— Ничего подобного там нет! — запальчиво воскликнул Ллойд Джордж. — Вы лишний раз доказываете, как несправедлива к Гитлеру враждебная ему пропаганда.

— Как ничего подобного нет? — возмутился я. — Там все это есть и в очень определенных выражениях.

Ллойд Джордж вскочил с места и, подбежав к книжному шкафу, вытащил оттуда книгу Гитлера в переводе на английский язык,

— Вот, вот, смотрите! — совал он мне в руки книгу. — Тут ничего такого нет!

Я взял книгу и стал ее перелистывать… Что за черт! В том месте, где говорилось об агрессивных планах Гитлера против Франции и Востока, хорошо знакомых мне страниц не оказалось.

— Это фальсифицированное издание! — воскликнул я. — Нацисты изъяли из него наиболее одиозные места, чтобы не пугать англичан.

— Не может быть! — изумился Ллойд Джордж.

— Как не может быть? Я читал «Мою борьбу» в подлиннике. Я пришлю вам точный перевод недостающих в английском издании страниц. Вы сами убедитесь.

Несколько дней спустя я исполнил свое обещание. Ллойд Джордж был ошеломлен и возмущен. Ошеломлен и возмущен (как он объяснил мне при нашем ближайшем свидании) даже не столько содержанием изъятых страниц, сколько тем, что они были скрыты от английского читателя.

Тем временем германская интервенция в Испании выливалась во все более определенные формы…

Все это не могло не оказать влияния на Ллойд Джорджа. В 1937 и следующих годах он уже твердо держал курс против фашистских диктаторов и превратился в горячего сторонника англо-франко-советского фронта как барьера против их агрессивный устремлений.

Чем объяснялась дружественность Ллойд Джорджа к СССР? Прежде всего его положением в английском политическом мире» С 1922 г. (когда распалась последняя коалиция, в которой главенствовал Ллойд Джордж) он не был у власти. Напротив, либеральный лидер постоянно находился в оппозиции к консерваторам, А так как среди буржуазных партий взаимная конкуренция играет очень большую роль, то Ллойд Джордж пользовался каждым удобным случаем, чтобы нанести удар своим политическим противникам. Борьба Советского правительства против британских консерваторов, которая так ярко окрашивала англо-советские отношения в те годы, казалась Ллойд Джорджу таким удобным случаем. И он охотно пользовался им в своих политических целях, тем более что советская позиция на международной арене нередко вызывала в Ллойд Джордже чувство симпатии.

Было и другое, дополнительное соображение, действовавшее в том же направлении. Ллойд Джордж считал себя «отцом» англо-советского сближения: разве не он заключил в 1921 г. первое торговое соглашение с советской страной? Потом к власти пришли консерваторы и все испортили.

Теперь Ллойд Джордж с особым удовольствием атаковал консерваторов за их ошибки в области англо-советских отношений, тем самым постоянно освежая память о мудром шаге, сделанном им в 1921 г.

Каковы бы ни были, однако, мотивы Ллойд Джорджа, его позиция, несомненно, шла нам на пользу.

Это была богатая, очень богатая американка, вышедшая замуж за небогатого, совсем небогатого, английского аристократа. Классическое сочетание титула и денег. В Лондоне они жили в громадном доме № 4 на Сент-Джемской площади, который всегда был полон людей самого разнообразного вида и звания. Здесь часто устраивались большие завтраки, обеды, балы. А в 20 милях от Лондона у Асторов было имение Кливден, в стиле Версаля, с красивым замком и огромным тенистым парком. В конце 30-х годов, перед Мюнхеном, это поместье приобрело мировую известность совсем особенного свойства: в нем на уикэнд (т.е. с субботы на воскресенье) собиралась так называемая кливденская клика — компания махровых чемберленовцев, несущих такую тяжкую ответственность за развязывание второй мировой войны. Эта известность в конце концов оказалась столь неприятной, что уже во время войны Асторы сочли за благо «отмежеваться» от Кливдена, «подарив его нации». В 1932 г., когда я впервые встретился с Асторами, блеск Кливдена еще ничем не был затуманен.

