Пишу все это – а ноги коченеют и отмерзают в шерстяных носках...
14–55
Везет как утопленнику... Дикий мороз продолжается, третьи штаны пришлось поддевать (эделевское “термобелье”) – а тут после утренней проверки приносят вдруг повестку на проклятый этот суд по УДО – на завтра! Будь все проклято трижды!.. Зная заранее результат – стоять завтра дай бог еще час, а то и 2, на улице, на этом страшном морозе, в курилке возле штаба!..
15.12.09. 15–10
Ну что ж, сходил. Единственное счастье – стоять на улице, слава богу, таки не пришлось – пустили в штаб. Когда я пришел, все были уже там – и я, помню, слегка изумился, увидев пустую курилку. Но – пока стоял и ждал (а в списке я был, как всегда, последним) – и в самом штабе ноги окоченели так, как будто босиком на льду.
Ни малейших иллюзий по поводу вердикта этого “суда” у меня не было, поэтому и очередной отказ ни неожиданностью, ни разочарованием не стал. Все нормально, закономерно, все обусловлено: эта система цепко держит тех, кого ей удалось захватить живьем. Но и я воюю с ней не на жизнь, а на смерть... Формальным основанием для отказа, как я и предвидел, послужило то единственное “неснятое и непогашенное взыскание” – устный выговор от 30.5.09. по доносу Агронома, да еще вопрос судьи о том, признаю ли я вину и раскаиваюсь ли.
Что ж, жизнь продолжается, все идет своим чередом. Следующая подача – начиная с 15 июня 2010–го, и поэтому следующий суд по УДО – где–то в июле, м.б., в августе. Сейчас лютый мороз (минус 37, говорят, было в подъем!), а тогда будет, наверное, зной и пекло...
Пока ждал, почитал там, в коридоре, висящие на стене “Правила внутреннего распорядка”. Каждый раз, как жду там, в этом конце коридора – суда ли, или какого–нибудь начальства, – читаю от нечего делать эти “правила”, но так – связно, четко, пристально – осознал их смысл впервые. Мерзость совершенно невозможная! “Права” зэков и запреты для них сведены вместе в одну главу – III–ю; и список запретов там совершенно издевательский, гнусный, драконовский, такой, жить по которому, выполняя его весь и буквально, совершенно невозможно. Там не только “занавешивать и самовольно менять спальные места” запрещено, что мне зачитывал Казиев еще на 13–м. Там запрещено самовольно, видите ли, вешать на стены фотографии, репродукции, открытки и пр.; держать животных (бедные Маня, Фрося, Мона и др.!) и даже декоративных рыбок; запрещено принимать пищу в неотведенных для этого местах (то бишь я не только баул со жратвой хранить под шконкой не могу – я и вообще есть в секции ничего не могу, это нарушение!!!); запрещено выносить продукты питания из столовой (выношу в кармане хлеб – нарушение!); запрещено находиться на спальных местах в неотведенное для сна время – т.е. не только лежать, но даже сидеть на шконках от подъема до отбоя, 16 часов! А где, позвольте спросить, находиться все это время?! Т.е., становится ясно, что все мерзости о самых свирепых “красных” зонах, что я читал еще на воле или (в 1000 раз больше) наслушался уже здесь, типа наказания за вынос хлеба из столовой или принуждения весь день сидеть только на табуретках, а на шконку сесть запрещено, – это не какие–то личные “навороты” и отсебятина “мусоров”. Нет, – это всего лишь строгое и доскональное соблюдение драконовских запретов, содержащихся в этих самых правилах...
Принято сие творение карательно–бюрократического разума, между прочим, в 2005–м, дополнено в 2006, – как раз самый разгар путинщины. Карательный документ, достойный быть лицом этой людоедской эпохи, – эпохи реставрации Совка на базе новейших компьютерных технологий. И, конечно – наперекор всем стенаниям всех правозащитников, жалобам и сетованиям Е.С. о моей кровожадности и пр. – адекватным ответом на такой документ людям, проводящим его в жизнь, могут быть только пули!..
