слово к БОГУ, ИДУЩЕЕ из ГЛУБИН СЕРДЦА (ГЛ. 39) I Подталкиваем дьявольской рукой И соблазняем леностью привычной, И я утратил прежний облик свой, Свое первоначальное обличье. А если так, то ныне мне пристало Сказать, в чем грешен, как я прожил век, Сказать пред миром, что со мною стало, На что, ничтожный, я себя обрек. II
Себе кажусь я книгою сейчас. Я – книга воплей, стонов и сомнений, Похожая на книгу тех видений, Что Иезекииль узрел в свой час. Я – город, по без башен и ворот. Я – дом, где нету очага зимою. Я – горькая вода, и тех, кто пьет, Я не способен напоить собою. Я – сад, который высох и заглох. Я – поле, тучное травою сорной. Я – нива, что предуготовил бог, Но почву дьявол распахал проворно. Я – древо, потерявшее плоды, Годящееся только для сожженья. Я – саженец, засохший без воды, Светильник, потерявший дар свеченья. И новые стенанья, плач глухой Я облекаю в прежние созвучья. Беспомощен зубовный скрежет мой, И горек мой позор, и слезы жгучи. Гнев над моей душой неумолимый, Над грешной плотью огнь неугасимый. Печать греха легла мне на чело. Достоин казни я, творящий зло. Боль, посланную с неба, на земле Приемлю я, погрязнувший во зле. Что ждет меня – заранее известно: Как кучи плевел, превращусь я в дым. И возвещает снова глас небесный О том, что мой недуг – неисцелим. III Я каюсь, чтоб меня услышал мир. И, правда, может, схож я с той блудницей, О коей у Исайи говорится Во притче про надменный город Тир. Но если скорбь блудницы позабытой Из тьмы времен пророк донес до нас, Как должен я взывать в свою защиту, Как должен прозвучать мой скорбный глас? Мне ведомо, Пришествие господне Настанет, Я дрожу уже сегодня. И, думая о страшном Судном дне, Предвижу нескончаемые муки, И к небесам я простираю руки, И жду возмездия, и страшно мне. Что будет – все я знаю наперед. Но и предвидя все свои страданья, И зная, что меня в грядущем ждет, Я все же нерадив на покаянья. Но в страшный час меня ты не покинь, О господи, отец наш всемогущий, Чадолюбивый, добрый, вездесущий, Прощающий своих сынов. Аминь! СЛОВО К БОГУ, ИДУЩЕЕ ИЗ ГЛУБИН СЕРДЦА (ИЗ ГЛ. 51) I Я, смертный, не обласканный судьбой, Ужель к себе подобному с мольбой Мог обращаться, горестно стеная, Бессилия людей не понимая? Ужель к тому я обращал моленья, Кто сам ничтожен силой, речью слаб, У мыслящих существ искал спасенья Я, мыслящий, но неразумный раб? Ужель молил людей, власть предержащих, Владык, как и дары их преходящих? Ужели брата я молил родного, Который сам искал прозренья свет, Ужели я молил отца земного, Что сам прощенья ждал на склоне лет? Ужели мать молил я в тишине? Ужели ждал от той ответной вести, Чья нежность и забота обо мне Оборвались с мгновенной жизнью вместе? Ужели я молил земных царей, Не понимая, что цари земные Способны смертным смерть нести скорей, Чем блага жизни иль дары иные? О нет, не к братьям, не к царям земным, Я обращался лишь к тебе, о боже, Лишь ты один все можешь дать живым И после смерти воссоздать нас можешь. СЛОВО К БОГУ, ИДУЩЕЕ из ГЛУБИН СЕРДЦА (ИЗ ГЛ. 54) III Плывет пловец, захлестнутый волнами, Его пучина бьет, а он плывет. Покуда взмахивает он руками, Но силы кончатся его вот-вот. Бьют волны и бока его, и спину, Ест соль глаза, а морю нет конца. Оно в свою соленую пучину Сейчас затянет бедного пловца. Пловец плывет, но нет ему спасенья. Он не уйдет от вздыбленных валов. Жалчайшее господнее творенье, Как бедный тот пловец, и я таков. Мне говорят – понять я не пытаюсь, Не слышу, хоть мне голос подают. Трубит архангел – я не пробуждаюсь, Недвижим я, хотя меня зовут. Я позабыл все то, что раньше видел, Черствее становясь день ото дня, Бесчувственен я к боли, словно идол, Хоть люди ранить норовят меня. Мне лестно даже с идолом сравненье. Я хуже, ибо совесть не чиста. Презренный и достойный обвиненья Дерзаю все ж вымаливать прощенье, Спасенье у спасителя Христа. слово к БОГУ,
ИДУЩЕЕ из ГЛУБИН СЕРДЦА (ГЛ. 55) I Парил я на крылах души моей, Над сонмом живших в мире сем от века, Но, многогрешного, меня грешней Покуда я не видел человека. Все это взвесив на весах ума, Я обратил к себе как прорицанье Нетленный стих Давидова псалма: «Со мною кто сравнится в злодеянье?» Так что ж скажу я своему врагу? Чье прокляну и чье ославлю имя? Я, грешный, лишь себя клеймить могу Словами беспощадными своими. И мне, отягощенному виной, Я верую, даруешь ты прощенье, Как ныне я прощаю прегрешенья Всем тем, кто был виновен предо мной. |
