«Я был как одержимый, — подумал он. — Война!»

Войдя в особняк на Брацкой, Януш заметил разбросанные по комнате открытые чемоданы. С лестницы сбежала бледная Мария и схватила брата за руки.

— Что случилось? — воскликнула она. — Кази прямо с вокзала куда-то помчался, оставив у меня все свои вещи… Что тут у вас творится?

— Ты хочешь сказать: что тут у нас творится? — сказал Януш. — Да ничего особенного. Un coup d’état…[78]

— Какой «coup d’état»? — с отчаянием в голосе спросила Билинская.

— Сам толком не знаю. Пилсудский…

— Это значит социалисты?

Януш увидел стоявшую на ступеньках позади Марии тетку Шафранцеву. Эта особа считала себя знатоком политики.

Низким голосом Шафранцева констатировала:

— Пилсудский уже давно перестал быть социалистом.

— Что же из того? — удивилась Мария.

— Я должна идти, — решительно произнесла Шафранцева и спустилась по лестнице.

Текла остановила ее.

— Не ходите, там стреляют.

— Чтобы я и не пошла? Но ведь это же просто восхитительно, как варшавяне рвутся в бой! Вы видели этих людей? Их невозможно отогнать от пушек.

В эту минуту грянул далекий орудийный выстрел из пушки малого калибра, пожалуй, где-то за Вислой. Чуть погодя послышался слабый разрыв.

— Гражданская война — это страшно! — воскликнула Мария.

— Что я вам приготовлю на ужин? — сокрушалась Бесядовская.

— Мы еще не обедали, панна Текла, а вы уже думаете об ужине, — рассердился Януш и пошел к себе наверх.

Всю вторую половину дня он находился в какой-то прострации. Слышал, как внизу, в передней, беспрестанно входили и выходили. В доме Билинской побывало множество людей. Спустившись вечером в гостиную, Януш застал там только рослого, красивого офицера-улана. Поведение Марии и слова ее свидетельствовали о том, что она наслушалась за день неожиданных новостей и ее отношение к событиям резко изменилось. Выстрелы по-прежнему звучали в отдалении. Когда Януш входил в гостиную, у порога его остановил Станислав:

— Говорят, убили пана Ольховича.

— Какого? Редактора? — спросил Януш.

— Не знаю. Дворник говорил, что Ольховича убили.

Красавец офицер что-то горячо доказывал Марии.

— Поверьте, сударыня, завтра Пилсудский очутится в подвале. Мы присягали и останемся верными присяге. Красная зараза нас не сожрет. Мы успешно защитились от нее шесть лет назад, защитимся и теперь.

— Пан Анджей, — спокойно говорила Мария, — вы совершенно превратно судите о создавшемся положении. Вы не отдаете себе отчета в том, что наши подлинные враги — среди приближенных Войцеховского.

Поручик Анджей встал. Голова его доставала до потолка.

— Мы — армия. Мы присягали, и останемся верными! Завтра Пилсудский снова будет сидеть в Цитадели.^{105} Придется ему вспомнить прежние времена.

Мария подала офицеру руку. Тот поцеловал ее, согнувшись в глубоком поклоне, потом снова выпрямился — огромный, бряцающий, пестрый, великолепный, и покинул гостиную, не обратив ни малейшего внимания на вошедшего Януша. На пороге офицер обернулся.

— Я иду в Бельведер^{106}, — сказал он.

— Будьте осторожны, пан Анджей! — крикнула ему вслед Мария.

Ночь прошла спокойно, выстрелы не приближались. Дворник сказал, что на железной дороге началась забастовка и хорошо, что княгиня приехала, иначе могла бы где-нибудь застрять в пути. Отголоски боя стали доноситься теперь и со стороны аэродрома. В городе были свет и вода, но городской транспорт бездействовал. Несмотря на бои, толпы мальчишек, рабочих, мелких служащих слонялись по улицам. «Имущие» слои отсиживались по домам — берегли добро.

Утром Текла разбудила Януша.

— Пожалуйте вниз, — сказала она, — в саду войска Пилсудского. Как будто собираются пробиваться через наш дом на Брацкую. Лучше сойдите вниз.

— А что, внизу будет меньше пуль? — спросил Януш.

— Не могу знать. Пани Мария просила, чтобы вы сошли вниз.