16.12.09. 8–38
Ужас. Безумная эта зима все длится... На улице с утра не только за 30, но, говорят, уже и за 40°. Зарядки нет. “Козлы” свирепствуют, выгоняя всех на мороз – вчера с 21 часа на проверку (которая в 21–30), а сегодня с утра один из этих подонков попытался моего соседа–сапожника со сломанной рукой и постельным режимом выгнать вместо (отсутствующей) зарядки на “прогулку”... В бараке, правда, потеплее, чем было вчера, когда я буквально околевал, час почти не мог согреть ноги в 3–х парах носков (2 – шерстяных), укутанные телогрейкой. Изо всех бараков, из окон, дверей и щелей – огромные столбы пара, особенно заметные и впечатляющие вечером, в темноте. Из труб столовой, “промки” и – сейчас шел на завтрак, посмотрел – бани – тоже огромные толстенные столбы не столько дыма, сколько пара, вертикально упирающиеся в небо...
Зона, можно сказать, вымерзла, окоченела, жизнь в ней во многом замерла, как замирает птичий щебет и всякое видимое движение в скованном морозом новогоднем лесу. Вспоминается раннее детство, детские сказки про зиму и Новый год, эти прогулки по окоченевшему, заснеженному лесу (впрочем, в последние до ареста годы их тоже было немало – с зайцем моим :). На завтрак выходят несколько человек – и не стоят даже минуты за воротами “продола”, где обычно их всегда останавливают подтягиваться и “разбираться по трое”. Опоздавшие потом доходят до “шушарки” сами.
Палыч, черт бы его драл, дежурил эту ночь – и опять всю ее, оказывается, провел в бараке. А утром начал ходить туда–сюда. Недавно опять ушел – и, хочется верить, уже окончательно, пойдет, наконец, домой спать, и сегодня его уже не будет.
Среда. Тягостное, мучительное ожидание шмона – даже несмотря на мороз. В это же время, м.б., на неделю позже, – в том году и при меньшем морозе на улицу не гнали, а загоняли в “культяшку” на 13–м, но шмонали все равно. Мучительные раздумья, как быть с одеялом – то ли застелить им соседнюю чью–то шконку, где одеяла нет, то ли в маленьком баульчике поставить под шконку (авось не полезут?), то ли – в том же баульчике взять с собой. Последнее кажется мне самым надежным. Такую ценность в этих жутких условиях просто нельзя выпускать из рук, тем паче, что греет одеяло прекрасно, даже в такие лютые морозы под ним идеально тепло.
Какие потрясающие византийско–азиатские, непредставимые для воображения среднего европейца сцены видишь здесь на каждом шагу! Ей–богу, рассказали бы – ни за что б не поверил!.. Вчера, после отбоя уже, подхожу к туалету, – дверь открыта, оттуда столбом валит пар. А, понятно, – двое “обиженных” моют единственное оставшееся там место горячей водой из шланга, подключенного к системе отопления. После этого один из них говорит мне типа: пока сюда нельзя, – и становится снаружи у двери, не давая ее открыть. Спрашиваю – он объясняет, что сейчас сюда пойдет вот то самое мелкое архиблатное существо, самодержавно рулящее бараком. (А до этого, пока я ужинал, а обход “мусоров”, целенаправленно обшмонав “козлинный” проходняк в нашей секции, забрал телефон, – оно потом приходило и ругалось на “козлов”, угрожая лично у них все прошмонать и забрать все “трубы”, раз они “сдают” друг друга и так легко отдают телефоны “мусорам”.) Я специально встал у стенки – посмотреть, как народ будет ломиться в туалет и реагировать на запрет и на “высочайшее” имя. Прямо, ни дать ни взять, его величество китайский император, – для него верные рабы и моют отдельно, и дверь держат, и народ отгоняют, когда там и так в туалет попасть невозможно, весь день очередь. На вялiкi жаль, народ именно в этот момент почему–то и не подходил особо. Дверь держали под охраной долго, минут 5 – пока, наконец, это мелкое чмо не высунулось из двери секции, спросило, свободен ли “дальняк” – и начало орать на “обиженных” мойщиков, почему они ему не сказали, что свободен (хотя один из них при мне ходил в ту секцию и говорил). И, наконец, гордо прошествовало туда, говоря с кем–то по телефону.
...Что славен кличкой подзаборною,
Что дерзких не отвел очей,
Когда он шествовал в уборную
В сопровожденьи стукачей...
17.12.09. 16–35
