Я предложил ей в следующем году опять приехать ко мне на свиданку. Она вроде бы не против. Поговорим, обсудим. С ней интересно общаться, я ощущаю ее как коллегу и духовно близкого мне человека, но... Проблем с ней, видимо, будет немало, и получится ли еще эта совместная работа – бог весть...

На улице вчера был приличный мороз, в Шахунье утром – минус 14, днем потеплее. Сегодня, похоже, дело опять идет к оттепели. Низкий, несомый ветром вдоль земли густой дым из трубы бани...

31.12.09. 10–30

Ну вот и все. Кончается год... На улице – вовсю густой снег, его расчищают с самого утра, а он все падает и падает. Только что прошла очередная психиатрическая акция “Генеральная уборка”. На этот раз – хоть не с самой зарядки вспомнили, как обычно – вытащили мою тумбочку вместе с остальными, – хорошо, дали хоть время позавтракать, я как раз налил чай, когда им пришла эта “гениальная” идея. Мрази, твари, скоты... Злобно, чуть не пинками, подгоняя “обиженных”, как всегда, заставили их тереть мыльной мочалкой, а затем вытирать досуха пол – абсолютный идиотизм, совершенно никому не нужный, достаточно было бы просто подмести. Ненавижу их!.. И всей этой проклятой зоне со всеми, кто в ней есть – “мусорами”, “козлами”, блатными, “обиженными” и всей, всей прочей сволочью – от души желаю в этот Новый год провалиться сквозь землю прямо в преисподнюю, в тартарары!..

Вчера – уж не знаю, звонила мать или нет – но дозвониться в барак ей не удалось. Что ж, после ужина сразу пошел опять к “телефонисту”, но – только зашел в барак и за мной СДиПовец запер “локалку” – “пробивают”: 3 “мусора” на “продол”! И, судя по беготне и суете, прямо сюда, на 7–й! Пошел, сел с другими в телевизионной перед телевизором, – там полумрак, я сижу у дальней от дверей стенки, – авось, проходя с обходом, не обратят внимания. Сижу, сижу, жду, кошусь на двери, – нету! Выхожу в секцию, спрашиваю у “телефониста” – оказывается, “мусора” на 6–м! Так чего же я время теряю, спрашивается?! И этот гад не зашел, не сказал ничего. Короче, о звонках в такой ситуации не могло быть и речи, и я свалил оттуда. 2–й раз повезло: и при выходе, как при входе, СДиПовец открывал “локалку”–то не мне, а местные, с 7–го, входили и выходили, и я оба раза удачно проскочил с ними. Дошел без происшествий, а потом, уже гуляя по двору перед самой проверкой, увидел этих троих: они только тогда ушли с 6–го, таща в руках 2 пластмассовые канистры с налитой до половины какой–то жидкостью – очевидно, конфискованным самогоном.

1.1.10. 9–25

Вот и 2010–й. Пролетают года, проходит жизнь...

“Убожество” – вертелось почему–то у меня в голове весь вечер лейтмотивом этого их ночного “праздника”. Какое убожество!.. Стоило ли родиться и жить, делать что–то, писать, печатать, звать к чему–то людей, думать о жизни, формулировать цели, прокладывать пути – чтобы встречать теперь Новый год вот в этом убожестве, мерзости, бессмыслице, среди этих абсолютно чужих тебе – злобных, наглых, омерзительных тварей...

Отбой в 2 часа ночи, подъем – в 7 утра (а не в 6, как обычно). После проверки я сразу лег – не раздеваясь, не доставая одеяла – и пролежал до часу ночи. Не спал (при свете, да еще среди их беготни, гама, музыки и пр. – заснуть мудрено), м.б., только задремывал иногда на какие–то считанные минуты. Сонная одурь какая–то навалилась, как всегда, – не сплю, слышу все, что вокруг, но сил нет разлепить глаза. Я слышал, как били где–то (радио? Телевизор?) куранты в 12 часов, и как наряжали “обиженного” пацаненка, худенького и дохлого, Снегурочкой (открыл даже с трудом глаза – глянуть, когда он проходил мимо. Убожество, и не Снегурочки совсем это наряд – просто что–то типа платья, сверху нечто вроде кокошника, все это в мишуре и блестках); слышал, как один злобный, годам к 50–ти, полублатной хмырь начал орать на всех и угрожать (изнасилованием, как всегда, других мер он не знает, хотя на это едва ли способен), что, мол, нарядили инвалида, не надо его трогать, полно есть других, здоровых (ишь, жалостливый какой! А по кошкам стрелять из рогатки, да и мою Маню в октябре он пинком буквально скинул с крыльца... Подонок старый, одним словом.) – и они нарядили кого–то другого... Все это проходило мимо меня, как во сне, не волнуя и не задевая сознание. Будь это 1–й этаж, я, м.б., заслышав бой курантов, еще вышел бы на улицу – постоять, подышать, встретить лично для себя Новый год, как было в том году на 13–м. Но здесь – брать палку и опять сползать по ступенькам, 8–й раз за день (да еще в густой снег внизу) – совершенно не хотелось. Где–то к часу ночи проголодался, встал и начал грызть сухарики, привезенные матерью в передаче. Свет погасили даже раньше двух ночи – без четверти где–то, и предСДиПы, оба, еще погавкали немного, как обычно, заставляя всех улечься спать.

