Да тут еще эти сегодняшние 2 взрыва в Кизляре!.. :)) Ну прямо один к одному, – удары чередой пошли, как из пулемета. Но Кизляр, Дагестан – это все же территория самих кавказских народов, там они у себя дома и бьют своих мунафиков :), – а вот взрывы в Москве – это отличная, звонкая, хлесткая пощечина и Путину, и Медведеву со всей их хваленой “борьбой с терроризмом”, с их “модернизацией”, с их мифической “оттепелью”, с их всемирно–фанфарным очередным “юбилеем победы” в мае, со всей этой их хренью и мерзостью – современной российской государственностью. Пощечины отличные, прозвучавшие на весь мир, – и ничего вы, господа хорошие, сделать не смогли и не сможете против такого способа борьбы никогда , – сколько ни хорохорьтесь, и прилюдно обо...сь вы опять! И это замечательно!! :)) Да, 4 года уже нет Басаева, вашего главного врага, вашего ночного кошмара, – но, впрочем, где–то (в инете?) я мельком слышал еще в том году, что его батальон шахидов “Риядус Салихийн” восстановлен...

И еще забавно: мужичка с 10–го, полуцыгана, лет на 10 меня старше, ходящего ко мне за моим столовским хлебом и так, вообще, потрепаться по душам, – я вчера достаточно быстро и легко убедил в этой своей точке зрения на эти взрывы. Он–то как раз сторонники того, чтобы жить тихо–мирно, своей семьей, домом и пр., никуда не лезть, никакой борьбы, жизнь для удовольствия, – она ведь одна, и пр.; одним словом, обыватель из обывателей, ничтожество полнейшее. Сперва он было понес, что, мол, вот, люди погибли, ни в чем не повинные, какие сволочи эти террористы (–ки), хорошо бы к ним вообще смертную казнь применить (идиот! :)... Но когда я ему вкратце объяснил, откуда вообще все это берется, из какой почвы растет, и что в Чечне вообще–то был геноцид, и что граждане отвечают за преступления своего правительства, и что это, по сути, возмездие, – он быстро заткнулся и, если и не проникся, то по крайней мере молчал сочувственно, спорить не пытался. Нет сомнения, что эти элементарные вещи он услышал от меня впервые за всю свою жизнь.

2.4.10. 8–15

День вчера был длинный и безумный. Генеральная уборка, четверг... Но начинался он неплохо: пока уборщики из бывших СДиПовцев подметали и переподметали пол (не все выдвинули заранее тумбочки – так потом заставили, видите ли, мести по новой!..), ждали для мытья пола ведро из той секции (с этим недавним вычерпыванием колодца ведрами – оказалось, 2–е ведро пропало!.. :) – я успел быстро позавтракать! Уже удача, черт возьми!.. :)) Тумбочки не выволакивали, все прошло спокойно. Потом – удачно сходил в баню, потом – обед и ларек, все как всегда. На улице – весенняя распутица, грязища, потоки воды; в ларек пришлось шлепать по этой грязи на всем “большом продоле”; а теплынь такая, что в “телаге” уже было жарко, полно народу – уже в “лепнях”. Купил все быстро, пришел, поел; написать – хотел было – ничего не дали трущиеся вокруг и галдящие соседи по проходнякам. Где–то полпятого решил сходить к “телефонисту”, позвонить матери.

Тут уже все пошло не так гладко. У них мало того, что сидел отрядник, – но этот урод “телефонист” еще и вполне искусственно паниковал, что вот, мол, “мусора бегают”, – только что обход, дошедший до них, перелез на 10–й. Ну и что, казалось бы? Все равно, и отрядника совершенно достаточно, чтобы “трубу” не доставать, – потом, мол, зайдешь, попозже.

Но зато – несмотря на их отрядника – самое время оказалось, чтобы усадить меня и завести разговор: ты знаешь, в воскресенье уже пасха, а у нас даже чая нет. Ну прямо беда; подумать только, – нет чая!!! Без чая–то, ясное дело, никому не выжить, всем кранты, а уж тем паче – если чая нет (страшно даже вымолвить) НА ПАСХУ!!! Ужас–то какой...

