- Как город? Как ведут себя англичане? Каково положение рабочих? - спросил Киров.

Рогов снова набил трубку, весь утонул в облаке дыма. Потом достал из-за пазухи пакет с письмами Бакинского комитета партии и последними номерами бакинских газет и рассказал о положении в Баку.

- В городе голод, хлеба мало, все очень дорого. Хозяйничают англичане, на перекрестках стоят английские часовые, по улицам маршируют английские войска. Народ их ненавидит и с нетерпением ждет дня, когда они уберутся из города. Во главе бакинского пролетариата стоят исключительно большевики, авторитет партии очень высок. Как только изменится положение на фронтах, бакинцы сразу же возьмут власть в свои руки. А сейчас рабочие Баку готовятся к большой стачке. Они выставляют два требования: заключение коллективного договора и товарообмен - вывоз нефти в Россию через Астрахань.

Проводив Рогова, Киров долго сидел над письмами Бакинского комитета партии, просматривал бакинские газеты. Среди многих новостей его особенно радовали события на Мугани, где была установлена Советская власть и куда бакинцы убедительно просили направить верного человека, оружие, деньги и литературу.

Вторую лодку, которая была подготовлена для Баку, конечно, можно было бы отправить на Мугань. Но вот кого послать туда?

Киров вызвал Баранова, попросил его принести личные дела коммунистов Реввоенсовета. Через некоторое время тот притащил гору папок.

Перелистав десяток дел, Киров развернул папку Ульянцева. И сразу же был захвачен его героической жизнью, как увлекательной книгой. Надо же такое прожить, такое повидать!..

Еще юношей Тимофей Ульянцев вступил в ряды РСДРП(б). Тогда он работал слесарем на заводе. Потом его взяли на флот, в 1-й Балтийский флотский экипаж. Служил на броненосном крейсере «Россия». Как руководитель главного кронштадтского коллектива РСДРП(б) Ульянцев был связан со всеми большевистскими организациями флота. Это он вместе с другими матросами-революционерами поднял восстание на линкорах «Гангут» и «Петропавловск», на крейсере «Россия». Приговоренный к восьми годам тюрьмы, он отбывал срок в Петропавловской крепости вплоть до Февральской революции… А потом - активный участник Октябрьской революции, руководитель продовольственных отрядов матросов-кронштадтцев, военный комиссар одного из районов Донбасса, организатор воинских частей на Северном Кавказе… Ну и наконец - Астрахань!.. Деятельность его здесь на посту председателя трибунала и командира матросского отряда была у всех на виду…

«Муганцы полюбят Тимофея Ивановича! Лучшей кандидатуры нам не найти! - с радостным чувством подумал Киров и тут же решил: - Вызову-ка я его сейчас для предварительного разговора. Это ничего, что поздняя ночь! Живет он поблизости, ко всему мается бессонницей»…

Ульянцев пришел в Реввоенсовет в третьем часу ночи. Хотя он был накрест перевязан бинтами, которые виднелись из-за ворота его матросской рубахи, и казался несколько осунувшимся после ранения, но вид у него был бравый, весь он был какой-то крепко сбитый, ладный и энергичный. Чувствовалось, что дело у него идет на поправку.

Киров усадил Ульянцева рядом с собой на диван, а Баранов принес чайник с горячим чаем и тарелку с бутербродами.

Тимофей Иванович охотно выпил стакан, второй, попробовал и бутербродов, вспоминал подробности абордажа «Лейлы», о которых ему как-то все не удавалось рассказать Сергею Мироновичу, а на третьем стакане вдруг стал проситься… в Баку, за бензином.

- От кого ты прослышал про Рогова? - Киров был удивлен.

Ульянцев рассмеялся:

- От него самого! Узнал, что ранен, - зашел проведать дружка. Ну, а заодно спросить про «Лейлу»… Он только что ушел от меня.

- И позавидовал Рогову?

- Позавидовал, Сергей Мироныч!.. Оказывается, можно доставлять бензин из Баку?

- Можно, хотя это связано с риском. Рассказывал тебе Рогов, какой у них был тяжелый рейс?

- Рассказывал, между прочим… Со второй лодкой еду я, Сергей Мироныч. Бензин сейчас важнее, цены ему нет. А в трибунале - меня заменят.