Спустившись в гостиную, Януш застал там сестру и мадемуазель Потелиос. Они о чем-то оживленно беседовали, но, увидав его, умолкли. Присутствие гречанки крайне поразило Януша, но он ничем не обнаружил своего удивления. Вскоре пришла Текла, ведя за руку Алека. У мальчика пылали уши, и он с тревогой посматривал на дядю.

— Сейчас пойдут, — мрачно сказала Текла. — Говорят, пусть, мол, никто не боится. Один из них был сейчас в кухне. Молоденький такой, лет шестнадцати. Пилсудский, говорит, побеждает.

Билинская ничего не ответила.

Минуту спустя действительно раздались крики. С громким «ура» вояки двинулись из-за особняка, из садика, зажатого высокими стенами домов. Сперва раздались одиночные выстрелы, затем стрельба вдруг усилилась. Со двора донесся громкий топот. Сидевшие в гостиной недоуменно посмотрели друг на друга. Залп разорвал воздух, несколько пуль влетело в комнату, посыпалась известка со стен и потолка. Алек схватил Януша за руку и расплакался.

Панна Текла, которая выглядывала в окно, внезапно обернулась и крикнула:

— На землю, быстро на землю! Будут стрелять в окна! — И торопливо припала к стене.

Януш потащил за собой Алека, и они скорчились под столом. Он прижимал племянника, чувствуя, как под его рукой тревожно бьется маленькое сердце. Они прижались к полу. Прямо над ними раздался залп, а потом загремели беспорядочные выстрелы, зазвенели оконные стекла, посыпались куски штукатурки. Минуту спустя все смолкло, стук подкованных сапог удалился в сторону Брацкой. Поднявшись с пола, Януш увидел, что Потелиос, обсыпанная известкой, сидит в кресле, повторяя:

— Pourquoi ils tirent sur nous? Pourquoi?[79] Что мы им сделали?

Алек тихо плакал. Януш посадил племянника на диван и машинально гладил его тонкую ручонку. Со двора донеслись какие-то причитания. Вошел Станислав.

— Ступайте во двор, — обратился он к Текле. — Сына дворничихи подстрелили. Неизвестно, будет ли жив.

Текла быстро вышла, за нею Станислав. В наступившей тишине раздавались новые выстрелы, отдаляющиеся по Брацкой в сторону Трех Крестов. Мария сидела у стола, сжимая виски руками. И вдруг глаза ее, устремленные к входным дверям, просветлели: на пороге стоял Спыхала.

— Ну, — сказал он радостным голосом, — эта часть Варшавы уже наша. Солдаты атакуют военное училище. Там еще держатся войцеховцы. Верные присяге! — добавил он с иронией.

Мария поднялась и быстро подошла к Спыхале.

— Я беспокоилась, — сказала она. — Ты так сразу бросился в этот водоворот.

Тут в гостиную вбежала Бесядовская и сообщила, что сын дворничихи Юрек убит, пуля попала ему прямо в темя. Потелиос расчувствовалась, готовая снова задать свое «Pourquoi?». Но Спыхала пожал плечами:

— Что же мы тут можем поделать? Лес рубят — щепки летят.

Пришел и Шушкевич. Он уже знал о прибытии Потелиос и не стал, как и другие, спрашивать, какими средствами передвижения она пользовалась. Он поцеловал ей руку и сказал, поглаживая усы:

— Очень рад. Квартира готова.

Януш, усталый, отправился наверх. Обед он велел подать к себе в комнату. Только поздно вечером, когда Януш лежал на кровати в полудреме, к нему пришла Текла с работой. Выстрелы уже не были слышны. Текла рассказала, что улицы оживлены, почти как обычно.

— Paris se repeuple[80], — пробормотал Януш.

За окнами было серо, ветер гнул два старых тополя у стены, и, судя по тучам на небе, заметно похолодало.

Пришел и Станислав. Стал у дверей в учтивой позе и спросил Януша о своем сыне.

— Он писал мне, — сказал старик, — что вы, пан граф, были у него. Неужто вам не жаль было тратить время в Париже!

Януш засмеялся.

— Очень приятный человек этот ваш Янек, — сказал он. — И жена у него милая. Такая спокойная, красивая… И так забавно говорит. Хочет в Польшу вернуться.