31.12.10. 10–55

Идиотский этот Новый год... С ночи нет света – что–то то ли взорвалось, то ли еще что, или провода оборвало ветром, – черт его знает. Видели, говорят, какую–то яркую вспышку. Очередной раз я проснулся ночью – не горят обе лампочки у тварей, в соседнем проходняке и напротив него –и “пробивают”, что кто–то от нас на выход. Когда кто–то из “мусоров” приходит – лампы, естественно, сразу гасят; но и после его ухода – не включили. Т.е., света, видимо, уже не было.

Черт бы с ним, со светом, но и воды тоже нет. Я как раз с утра, до подъема еще, набираю полную бутылку, а тут – уже нечего набирать. На завтрак, когда крикнули – в полной темноте еще – думал, конечно, не ходить, – на хрен это надо, когда в бараке темнота, на улице метель, все занесло, в столовку я даже не захожу, да и ясно, что не пойдет никто...

Ушли несколько человек на завтрак – и вдруг в начале секции начала истошно орать эта блатная мразь – один из здешних начальничков, “ответственных товарищей”, рулящих остальными зэками, отрабатывая свои привилегии, в интересах начальства. Блатная мразь будила спящих в секции и выгоняла их в “шушарку” – а то, мол, сейчас прибегут “мусора” (увидев, что мало пришло с 8–го на завтрак). Сама, сучка, не идет в столовку, а других гонит начальственным покрикиванием и руганью... Орала долго, так что я, не желая тоже попасть под этот хай, кое–как быстро оделся – и пошел на 10–й, попробовать найти сигаретчика. Этот урод, обещавший, как ушел от меня вчера после ларька, прийти через полчаса с телефоном – не появлялся с тех пор до этого момента, т.е. почти сутки. Он пошел от меня доставать свой телефон – и я сильно подозреваю, что не нашел его, т.к. был шмон, и “трубу” могли забрать, хоть она и была, по его словам, спрятана где–то вне барака. Так что позвонить домой не удается вот уже сутки; теперь же еще и отключен свет – если у него разряжены обе батарейки, то даже при наличии телефона хрен позвонишь.

Но в секции на 10–м, в полумраке, среди спящих вповалку незнакомых рож я его, конечно, не нашел, а спрашивать не стал, чтобы не привлекать внимания – и так за ним там слежка. Вернулся, когда уже шли назад из столовки; полежал, потом позавтракал – всухомятку хлебом и колбасой (чая, естественно, нет) – и вот, жду развития событий. Из разговоров тех, кто звонил домой (по этой области) – слышно про “штормовое предупреждение” и про то, что во многих местах области света тоже нет. Так что – happy New Year! С Новым годом вас, дорогие товарища!.. :))

12–25

Нет, он пришел все–таки, сигаретчик, с телефоном, часов в 11, до проверки. Сказал, что “косяк” снял окончательно (на этом бараке, по крайней мере) и что – так я примерно и подозревал – он весь вечер и часть ночи ругался с прочими “козлами” на 10–м,а потом лег спать. Я позвонил матери – у нее все нормально, весь день вчера она спала; и от нее же узнал главную новость этих “праздников”: Ходорковскому дали запрошенные обвинением 14 лет; с учетом семи, отсиженных уже по первому приговору, теперь его срок кончается только в 17–м году.

...После этого Медведев будет сегодня, как ни в чем не бывало, мягко и дружески улыбаясь, глядя прямо в глаза, поздравлять сегодня в 12 ночи “дорогих россиян” (или “дорогих сограждан”, м.б.) с наступающим Новым годом...

1.1.11. 8–55

Визжали, орали, бесились, носились, жрали, болтали по телефонам, жгли лампочки (напротив – мне прямо в глаза), горланили, куролесили, колобродили вовсю, – отмечали свой Новый год, суки!.. Никогда, кажется, за все годы Буреполома я не ненавидел их так люто, как в эту прошедшую ночь. Мрази... Свет им включили еще вчера днем, даже до обеда, – и я очень пожалел об этом: если б не вода (пить хотелось, а воды у меня оставалось чуть–чуть) – вот было бы славно их обломать, этих ублюдков, пусть бы колобродили и встречали свой Новый год в полной темноте, при лампадках!..