- Посмотрим, посмотрим, Тимофей Иванович! Сперва надо вылечиться, а потом уж думать о такой дальней поездке. - Киров подошел к висящей на стене карте, утыканной красными флажками, и остановился перед ней.

Ульянцев ждал: не чаевничать же в самом деле пригласил его к себе в такую позднюю пору член Реввоенсовета?

Киров выдвинул ящик письменного стола, взял вчетверо сложенную карту Каспийского моря. Развернул карту, склонился над ней. Ульянцев сел по эту сторону стола.

- Я думаю, что недалеко то время, когда мы начнем освобождение Кавказа. Весь ход событий говорит за это, хотя Деникин пока еще всеми силами рвется к Донецкому бассейну и Царицыну и у него есть успехи… Но я твердо уверен, что в скором времени на Южном фронте будет перелом в нашу пользу. Для этого много делается, но еще больше должно быть сделано. Разгромить Деникина - это главная, общая задача революции. - Киров провел карандашом вокруг Апшеронского полуострова. - А вот наша задача, в помощь главной: наступление на Баку! Его можно производить с севера - с суши и с моря. Но это только одна сторона дела. В Баку можно зайти и с тыла, с юга…

Ульянцев прищурил глаза, с интересом и любопытством посмотрел на Сергея Мироновича: «Какой тыл? Откуда в Баку тыл?»

Киров провел карандашом южнее Баку, по Муганской степи.

- Провинция Мугань - вот тыл Баку. Сейчас там развернулась борьба между мусаватистами и деникинцами. Город Ленкорань, в особенности порт, представляет важную базу для военного флота. Бакинцы пишут, что на Мугани сейчас партизанские отряды свергли власть Муганской управы, организовали Временный ревком и роздали землю крестьянам. Когда Деникин начал решительное наступление, в далеком тылу у него возникла небольшая Советская республика…

- Молодцы муганцы! - Ульянцев еще ниже склонился над картой, пощипывая свои жесткие усы.

- Молодцы, слов нет, - сказал Киров, - но им надо помочь. Мугань может стать центром партизанского движения, эти отряды будут непрерывно беспокоить войска мусаватистов и деникинцев, отвлекать их силы из районов Дагестана и Северного Кавказа. А это даст нам возможность разжечь пламя партизанской войны на Тереке, Кубани и в Прикумье.

- Правильно, Сергей Мироныч, Кавказ - это такой пороховой погреб революции, что достаточно поднести фитиль…

- И поджечь! - стремительно выпрямился Киров.

- И все эти деникинцы, англичане, «горские правители» полетят к чертовой матери! - Ульянцев стукнул кулаком по столу. - Чем я, Сергей Мироныч, могу быть полезен в этом деле? - Он подался вперед и застыл в нетерпеливом ожидании, положив руку на карту.

- Горяч! - Киров покачал головой и отошел от стола.

- Горяч! - признался Ульянцев. - Хочется бить и крушить всю эту белую сволочь. Одним словом… еду на Мугань!

- Ведь забежал вперед, не дал докончить! - Киров свернул карту, сунул в ящик стола. - Бакинцы просят послать на Мугань человека, который смог бы взять на себя руководство Муганским ревкомом, стать организатором молодой Советской республики.

Ульянцев вскочил, схватил руку Кирова и стиснул ее в своей тяжелой ладони, счастливый и взволнованный:

- Спасибо, Сергей Мироныч, спасибо, спасибо за доверие!

- Мы только хотели тебя просить, Тимофей Иванович, еще ничего не решили, - чуть ли не с мольбой в голосе попытался успокоить его Киров.

Но куда там!

- Решили, решили, Сергей Мироныч - еду на Мугань! - И ликующий Ульянцев плюхнулся в кресло.

Киров развел руками и сдался, сел за стол.

- Предупреждаю, - сказал он, - поездка будет не из легких. Скажу больше: тяжелая. Мугань - это островок среди бушующего моря контрреволюции. Силы у врага большие, у нас сделано только начало: создан Временный ревком, имеется лишь несколько партизанских отрядов.

- Понимаю, Сергей Мироныч. Я все понимаю. Я матрос, революционный матрос Балтики! Пошли меня туда, где тяжелее, и я поеду без всяких колебаний.