ее воли и что она по-прежнему любит его: Мы сожжены небесным колесом. Коль не тебе, кому же знать меня! Заклеймены мы вражьим языком. Коль не тебе, кому же знать меня! Я своему Меджнуну жизнь отдам. Лишь исстрадавшийся состраждет нам. И ты мне сердце разрушаешь сам. Коль не тебе, кому же знать меня! Не знал Меджнун, что я ему верна. Он думает: изменница она! Аллаху жалоба моя слышна. Коль не тебе, кому же знать меня! Что ожиданья страстного страшней? Что кубка непочатого хмельней? Я отреклась от родины своей. Коль не тебе, кому же знать меня! Дни шли, но дней тех не считала я, Гранатов-яблок не срывала я, Другому их не отдавала я. Коль не тебе, кому же знать меня! Клевещут вражьи черные слова! Грудь сожжена, в тумане голова. Не бойся, друг: Лейли – твоя жена, Коль не тебе, кому же знать меня? Всегда ищу Меджнуна я, Лейли. Лишь о Меджнуне речь моя – внемли! Вслед за тобой пойду на край земли! Коль не тебе, кому же знать меня! Мимо тайного приюта Меджнуна в песках проходит караван Лейли. Меджнун не знает, во сне иль наяву показалась она: Прошел до утра караван Лейли, Ее аул к яйле искал дорог. Больному исцеленье принесли, А он рукой пошевелить не мог. Меджнун стонал, простертый на песке, Прошла Лейли с живой водой в руке. «Кто ты?» – спросила, стоя вдалеке. Так пери посещают наш порог. Как сокол, пролетела в стороне,- Не знаю: наяву или во сне. Увидев, обезумел я вдвойне - Перед султаншей сердца изнемог. Весной с горы потоки потекли, Яйла взманила странников земли, В подарок принесла себя Лейли Тому, кто сердце бы ее зажег. Увы! Болезнь любви страшна была, Под камнем грудь погребена была. Моя Лейли отдалена была,- Ей бог дорогу одолеть помог. Но вновь она ушла, как ветер дня. Изрежу сердце, сам себя казня! Молчал: столбняк оцепенил меня; Вот корень ста безумств и ста тревог! Прошла до солнца – бровь, как серп луны; Я думал, видя: вечно те же сны! Меджнун сказал: все ночи слез полны. Опять разлуку возвращает бог. Лейли не выносит разлуки. Умирая от любви, она последний вздох посылает Меджнуну: Меджнун! Мой вздох печален стал и тих. Приди, мой богоданный! Торопись! Мощь сердца моего и глаз моих – Любимый, долгожданный, торопись! Я становлюсь пред роком все бедней, Отец и мать не веселят мне дней. Один любимый в памяти моей, Сожженной и туманной. Торопись! Раскрылась роза, а певца ей нет. Душа без крова, и дворца ей нет. Меджнун в пустыне, и конца ей нет. Коль ты идешь, желанный,- торопись! Твоя постель приснилась мне, бела! Ты спал, и кровь из глаз твоих текла. О, только б жизнь твоя была цела! Я в скорби несказанной. Торопись! Мой стан – «алиф», согнулся, словно «дал». Ограду сада ветер изломал. Я не хочу, чтоб свадьбу ты сыграл С невестой бездыханной. Торопись! Что бедность нам! День встречи недалек. Ах, стон Лейли, как небо, стал высок. Мой ласковый, блеск глаз моих и щек, Мой день благоуханный,- торопись! Лейли умоляет мать не обижать без нее Меджнуна:
Мать, завещаю: если он придет, Ты друга лучших дней не укоряй! Он, в сердце ранен, кровью истечет, Так будь к нему нежней,- не укоряй! Пусть нас не оскорбляет глаз чужой! Пусть милый праха не поит слезой! Пусть не глядит он жалко пред тобой! Страдальца пожалей,- не укоряй! Я утаю ли тайну хоть одну? Любовные все муки помяну. Я, в реку смерти погрузясь, тону. Его, кто всех грустней,- не укоряй! На небе рока стал Меджнун луной. Как радостно он умер бы со мной! Ах, нужен ли влюбленным шах иной? Его, кто всех смелей,- не укоряй! Он не вздыхал о радостях земли, В труде, в тревогах дни его прошли, Не разделил блаженства он с Лейли. Томлюсь… Души моей не укоряй! После смерти Лейли к могиле ее приходит Меджнун, чтобы навсегда окончить здесь свой жизненный путь. Мать Лейли, выполняя завещание дочери, рассказывает Меджнуну о ее последних минутах: Коль ты Меджнун, я все сказать должна: Лейли навек заснула,- горе мне! Теперь о ней забудь: ушла она, Свечу мою задула,- горе мне! Пусть дни и ночи плакала, но знай - Из глаз ее мне улыбался рай. Был у меня поющий попугай, Та птица упорхнула,- горе мне! Ее лица уже не видеть нам: Ушла под землю и осталась там. Как вздох ее последний передам? Скорбь губы мне замкнула,- горе мне! Лейли вскочила, пробудясь от сна. «Меджнун мой умер!» – вскрикнула она И умерла. И вот – погребена. А нас к земле пригнула,- горе мне! Коль ты Меджнун, не опускай лица, Лейли испепелила нам сердца. Не жги! Вся сожжена я до конца! Где караван аула? Горе мне! Мои слова слезами утекли, Тебя мы за «меджнуна» здесь сочли. Я мать умершей девушки Лейли, Я в скорби утонула,- горе мне! |
