— А нам, тетя, тоже можно на небо?

— И разбойники, и волхвы, и человекоубийцы, и другие грешники взойдут в царство небесное. Только еретикам и врагам божьим несть места в дворцах небесных!

Муля только теперь понял, что вся его эрудиция здесь ни к чему. Мало того — доказывать людям, которые уже сожгли за собой мосты, даже самую убедительную правду становилось опасным.

К кринковским парням подошел Антонюк из Масева-второго.

— А ты чего тут митингуешь?! — недобро глядя исподлобья на Мулю, спросил он. — Что, воду мутить пришел сюда, нехристь?

— Альяшу надо сказать! — посоветовали бабы. — Побеги кто-нибудь!

— С такими сморчками сам справлюсь! Смотрите, приперлись! Как двину сейчас по этим очкам, звезды посыплются!

Кринковцам пришлось отступить за спины зевак.

Сплоченная, суровая и уверенная в правоте своего дела толпа, эти сотни решительных и сильных мужиков и баб из разных Подзалук, Сыроежек, Глинян, Праздников, Телушек, Семиренок, Гнойницы, Ремутевцев разорвали бы на куски, стерли бы в порошок не только кучку парней — они готовы были идти против всего света, если бы им помешали готовиться к заветному таинству.

Кто-то из фанатиков обратился к зевакам:

— А разве вы не пойдете с нами?

Обалделые сельчане молчали. Дядька в льняной, первый раз надетой рубашке повторил вопрос.

— Ничего, Иване, оставь их в покое! — успокоил дружок. — На том свете вспомнят твой совет — ан будет слишком поздно!

— Все вспомнят, братья и сестры, все-е! — мстительно вставил вездесущий Давидюк. — Вот так же когда-то люди ели, пили, веселились, женились и даже не думали о боге да высмеивали старого Ноя, дураком обозвали, когда он перед потопом строил ковчег!

Фанатики насмешливо кивнули мужикам:

— Ждите и вы, ждите!..

— И те грешники думали, что живет человек только на земле, — не унимался Давидюк. — Глупость, братья и сестры! На земле мы существуем мгновение, а там нас ждет вечное блаженство! Скоро, уже очень скоро кончится наше земное существование, развеется то бренное, в которое облачил господь Адама в наказание за его гордыню, высвободится дух наш из кожаных риз, и мы будем держать перед всевышним ответ за каждую прожитую минуту!

— Вот тебе и «кумэкус эго»! — грустно шепнул молодой кринковец своему вожаку. — Это тебе не выступление хора организовать!

— Еще какой комикус! — самокритично согласился Ништ, глядя на друга из-под очков с толстыми, как два бутылочных донышка, стеклами.

Муля Ништ, который потом в Королевском лесу в длинные зимние ночи не раз будет развлекать своих друзей из партизанского отряда имени Александра Матросова юмористическими рассказами про свои грибовщинские приключения, сейчас только вздохнул:

— Живые библейские персонажи! Расскажи кому-нибудь в городе — не поверит!

Огромная толпа по-праздничному разодетых богомольцев, заполнившая выгон, с суровой и степенной торжественностью направилась под вечер к Альяшовой святыне с пением:

Самые рьяные фанатики, прибыв на святой взгорок, распластались у церковной ограды и, замерев, ждали роковую минуту не шевелясь, не поворачивая головы. Другие готовились деловито, спокойно, как к свадьбе или похоронам.

— Смотри, Соня, за детьми, чтобы не слишком перепугались, как вокруг греметь начнет, сверкать и земля валиться! — наставлял жену дядька, словно видел уже не один конец света. — И сама не бойся! Когда начнется эта неразбериха, то стань — и ни с места, замри! Народу будет уйма, но нас господь не тронет!

Рядом сорокапятилетний увалень, первый раз в жизни поцеловав жену, с дрожью в голосе говорил:

— Ну, Нюрка, будем прощаться! Прожили мы с тобой душа в душу двадцать лет, никому ничего худого не сделали, а теперь давай… Кто знает, увидимся ли на том свете?