Короче, эта мразь, как я и думал, тут же начала, пользуясь тем, что это “ларьковый” день 11–го барака, клянчить у меня чай и пр. Да не просто клянчить, а довольно–таки напряжно: чтобы я после шести вечера поперся в ларек 2–й раз и купил там – нет, вы не подумайте, что только пачку чая, и все, никоим образом! – а рублей на 100, не меньше: пачку обычного чаю (21 руб.) – на чифир к пасхе; пачку чая в пакетиках (“чаю попить”, – это они тоже любят, не все же один чифир глушить) – 25 руб.; пачку шоколадных конфет – причем именно шоколадных, к карамели (даже если шоколадных не будет в продаже) отношение очень скептическое, – 30 руб.; ну, и масла подсолнечного – чтобы эта харя могла им поливать хлеб и есть, а то ей больше нечего, – если маленькая бутылочка, то тоже рублей 30. Что–то около 110 рублей.

Получалось, что я зашел к “телефонисту” неудачно для себя – исходя из своего намерения позвонить, – но зато исключительно удачно для него, исходя из его намерения в очередной раз затариться чаем–сладким и пр. за мой счет. А ведь, когда я на входе в барак услышал, что их отрядник здесь, внутренний голос ясно предупреждал: раз я не смогу прямо сейчас позвонить, то и идти сейчас незачем. Жалею, что не послушался...

Проклиная свою глупость, я пошел–таки в 6 вечера опять в ларек, наплевав на ужин (благо, цыганская обезьяна давно, уже с месяц, наверное, перестала вообще ходить в столовку и там меня контролировать) и купил мерзкой наглой твари все, необходимое ей для встречи пасхи. :) Когда возвращался, 11–й барак как раз шел навстречу мне на ужин, но никто ничего не сказал. Пошел прямо к наглой твари опять, не заходя на 11–й – и удачно: отрядник уже ушел.

Тут мне хоть дали телефон, слава богу, и я набрал матери. Она огорошила меня возмущенным истошным визгом: ей только что звонил Матвеев и спрашивал, я ли это написал вместе с Михилевичем некий текст в поддержку недавних взрывов в Москве, выдержанный целиком в исламских тонах и висящий в инете за подписями моей и Михилевича?

И у самой матери, и – с ее слов – у Матвеева лейтмотив был один: как это можно радоваться, когда погибли ни в чем не повинные люди?!! Мать одновременно и пыталась – вполне прокурорским тоном – выяснить, действительно ли я инициировал сам этот текст и свою подпись под ним; и одновременно – выяснить, почему я радуюсь гибели людей; задавала много вопросов истошным тоном, но ответов не слушала и, как всегда, не давала мне вставить вообще ни слова. Истерика ее и визг в трубку были такими громкими и истошными, что мне пришлось громко, при всех сидящих вокруг блатных, тоже заорать, обозвать ее дурой, послать к черту и т.д. – и только таким экстремальным способом заставить выслушать то, что она сама же так дотошно выспрашивала в начале разговора. А именно – что я от нее впервые слышу об этом тексте и своей подписи; что, судя по целиком исламской риторике – он и впрямь принадлежит Михилевичу, таков его стиль; ну и – что я, конечно же, его поддерживаю и очень рад, что он, помня обо мне и моей всегдашней позиции, поставил и мою подпись.

После этого я набрал Паше Л. – и так давно собирался, а тут такой повод! Тот сказал, что текст этот появился только в ЖЖ Михилевича, больше нигде; и когда того стали спрашивать, с какой стати он поставил мою подпись, уполномочил ли я его – тот в сердцах плюнул и подпись мою снял. Сейчас там еще подпись Маглеванной, которая, по словам Паши, вроде бы с этим согласна. А Михилевич, мол, вообще пишет ерунду, нельзя такое писать, оправдывать гибель людей; самое же главное – они там все (в рассылке, мне посвященной) жутко боятся, что за такие тексты с моей подписью мне намотают еще срок – типа, за “оправдание терроризма”. Они там вообще решили, что убрать подпись Михилевичу велел я. Паша был очень удивлен, узнав, что это не так.