А днем тоже был небольшой, но все же, нервный напряг. С обеда сразу пошел в баню (в “свой” день наконец–то!) – ждать там долго не пришлось, но из моей и соседней “лек” вода еле–еле, тончайшей, еле живой струйкой, – так и не довели до ума, несмотря на вроде бы ремонт леек и общее некоторое обновление бани при Макаревиче. Смывать мыло под такой струйкой – занятие нудное и долгое... Пришел в барак – сперва “козел” (ночной) сказал мне, что звонила мать (но перезвонить не дал – трепался уже сам, да и круглосуточно телефон у него кем–то занят); через 5 минут с той же информацией прибежал “телефонист”.

Он стал звать к ним, но – “мусора” бегают, то и дело ходят туда–сюда, уйти с 7–го незаметно очень трудно. Я спросил его, не может ли он принести мне “трубу” сюда. Он был раздосадован, ответил что–то неопределенное и ушел, но минут через 15 вернулся и позвал вниз, во двор.

Спасибо ему, конечно, но разговор с матерью не получился. Она была еще под впечатлением – и кинулась мне живописать все ужасы их с Фрумкиным дороги со свиданки домой: как они едва не отстали от поезда, проводнику пришлось дергать стоп–кран; как она не могла влезть в вагон, проводник с Фрумкиным ее втаскивали; как еще в Буреполоме, сразу после свиданки, они с Фрумкиным опять разругались – из–за Карамьяна! Не много ли ему чести?.. :) – вплоть до взаимных заявлений, что они друг другу отвратительны, и больше мать с ним ко мне ездить не хочет ни за что... Мерзкие, глупые, пустые дрязги, которыми они живут и развлекаются там, пока я сижу здесь. Мне бы ваши проблемы, ребята... Под знаком этих вот скандалов, дрязг, жалоб и истерик матери и прошел для меня здесь этот Новый год.

3.1.10. 9–40

Тоска, пустота, бессмыслица... Пустые дни, и не о чем писать. 2010 год... “Мусора” бегают, носятся то и дело (в т.ч. в буквальном смысле) туда–сюда, – похоже, и впрямь стали каждые 2 часа, как им формально положено, ходить с обходами, если не чаще. Вчера утром обходом приперся “сам” Агроном, будил здесь, на 11–м, спящих, но никаких “оргмер” к ним вроде бы не принял. Вечером он, по данным стрема, ходил уже вместе с Макаревичем, а сегодня утром, после подъема – уже один Макаревич, по нашему “продолу”, на 7–й, потом на 6–й. Не сидится всей этой сволоте дома в праздники, в выходные, да еще и время – то 7–й час вечера, то утра...

Несмотря на беготню “мусоров”, пошел сейчас, в 10–м часу утра, на 8–й – к тамошнему парикмахеру, стричься. Вчера видел его по дороге с обеда, просил зайти, но он сказал, что, мол, лучше ты сам зайди – у нас, мол, там в “фойе” уже свет налажен (а в “фойе” 11–го вечно полумрак). Зайди, мол, в любое время. Ага, в любое!.. Пришел – везде погашен свет, все спят, его шконка – крайняя от двери в секцию, если не переехал – плотно задвинута занавеской. Когда теперь идти? Черт знает... После обеда разве что. Но активность “мусоров” тогда будет еще больше. А завтра наверняка уже припрется Палыч...

Связи для меня на этом бараке опять нет, вот уже 3–й день, похоже. Вчера и позавчера между ужином и проверкой ходил на 7–й к “телефонисту”. Помню, как год назад, в эти же дни, в январе 2009, я с той же целью после ужина заходил к “запасному варианту”, на 8–й. В темноте (но при мощном свете фонарей), идя медленно–медленно, надо было постараться пропустить вперед себя всю толпу, прущую с ужина, особенно всю эту блатную сволочь, – и не доходя до конца “продола”, до 13–го, свернуть на 8–й, посередине. Теперь – и я не там, и хожу не туда – “продол” другой, и мне, наоборот, надо в самый конец его, так что пропускаю я кого–то вперед или обгоняю – не так важно. Другое дело, что “локалка” 8–го была почти всегда открыта а на 7–м – последнее время ее стали запирать, и попасть туда – дело случая: пару раз мне везло, кто–то с самого 7–го приходил–уходил – и я проникал туда в открываемую для них, а не для меня, калитку...