...Все пьяные, – бутылки со своим любимым пойлом стали доставать из снега во дворе (!), где они были спрятаны, и тащить в барак еще сразу после 7–часовой проверки. После 9–часовой на моих глазах один полез – и достал бутылку с... крыши той самой беседки–“курилки”, тоже покрытой толстым слоем снега. Пьяная, героиновая “исправительная” колония! :))) И доблестный, героический труд отрядника и всей администрации – все их шмоны и пр. – по предотвращению здесь пьянства и наркомании!.. :))))

“Мусора” шлялись всю ночь, а толку? Лампочки в проходняках при появлении на “продоле” любого Зубастика, разумеется, тут же отключались. В 23–20 заявились Агроном и Клешнин, прошли сперва по той секции, потом по этой – и Агроном докопался до “шкерки”, висящей у ублюдков–гопников, моих соседей, завидев меня (я даже не встал – лежал, вытянувшись на шконке, как лежал; после 22–00 вставать я и по их “правилам” не обязан) и с удовольствием произнося мою фамилию – вот, мол, “шкерку” рядом со Стомахиным уберите! Дальше же, за мной, как ему объяснил кто–то из сопровождающих (!) его с Клешниным блатных, живут “дамы” (“обиженные”) – и им “шкерка” нужна, с этим Агроном милостиво согласился, как и с тем, что это именно “дамы” (в устах представителя администрации – это ведь однозначное унижение человеческого достоинства осужденных!), с удовольствием их так называл и даже заглянул мимоходом к ним – спросил, все ли у них нормально и не обижает ли их кто. “Шкерку” около меня соседи, естественно (к счастью!), убрать и не подумали.

Лежал; не мог, разумеется, уснуть; потом накрылся с головой одеялом – не помогает. В том конце секции долбит из колонок вовсю музыка, горят в проходняках лампочки (украденные из люстры, крайней от этого конца секции, так что она не горит), бегают эти твари, орут, болтают по телефонам... В 12 часов ночи вышел по двор (слава богу, что был там один, не считая гопника–стремщика, остальные ублюдки не додумались пойти), прошелся по двору туда–сюда, поглядел на небо, на летящий в свете фонарей мягкий снежок, на “запретку” и лес за ней, на бараки с горящими окнами... Вот и встретил я 2011–й – год своего освобождения... Что–то похожее на сон пришло только после 3–х часов ночи, когда немножко поутихла их возня и беготня. Поспал немножко, проснулся как раз в 5 утра, надо вставать. Оделся, и еще лежал, то дремля, то слушая через “шкерку” бесконечные “охотничьи истории” этого выродка – 21–летнего гопника в соседнем проходняке, того самого вчерашнего ночного стремщика – о том, как со своей гоп–компанией у себя в городишке они грабили прохожих, нападали регулярно, отнимали телефоны, деньги, золото, “бомбили” автостоянки (в т.ч. и платные!), магазины и т.д. Эх, мрази, не здесь бы вас нужно держать, и не в СИЗО везти, как поймали – а в крематорий, и сразу живьем в печь, чтоб вы нормальным людям не мешали жить!.. Потом – погнали на завтрак, который оказался в то же время, что обычно, несмотря на позднюю вчерашнюю гульбу. Кроме традиционных уже яиц и сосисок – традиционные же новогодние чебуреки тут давали вчера на ужин, а сегодня – “Макар” совсем сошел с ума! – на завтрак дали аж... эклеры! Да–да, по одному, дешевенькому, правда, эклеру, с белым кремом и ничем сверху не облитому, – и все охапками тащили их в бараки (а “мусоров” у столовки, когда я пришел, не было вообще). Тогда как это отребье, мразь, наглую гопоту как раз и надо было бы одной тухлой капустой кормить, по их–то “заслугам”, и ни ларька, ни передач им не давать, чтобы они ноги еле таскали... Писал уже об этом, но еще и еще раз: от всей души желаю, чтобы подавились, чтобы комом в горле встало у тех, кто жрал, жрет и будет жрать всё вот это, моё, мне не врученное: и чебурек, и эклер, и сосиски, и яйца!.. Пожрали, пришли – выключили свет и завалились дрыхнуть, как обычно.

В общем, вот он, Новый год, тем более – год скорого освобождения, 78 дней всего осталось, – но радости нет совершенно. 5–й Новый год в неволе, в окружении галдящего отребья, нечисти, мрази, гопоты, грабителей и воров... Но не в этом дело, – так было и на воле, задолго еще до ареста, за годы... Я не знаю, кто так испакостил, изломал, исковеркал мою жизнь и душу, что я уже не могу радоваться, праздновать что–то (что бы то ни было), что для меня давно уже немыслима сама идея чистой, открытой, безмятежной радости и праздника по любому поводу. Не могу... На душе тошно – от окружения, главным образом; но я знаю, что и будь я дома, встречай хоть тот же Новый год среди СВОИХ, среди тех, кто каждый год поздравляет меня здесь открытками (вчера только пришли – успели вовремя! – письмо и открытка от Маглеванной из Финляндии, открытки от Паши Люзакова, от Воробьевского из Воронежа и Сергея Ковача из Челябинска) – все равно все было бы так же, радости бы тоже не было. Почему? От постоянного ли предчувствия беды, которое жило во мне на воле (и, как видим, оправдалось), или от постоянных мучительных сомнений в окружающих друзьях, – друзья ли это на самом деле, можно ли на них положиться, просто ли они хорошо ко мне относятся как к человеку (особенно после 5 лет зоны), или и впрямь готовы идти за мной до конца, как товарищи и боевые соратники (едва ли)...