Говорили мы с ним долго – минуты 23 где–то, пока набившиеся в проходняк “телефониста” блатные пили чифир из принесенного мною чая. Собственно, эту беседу я считаю главным, важнейшим событием моего вчерашнего дня. С Пашей спорить одно удовольствие, потому что он не орет, не бьется в истерике, а говорит спокойно, слушает мои аргументы, приводит свои, и тон любой, даже острой с ним полемики у нас всегда остается доброжелательным. Но с его аргументами – что, мол, нельзя опускаться до уровня своего врага (русских, бомбивших чеченские города), надо оставаться благородным противником; да и погибшие 20–летние девчонки не отвечают за этот геноцид, они были еще детьми, когда все это начиналось, – я, конечно же, согласиться не могу. Что поделать, война – жестокая штука, и не мы ее начали. Что революции не делаются в белых перчатках, сказал еще Ленин, и к войнам это относится точно так же; к тому же, вполне логично, что люди, не жалеющие свою собственную жизнь, мало склонны жалеть чужую, – а ведь те, кто взорвался в толпе на этих 2–х станциях, как само собой разумеющееся отдали при этом и свои жизни – но об этом почему–то никто не вспоминает. Сказал я Паше, что, в общем–то, моя позиция не изменилась с 2004 г. – я писал тогда о февральском взрыве на перегоне “Павелецкая” – “Автозаводская”, и фраза той статьи – “Взрыв в московском метро оправдан, естественен и законен” – даже вошла в мое обвинение, а потом в приговор, по пути послужив предметом моих вопросов к “эксперту” на суде (я хорошо помню свой вопрос: “Побуждает ли эта фраза кого–либо к чему–либо?” – т.е.”призыв” она или не “призыв”. Он ответил, что нет.). Жаль, сидело вокруг много народу (швали) и не мог я подробно разжевать Паше свое общее, В ЦЕЛОМ, отношение к подобным вещам, бывшее у меня как в 2004, так и сейчас. Что–то вроде: да, конечно, пойти взорвать отделение милиции лучше, чем вагон метро, кто бы спорил. Но поскольку мы – русская антиимперская оппозиция, радикальные либералы и демократы Москвы, Питера и т.д. и т.п. – САМИ не можем этого сделать; не можем пойти взорвать ни ментовку, ни метро, ни просто убить “мусора” на улице, и неважно, почему, – боимся ли мы, или у нас нет оружия, или еще какие–то причины нам мешают, – то уж в этом случае мы как минимум не должны осуждать тех – представителей национально–освободительных от “нашей” империи движений – которые не боятся, а уверенно держат в руках оружие и во многом делают нашу работу за нас! Ладно уж, никто нас самих ничего взрывать не просит, – куда уж нам, сопливой детворе, мы еще просто не доросли до таких вещей, до серьезной войны с властями! Мы только и можем, что трындеть в интернете (и то больше между собой), да самиздат печатать мизерными тиражами, – но уж по крайней мере тех, кто не боится, а делает, стреляет, взрывает – надо не поносить, не осуждать, не отмежевываться, не слезы и сопли эти по “невинным жертвам” разводить, – а всячески поддерживать каждый их выстрел и каждый взрыв! Уж это–то мы, по крайней мере, можем?! – твердо и достойно вести себя, без слез, слюней и соплей, не осуждать и не поносить тех, кто взвалил на себя все, что мы должны были делать сами – но по трусости ли своей, слабости ли, неумению, неспособности, ничтожности нашей вообще – не делаем?!! Или мы вообще такие уж конченные ничтожества, что способны только свысока поучать тех, кто что–то реальное делает, и “моральные” эти слюни разводить? Да, взрыв ментовки лучше взрыва в метро – но сами–то мы ни там, ни там взорвать ничего не способны по определению по общему нашему ничтожеству, трусости, слабости, глупости и пр. – и уже сам этот факт жестко обязывает нас поддержать то, что реально делают другие, более достойные (да еще ценой собственной жизни), ДАЖЕ если нам кажется, что они делают это не так или не совсем так, как надо. Не так, как сделали бы мы, ага :) – но в том–то и штука, что МЫ–то как раз неспособны сделать вообще ничего. И в таком положении осуждать и поносить делающих нам точно не пристало.