библии, в силу великую могли найти в храме божпем закон господен, то есть узнать себя и обрести силу царствия божиего и правды его внутри себя. Да мы и сами теперь гораздо отродились от древних христианских предков, перед которыми блаженными очами пстпна господня от земли возведена и сила светлого воскресения, от гроба воздвигнутая, в полном своем сияла блистанпп. Но не очень искусно и у нас теперь обучают; причина сему та, что никто не хочет от дел житейских упраздниться и очистить сердце свое, чтоб мог вникнуть в недра сокровенной в святейшем бнблейном храме сладчайшей истины, необходимо для всенародного счастия самонужнейшей. Не слыша Давида: «Упразднитесь и разумейте…», не слушая Христа: «Ищите…», все науки, все промыслы и все нам милее, чем то, что единственное нас потерянных находит и нам же самих нас возвращает.
Сне‑то есть быть счастливым — узнать, найти самого себя. Лицемеры, говорится к нам, лицо небесное подлинно хорошо вы разбирать научились, а для чего не примечаете знаков, чтоб вам, как по следу, добраться до имеющей счастливить вас истины? Все вы имеете, кроме что вас же самих вы найти не знаете, н умеете, и не хотите. И подлинно удивления достойно, что человек за 30 лет живет, а приметить не мог, что для него лучше всего и когда с ним наилучше делается. Видно, что он редко бывает дома и пе заботится: «Ах Иерусалим! Если бы знал ты, кто в мире твоем, но ныне укрылся от очей твоих…»
Афанасий. Для меня, кажется, нет ничего лучшего, как получить мирное и спокойное сердце; в то время все приятно и сносно.
Яков. А я желал бы в душе моей иметь столь твердую крепость, дабы ничто ее поколебать п опрокинуть не могло.
Ермолай. А мне дай живую радость и радостную живность — сего сокровища ни за что не променяю.
Лонгин. Сии троих вас желания по существу своему есть одно. Может ли быть яблоня жива и весела, если корень нездоровый? А здоровый корень есть то крепкая душа и мирное сердце. Здоровый корень рассыпает по всем ветвям влагу и оживляет их, а сердце мирное, жизненною влагою наполненное, печатает следы своп по наружностям: «Идет, как дерево, насаженное при исходи- щах вод».
Григорий. Не утерпел ты, чтоб не приложить библейского алмаза; на ж и сие: «На воде спокойной воспитал меня».
Лонгин. Вот же вам верхушка и цветок всего жития вашего, внутренний мир, сердечное веселие, душевная крепость. Сюда направляйте всех вашпх дел течение.
Вот край, гавань и конец. Отрезай все, что‑либо сей пристани противное. Всякое слово, всякое дело к сему концу да способствует. Сей край да будет всем мыслям и всем твоим желаниям. Сколь многпе по телу здоровы, сыты, одеты и спокойны, но я не сей мир хвалю — сей мир мирской, он всем знатен и всех обманывает. Вот мир! — в упокоении мыслей, обрадованпп сердца, оживот- ворении души. Вот мир! Вот счастия недро! Сей‑то мир отворяет мыслям твоим храм покоя, одевает душу твою одеждою веселия, насыщает пшеничной мукой п утверждает сердце. «О мпр! — воппет Григорий Богослов [333], — ты божий, а бог твой».
Афанасий. О нем‑то, думаю, говорит Павел: «Мир божий да водворяется в сердцах ваших».
Лонгин. Да.
Афанасий. Его‑то благовествуют красивые ноги апостольские и чистые ногп.
Лонги н. Да.
Афанасий. Его‑то, умирая, оставляет ученпкам своим Христос?
Л о н г и н. Да.
Афанасий. А как его оставил им, так на земле совсем отделался?
Л о п г п н. Совсем.
Афанасий. Да можно ль всем достать его?
Л о н г н н. Можно всем.
А ф а и а с п й. Где ж его можно достать?
Л о п г п п. Везде.
Афанаспй. Когда?
Л о н г п н. Всегда.
Афанаспй. Для чего ж пе все пмеют?
Л о п г п н. Для того, что иметь не желают!
Афанаспй. Если можпо всем его достать, почему же Павел называет всяк ум или понятие превосходящим?
Л о н г и н. Потому что ппкто не удостаивает принять его в рассужденпе и подумать о нем. Без охоты все тяжело, и самое легкое. Если все сыновья отца оставили и, бросив дом, отдалися в математику, в навигацию, в физику, можно справедливо сказать, что таковым головам и в мысль не прпходпт хлебопашество. Однак земледельство вдесятеро лучше тех крученых наук, потому что для всех нужнее. Сей мпр, будто неоцененное сокровище, в доме нашем внутрп нас сампх зарыто. Можно сказать, что оное бродягам и бездомкам на ум не всходит, расточившим сердце свое по пустым посторонностям. Однак оное далеко сыскать легче, нежели гонпться и собирать пустошь по околицам. Разве ты не слыхал, что сыновья века сего мудрее, нежели сыны ныне?
Афанаспй. Так что ж?
Л о н г п п. Так то ж, что хотя онп и дураки, да сыскивают свое.
Афанасий. Что ж далее?
JI о н г п п. То далее, что оно не трудно, когда добрые люди, хоть непроворны и ленивы, одпако находят.
Афанасий. Для чего молодые люди не имеют мира, хотя они остры?
Л о н г и н. Для того, что не могут и подумать о нем, пока не обманутся.
А ф а н а с и й. Как?
Л о н г и н. Кого ж скорее можно отвести от дома, как молодых? Если целый город ложно закричит: «Вот неприятель, вот уже под городом!» — не бросится ли молодой детина в очерета, в луга, в пустыни? Видишь, в чем вся трудность? Ему не тяжело дома покоиться, да сводят с ума люди и загонят в беспокойство.
Афанасий. Как сип люди зовутся?
Л о н г и н. Мир, свет, манера. В то время послушает ли тот молокосос одного доброго человека?
Афанасий. Пускай целый день кричит, что ложь, — не поверит. А как сей добрый человек называется?
Лонгин. Тот, что не идет па совет нечестивых…
Афанасий. Как ему имя?
Лонгин. Христос, Евапгелие, Библия. Сей одпп ходит без порока: не льстит языком своим ближним своим, а последователям и друзьям своим вот что дарует: «Мир мой оставляю вам…» «Мир мой даю вам…» «Не как мир дает…»
Яков. Не о сем ли мире Сирахов сын говорпт сие: «Веселие сердца — жизнь человеку, и радование мужа — долгоденствие».
Лонгин. Все в Библии приятные имена, например: свет, радость, веселие, жизнь, воскресение, путь, обещание, рай, сладость и пр. — все те означают сей блаженный мир. Павел же его (слышь) чем именует: «И бог мира будет с вами». И опять: «Хрпстос, который есть мир ваш…»
Яков. Он его и богом называет?
Лонгин. Конечно. Се‑то та прекрасная дуга, умиротворившая дни Ноевы.
Яков. Чудеса говоришь. Для чего ж сей чудесный мир называется богом?
Лонгин. Для того, что он все кончит, сам бесконечный, а бесконечный конец, безначальное начало и бог — все одно.