Только ты взяла с улыбкой пиалу из рук людей,

Как порвались от рыданья связки всех моих костей.

Гурия к тебе явилась спор вести о красоте,

Но и та, тебя увидев, удалилась поскорей.

Стала ночь моей разлуки мне опасностью грозить,

Потемнела, словно нежный гиацинт твоих кудрей.

Сердце гибнет от удара взором пущенной стрелы,-

Словно зверя на охоте, ты разишь стрелой своей.

Я несчастен: у любимой состраданья нет ко мне,-

Эти слезы и рыданья не тревожат сердце ей.

Что такое сад свиданья, ты не спрашивай меня:

В мире горестной разлуки, как в тюрьме, я много дней.

Как беспечен тот, кто скачет, выпустив узду из рук!

Упадет он без дыханья, погружен в мечты о ней!

Тот свободен от печали, кто бежит толпы людской,

Но оставшемуся с нею в мире жить еще грустней.

Каждый миг твои собаки прогоняют Навои,

Но обманом он в их свору возвращается скорей.

Здоровым меня оставить не захотела любовь,

Во прах обратив, пустила до ветру тело любовь.

В разлуке при мне остались отчаянье и болезнь,

А душу солью страданья вконец изъела любовь.

Грозящее миру пламя гудело в моей груди,

Там ярким огнем горела, не искрой тлела любовь.

Но люди, теряя душу, прийти умоляют смерть,

И палачей луноликих пускает в дело любовь.

Жестокости обучила Ширин и Лейли она,

Меджнун и Фархад счастливцы, лишь мной владела любовь.

Разлука, тоска, безумье – убийцы, но в этот мир

Прийти и разить несчастных им всем велела любовь.

Однако за благочестье я близости не отдам,

Не дам, чтоб в могиле тесной средь роз истлела любовь…

О Навои, будь счастлив, что ты еще жив и любишь,

Страданьями награждает и сверх предела любовь.

Я желтухой болен, кравчий. Весь в осеннем цвете яром,

Где ж вино, что охмеляет винограда желтым даром?

И лицо мое, и тело – листья желтые на ветке.

Пожелтели – кто ж излечит их целительным отваром!

И в очах зрачки с белками стали желты, как тюльпаны.

Что за хворь? Той розоликой жечь меня дано пожаром!

Говорят, очам полезно видеть желтое – ах, где же

Кипарис в одеждах розы, что пылает желтым жаром?

Желтоперой птицей ночи стал среди полдневной стаи

Пожелтелый день разлуки, что сражен судьбы ударом.

Если ж не больным желтухой ночь и утро, отчего же

Ночь распустит кудри, солнце лик свой рвет – в рыданье яром?

Желтизну больного тела Навои скрыл в прахе скорби -

Так вот нищий в землю прячет золото в кувшине старом!

Улыбки всем расточая, мне ты не улыбнулась,

Встретив мой взор, печалью одетый, не улыбнулась.

В жажде твоих рубинов подобен я стал шафрану,

Но ты и при виде этой приметы не улыбнулась.

Молил я: «Скажи хоть слово», но знаком ты приказала

Мне умереть и, слыша обеты, не улыбнулась.

Не зная счастья слияний, себя ты отдать не можешь,

Я не дивлюсь, что при этой беде ты не улыбнулась.

Послушай, Меджнун с Фархадом были лишь струйкой дыма.

Я – пламя, но ты б и вспышке кометы не улыбнулась.

Улыбка подобна солнцу, солнцу светить пристало,

Жаль, что ты на такие советы не улыбнулась.

О, Навои, от розы вдали соловей тоскует,

Может, она и песням, что спеты, не улыбнулась.

От неверной сто горьких бед довелося увидеть мне.

Кто ж знал верность, чтоб счастья свет довелося увидеть мне?

Кто познал от сынов времен долю верности и добра,

Чтобы преданности обет довелося увидеть мне?

Словно пса, прогони, о друг, сердце взбалмошное мое:

От беспутного только вред довелося увидеть мне!

Что мне добрый привет друзей? В сердце – тишь и блаженный мир,

Если гнет от ее клевет довелося увидеть мне!

А красавиц увижу я – и трепещет надеждой взор:

Где жасмин мой? Хотя бы след довелося увидеть мне!

Пусть и землю, и свод небес захлестнет рыданий потоп:

Злобу этих двух приверед довелося увидеть мне!

Серполунный увидишь лик – знай: тебя погубил не меч,-

Кару неба – страшнее нет! – довелося увидеть мне!

Я молитвенный коврик мой и хырку проносил до дыр,

Чтоб два мира сквозь их просвет довелося увидеть мне!

И не спрашивай, Навои, что изведал я от нее,

Сто невзгод друг за другом вслед довелося увидеть мне!

Злее, чем измены мрак, темнота бывает разве?

Светом дня озарена темень та бывает разве?

Искрой молний опалит всю вселенную разлука,-

В преисподней адских мук ей чета бывает разве?

Нюхать след ее собак – вот награда мне за верность!

Лучше золота сего красота бывает разве?

В день разлуки море бед с головой влюбленных топит,-

В ночь измены хоть роса пролита бывает разве?

Пятна крови, как цветы, на моем сожженном теле,-

В роще бедствий время цвесть для куста бывает разве?

Черный проливень измен насмерть любящих сражает,-

Тьма небесного дождя так люта бывает разве?

Песней, льющейся навзрыд, Навои сжигает розы,-

У безгласных соловьев песня та бывает разве?