— Выходит, мы там не вместе будем?! — возмутилась женщина. — Ты хочешь избавиться от меня, та-ак?! А-а, знаю я, на кого ты зарился, зна-аю!.. Кобель несчастный! Уже заранее знаешь, что в пекло попадешь?! Чего молчишь?

— Ты это всерьез?!

Стоящий рядом мужчина заметил увальню:

— Вот видишь!.. Скажу тебе, брат, по чистой совести: если там жен не отделят от мужей, какой же это, у черта, будет рай?! Лучше уж человеку со львом и скорпионом жить, чем с иной бабой!

В другом месте муж спрашивал:

— Это что у тебя, Маня?

— Клубки.

— Зачем они тебе?!

— Вязать там буду.

— Вязать в раю-у?! Совсем сдурела!

— Да ты только посмотри, какая шерсть! Такая мягкая, а краска как файно пристала! Жалко выбрасывать!

— Не смеши людей!

— Я там со спицами спрячусь за смоковницу или пальму какую и буду себе вязать чулки, свитер!.. Ведь скучно же будет без дела, подумай! Ну, посплю день-другой, а потом? Я и взяла-то всего шесть клубочков, это же от наших мериносов шерсть, Никифор! Погляди, какая файная!

— Чего придумала, дурная баба! Не нагоревалась за жизню?! Мы с тобой другого достойны! Знаешь, как нас там будут встречать, что нас ждет?.. До вязания ли будет?! Избранных такая благодать ожидает, какую мы с тобой и представить себе не можем! Сейчас же выкинь все эти клубки, слышишь?!

— Она вы-ыбросит, Никифор, вы-ыбросит, ты только не злись на жену в такую минуту! — вступилась за бедную женщину Химка. — Нельзя теперь нам друг на друга злиться, дай ей потешиться напоследок!

— Ой, неужели я маму увижу?! — допытывалась у мужа Коваль Ледя из Подзалук. — Какие они теперь?! Мама померли, когда мне было всего пять годиков! Теперь у меня дети старше!

— Ничего, на небе люди не меняются! — успокоил ее Володька. — А я все думаю про отцова деда. Говорят, он еще с турецкой войны привез горшок серебра и закопал перед тем, как его в Королевском лесу медведь задрал! Я все поле и луг над Супраслью перекопал, хотел жеребца у мостовлянского мазура купить… Интересно было бы спросить: куда он все-таки этот горшок сунул? Правда, старик здорово, говорят, грешил, может, он в пекле?

— Думаешь, оттуда нельзя будет выйти к родным?

— Если уж кто туда попал — капут!

— А если хорошенько попросишь, может, и пустят?.. Ну хоть одним глазом посмотреть, словечком переброситься — ведь столько не виделись!

— Ни в какую! Да мне теперь без пользы горшок, если даже дед и рассказал бы, а все равно интересно!..

Еще одна женщина неподалеку вспомнила, что она замужем за вдовцом.

— Как я буду жить на том свете? Там же обязательно и твоя первая жена! — нападала она на мужа. — Конечно, Гандя помоложе, и ты меня бросишь, бесстыжие твои глаза! Говори — бросишь ведь, да?..

— Побойся бога, что ты мелешь?!

— Бросишь, бросишь, я тебя знаю!..

— Ве-ера!..

— Не подходи! Ты не раз видел ее во сне, по имени называл, сама слышала, как звал ее! И фотокарточку хранил! Думаешь, я слепая и глухая? До сих пор молчала, а теперь вот скажу!..

Поискали Давидюка. Тот открыл Библию и в евангелии от Матфея прочитал, что на небе не женятся, не выходят замуж, не любятся по-земному, а пребывают, как божьи ангелы, бесплотно.

— А меня берет страх, как подумаю, что надо будет лететь куда-то на небо! — признавалась женщина из Подзалук мужу. — Я у себя и по лестнице на чердак боялась лезть за бельем, ты мне все доставал, а тут над тучами и звездами!.. Боже, как на такую высоту подниматься?!