В доме Асторов господствовали начала матриархата. Хозяйкой, и притом весьма властной хозяйкой, была леди Астор. Невысокая, худенькая, изящная, со слегка взбитыми темными волосами, с маленьким подвижным лицом, быстрыми живыми, чуть лукавыми глазами, леди Астор была прекрасным воплощением вечного беспокойства. В ней точно бес сидел. Она всегда куда-то торопилась, всегда кого-то с кем-то знакомила, всегда кому-то что-то сообщала и притом все это делала с большой ажитацией. Манеры у леди Астор были резкие, чисто американские: говорила она быстро, хохотала громко, фамильярно хлопала собеседника по плечу, хватала гостя за руки и тащила куда хотела.

«Феодальной базой» Асторов был портовый город Плимут. Лорд Астор представлял его в парламенте в 1910–1919 гг. Когда он решил уйти, мандат был передан его жене. С тех пор Пеней Астор неизменно заседала в палате общин от Плимута. Здесь она очень скоро создала себе совсем особое положение. Всегда в красивом черном платье, с чуть заметной белой вставкой на груди, всегда в маленькой черной шляпке и на высоких черных каблуках, леди Астор гордо, почти надменно восседала на угловом месте во втором ряду консервативных скамей. Однако надолго ее спокойствия не хватало. Уже через полчаса после начала заседания леди Астор начинала ерзать на месте, смотреть во все стороны, переговариваться с соседями. Затем она вскакивала со своей скамьи и, отвесив положенный поклон спикеру, торопливо выбегала из зала заседаний и начинала носиться по комнатам и коридорам обширного здания парламента. Потом так же стремительно возвращалась в зал заседаний и ловила первый подходящий случай для того, чтобы вскочить со своего места и открыть беглую бомбардировку по какому-либо оратору длинной очередью сенсационно-крикливых вопросов. Слова леди Астор сыпались как из пулемета, депутаты кругом смеялись и подбадривали Пеней иронически-сочувственными возгласами.

Разыгрывался маленький парламентский фарс. Но это нисколько не смущало леди Астор. Она упорно продолжала выкрикивать что-то свое и затем, выпустив весь накопившийся пар, с покрасневшим лицом садилась на свое место, забавно жестикулируя по адресу оппонентов. А после заседания депутаты в курилке парламента говорили:

— Ну и Пеней! Совсем от рук отбилась!

Общее мнение резюмировало:

— Это наше парламентское enfant terrible!

И так как англичане считают, что без «чудачеств» жизнь была бы очень скучна, то парламент; привык к леди Астор и даже относился к ней с добродушно-иронической терпимостью.

А «чудачеств» у леди Астор было много. Так, она была строгая абстинентка: алкоголь никогда не осквернял ее рта. На званых обедах и банкетах она пила только содовую воду. Леди Астор была также прозелитом распространенной в Америке секты «Христианское знание». Учение этой секты, между прочим, включало отказ от пользования современной медициной: считалось, что бог и природа должны приносить человеку исцеление в болезни. Леди Астор была столь последовательна в проведении данного принципа, что, когда у нее тяжело захворала дочь, она отказалась пригласить врачей. Дочь умерла, но леди Астор оставалась верна своему богу. Леди Астор была также не прочь поиграть в своего рода пуританскую демагогию. Обладая миллионами, она любила перед всеми демонстрировать свою «бережливость». Иногда вечером после званого обеда с гостями она садилась около камина и начинала штопать порванные чулки.

Молясь богу-доллару, леди Астор в начале 30-х годов была готова щегольнуть и своей «близостью» с большевиками. Так, летом 1931 г. она вместе с Бернардом Шоу совершила поездку в Москву и даже виделась со Сталиным. Вернувшись домой, леди Астор рассказывала всем, будто бы «убедила» Сталина в том, что Англия придет к коммунизму скорее, чем Россия. Все эти «чудачества» создавали вокруг имени леди Астор постоянный шум и делали ей рекламу.

Я говорил до сих пор все время о леди Астор. А что же лорд Астор? О, тут все было ясно. Этот большой, красивый, неглупый мужчина с мягкими манерами и благородной внешностью был тенью своей жены. Конечно, лорд Астор занимал разные посты и должности. В период первой мировой войны он был товарищем министра продовольствия и позднее товарищем министра здравоохранения. В дальнейшем он был одним из британских делегатов в Лиге Наций. Он председательствовал в правительственном комитете по туберкулезу и возглавлял старинную гильдию музыкантов. В мое время он был бессменным президентом научно-политического Королевского института по иностранным делам, тесно связанного с Форин оффис. Однако все это было внешнее и неважное. Важно было то, что он являлся мужем леди Астор.